Пока они толковали об этом, одна молодая девушка достала карту, расстелила ее у себя на коленях и принялась изучать.

Вдруг она подняла глаза.

— Когда я вижу на карте Йемтланд, — сказала она, — мне кажется, будто провинция эта схожа с большой надменной горой. Я так и жду, что мне расскажут, как когда-то она упиралась вершиной прямо в облака.

— Могучая была бы та гора! — сказал один из ее спутников и расхохотался.

— Да, потому-то она и обрушилась. Но посмотрите сами! Разве провинция эта не похожа на настоящую высокую гору с широким подножием и остроконечной вершиной?!

— Такая гористая местность вполне могла бы быть одной громадной горой, — сказал другой.

— Ну, хоть я и слышал другое предание о Йемтланде, я бы никогда…

— Ты слышал предание о Йемтланде?! — вскричала молодая девушка, не дав ему договорить до конца. — Тогда расскажи его нам сейчас же! Более подходящего места для этого, чем здесь, наверху, откуда виден весь край, не найти.

Все с ней согласились, а товарищ их не заставил себя долго просить и тотчас начал свой рассказ.

Случилось это в ту пору, когда в Йемтланде еще встречались великаны. Вот однажды один из этих старых горных исполинов во дворе своей усадьбы чистил коней. Чистил он их, чистил скребницей, и вдруг ни с того ни с сего кони затряслись от страха.

— Что с вами, кони мои? — спросил великан и оглянулся, чтобы посмотреть, кто же так испугал животных.

Однако он не увидел поблизости ни волков, ни медведей. Единственный, кого он заметил, был какой-то странник, поднимавшийся по тропе, что вела к скалистому жилищу великана.

Хотя ростом и дородством странник уступал великану, но тоже был высокий и сильный с виду. И стоило старому горному исполину завидеть странника, как он задрожал с головы до ног, ничуть не меньше своих коней. Бросил он тут коней и поспешил к великанше — та в застольной сидела, очески льна на веретене пряла.

— Что стряслось? — спросила великанша. — Ты совсем белый, как снег в горах!

— Еще бы мне не побелеть, — молвил великан. — По тропе-то к нам странник идет. Он — один из асов, Тор.[44] Это так же верно, как то, что ты — моя жена!

— Да, не очень-то желанный гость! — молвила великанша. — Не мог бы ты так поворожить и затуманить ему глаза, чтобы он принял нашу усадьбу за скалу и прошел мимо?

— Поздно, никакое колдовство теперь не поможет, — ответил великан. — Слышу, он уже калитку отворяет, во двор входит.

— Тогда послушайся моего совета: спрячься подальше, позволь мне одной встретить его, — быстро сказала великанша. — Уж я постараюсь все так устроить, чтобы вперед ему неповадно было к нам захаживать, чтоб он дорогу к нам позабыл.

Великану пришлись по душе женины слова. Спрятался он в камору, а жена его осталась в застольной; сидела она на скамье, где положено женщинам сидеть, и как ни в чем не бывало пряла, будто знать ничего не знает.

А надо сказать, что в ту пору провинция Йемтланд представляла совсем иную картину, чем в наши дни, — это было одно сплошное и ровное плоскогорье, голое, как лысина! Ведь даже еловый лес и тот на нем расти не мог! Не было там ни единого озера, ни речки, ни клочка земли, где мог бы погулять плуг. Даже этих скал да каменных глыб, что ныне рассеяны повсюду, и то не было! Тогда они громоздились только где-то далеко на западе. Люди в те времена не могли поселиться в этой огромной округе; тем лучше жилось тут великанам. Немало потрудились они над тем, чтобы край этот сделался таким пустынным и неприветливым. И недаром так перепугался горный исполин, когда увидел, что могущественнейший из асов — Тор приближается к его жилищу. Он-то знал, что асы не любят тех, кто сеет вокруг себя стужу, мглу и опустошение, кто лишает землю богатства и плодородия, мешает людям украшать ее своими жилищами.

Великанше пришлось ждать недолго. Вскоре во дворе послышались твердые шаги, и тот самый странник, которого великан видел на горной тропе, рванул дверь и вошел в горницу. Он не остановился на пороге, как это обычно делали другие путники, а сразу же направился прямо к хозяйке, что сидела в самой глубине застольной, у торцовой стены. Шел он к ней, шел — кажется, уже целый час шел, а успел лишь немного отойти от двери и даже до очага еще не добрался — тот посредине горницы стоял. Странник прибавил шагу. Но прошел еще час, и ему показалось, будто и очаг, и великанша не только не приблизились, а, наоборот, отодвинулись от него и были теперь даже дальше, чем когда он вошел в застольную. Вначале горница не показалась ему очень уж большой. И только когда странник дошел наконец до очага, он понял, до чего велика застольная! Путник так утомился, что ему пришлось опереться на посох — отдохнуть малость. Как увидела великанша, что он остановился, отложила она веретено, поднялась со скамьи и мигом, в два счета, возле него очутилась.

— Нам, великанам, — молвила она, — по душе большие горницы; вот хозяин и супруг мой вечно жалуется, будто эта очень уж тесна. Но я понимаю, как трудно перейти нашу застольную тому, кто может делать лишь маленькие шаги, вроде твоих. Скажи-ка теперь, кто ты такой и чего тебе надобно от великанов?!

Путник хотел было резко ответить ей, но раздумал ссориться с женщиной и спокойно ответил:

— Имя мое — Твердорукий. Я — воин и на своем веку испытал немало приключений. Ныне же я просидел целый год дома, в усадьбе. И только стал раздумывать, неужто нет для меня на свете больше великих дел, как вдруг услыхал от людей, будто вы, великаны, до того худо радеете о здешних горных урочищах, что никто, кроме вас самих, жить тут не может. Вот я и пришел сюда потолковать об этом с хозяином твоим и супругом да спросить его, не пожелает ли он завести здесь порядки получше?!

— Хозяин мой и супруг ушел на охоту, — молвила великанша. — И он сам ответит на твой вопрос, когда вернется. Но скажу тебе, однако, что тому, кто осмелится задавать вопросы горному исполину, надо быть покрепче, чем ты. Подумай о том, как бы тебе не нанесли бесчестья, да отправляйся-ка отсюда подобру-поздорову. Лучше тебе не дожидаться великана.

— Нет, уж раз я сюда явился, я его дождусь, — ответил тот, кто называл себя Твердоруким.

— Я дала тебе добрый совет, — сказала хозяйка, — а ты поступай как знаешь. Садись вот сюда на лавку, а я пойду принесу тебе питье, которым мы потчуем гостей.

Взяла женщина огромный рог и направилась в самый дальний угол застольной, где стояла бочка с медом. И бочка эта не показалась гостю очень уж большой! Но когда хозяйка вытащила втулку, мед полился в рог с таким шумом, будто в горницу ворвался водопад. Рог тут же наполнился медом, и хозяйка захотела заткнуть бочку втулкой. Но не тут-то было! Мед со страшной силой вырвался из бочки, выбил втулку из рук хозяйки и устремился бурным потоком на пол. Великанша попыталась было заткнуть бочку, и снова ей это не удалось. Тогда она позвала на помощь странника:

— Видишь, Твердорукий, как мед от меня убегает! Иди сюда, заткни бочку!

Гость тотчас же поспешил ей на помощь. Взял он втулку и попытался ее воткнуть в бочку. Но мед снова вырвался из бочки сильной струей, залил пол далеко вокруг и стал растекаться по застольной.

Твердорукий снова и снова пытался остановить бурный поток, но так и не смог и в конце концов отбросил втулку в сторону. Пол был уже весь залит медом, и чтобы можно было пройти по горнице, странник стал чертить проходы, рыть глубокие борозды, по которым мог бы стекать мед. Он прокладывал дороги меду в твердых каменистых плитах подобно тому, как дети весной прокладывают в песке дорожки для талой воды. То тут, то там вытаптывал он ногой глубокие ямы, где мог бы скопиться мед. Великанша меж тем молча стояла рядом, но если бы гость поднял на нее взгляд, он увидел бы, с каким изумлением и ужасом смотрит она на его работу. Когда же он с ней управился, великанша насмешливо сказала: