— Мы, старейшие в лесу, — молвил тогда Рогатый, — считаем, что нам, животным, одним с этой бедой не справиться.

— Призвать сюда людей — значит положить конец миру в нашем мирном лесу! — сказал Жесткогривый. — И это тоже беда, ничуть не меньше первой.

— Но нельзя же допустить, чтоб уничтожили весь лес, — возразил Могучий. — Выбора у нас нет!

Карр догадался, что лосям трудно выразить свои мысли словами, и попытался им помочь.

— Может, вы хотите, чтобы я рассказал людям про напасть в здешнем лесу? — спросил он.

Тут старые лоси, все, как один, закивали головами.

— Тяжело просить помощи у людей, но иного средства у нас нет.

Карр пустился в обратный путь. Он очень спешил, глубоко опечаленный всем, что увидел. Вдруг навстречу ему выполз черный уж.

— Счастливой встречи в лесу! — прошипел уж.

— И тебе счастливой встречи в лесу! — на ходу тявкнул Карр. Но уж, изогнувшись, попытался задержать его. «Может, он тоже тревожится о судьбе леса», — подумал Карр и остановился. Уж тотчас начал говорить о великом лесном бедствии.

— Настанет конец миру и покою в здешнем лесу, если сюда призовут людей! — сказал он.

— Я боюсь того же, — ответил Карр, — но старейшие в лесу, верно, знают, что делают!

— Я-то мог бы найти средство получше, — пообещал уж, — кабы мне дали за это награду, какую я хочу.

— А не тебя ли кличут Беспомощным? — насмешливо спросил пес.

— Я — тоже старейший в лесу, — заявил уж, — и знаю, как избавиться от этой напасти.

— Ну, если ты сможешь уничтожить гусениц, — обрадовался Карр, — никто не откажется исполнить все, что ты только пожелаешь.

Услыхав ответ Карра, уж свернулся кольцом и, только надежно укрывшись под корневищем дерева, продолжил беседу:

— Тогда передай от меня привет Серошкурому и скажи ему: пусть убирается из леса Фридскуген и идет на север, не останавливаясь до тех пор, пока в лесу ему не встретится ни единого дуба. И пусть не возвращается назад, покуда жив старик Беспомощный. А я нашлю хворь и мор на всех тех, кто ползает по деревьям и обгладывает еловую хвою.

— Ты что это мелешь?! — зарычал Карр, и шерсть на его спине встала дыбом. — Что худого сделал тебе Серошкурый?

— Он убил ту, кого я любил больше всех на свете, — прошипел змей, — и я хочу отомстить ему.

Не успел Беспомощный замолчать, как пес кинулся к нему, но уж, лежавший под корневищем, был недосягаем.

— Лежи, где лежишь, и помалкивай, — сказал наконец Карр. — Мы уберем этих еловых червяков без твоей помощи.

На другой день по лесной дороге шли владелец рудника и лесничий. Вначале Карр бежал рядом с ними, но немного погодя исчез, а вскоре из лесной чащи послышался его громкий лай.

— Карр гонит дичь! — сказал владелец рудника.

Но лесничий не поверил этому.

— Уже много лет Карр не нарушал запрета на охоту в лесу, — возразил он. И кинулся в чащобу поглядеть, почему лает Карр. Его спутник пошел за ним.

Лай привел их в самую глушь леса. Вдруг пес смолк. Люди остановились, прислушиваясь. И тут, в мертвой тишине, они услышали, как работают челюстями гусеницы, увидели, как дождем сыплется хвоя, и почувствовали сильный запах. С ужасом смотрели они на деревья, сплошь покрытые гусеницами бабочек-«монашенок», этими крохотными врагами деревьев, способными уничтожить лес на много-много миль вокруг.

Наступила весна. Однажды утром Карр бежал по лесу.

— Карр, Карр! — окликнул его кто-то.

Карр обернулся. Он не ослышался. То кричал старый лис, стоявший у входа в свою нору.

— Не скажешь, Карр, делают что-нибудь люди ради спасения леса? — спросил лис.

— Будь спокоен. Они трудятся не покладая рук.

— Люди истребили весь мой род, а теперь убьют и меня, — пожаловался лис. — Но это им простится, только бы они помогли лесу.

Каждый раз, когда Карр появлялся в лесу, его обязательно кто-нибудь спрашивал, могут ли люди помочь лесу. Ответить на этот вопрос было не так-то легко. Люди и сами не знали, удастся ли им победить бабочек-«монашенок».

Каждый день более ста человек выходили в лес, желая спасти его от гибели. Они валили деревья там, где лес пострадал больше всего, очищали подлесок и срубали нижние ветки, чтобы гусеницы не могли переползать с одного дерева на другое. Они прорубали широкие просеки вокруг опустошенных лесных угодий и раскладывали там смазанные клеем жерди, которые преграждали гусеницам путь в новые места. Люди обводили кольцами клея стволы деревьев, на которых уже были гусеницы, чтобы помешать им спуститься вниз, вынудить их остаться наверху и околеть с голоду. Оставалось только удивляться, вспоминая, как в былые времена люди ненавидели старый Кольморден и боялись его.

Все это продолжалось почти до самого лета. Люди с нетерпением ожидали, когда же гусеницы начнут вылупляться из яичек. Они были уверены, что хорошо подготовились к встрече с ними и теперь большинство гусениц подохнет с голоду.

И вот в начале лета стали появляться гусеницы, и было их в стократ больше, чем в прошлом году. Но это было бы не страшно, если бы их удалось запереть, если бы они не смогли раздобыть себе корм.

Но получилось не совсем так, как надеялись люди. Правда, немало гусениц застряло на смазанных клеем жердях, а целым полчищам помешали круги из клея и они не смогли спуститься вниз с древесных стволов. Но полностью запереть гусениц не удалось. Они все же вырывались и наружу, за ограждения. Они были повсюду: ползли по проселочным дорогам, по изгородям усадеб, по стенам домов. Они странствовали по всему лесу Фридскуген, переходя и в другие стороны Кольморденского леса.

— Они не успокоятся, пока не объедят весь наш лес, — говорили люди. Всякий раз, когда они входили в лес, слезы наворачивались у них на глаза.

Карр испытывал страшное отвращение к этому ползучему племени, безжалостно объедающему деревья, и с трудом заставлял себя выходить за порог лесничества. Но он очень соскучился по Серошкурому и однажды решил отправиться в лосиные угодья. Он бежал по лесу и, опустив нос к самой земле, отыскивал следы лося. Вот пес очутился возле дерева, у которого в прошлом году встретил Беспомощного, и снова увидел его под корневищем. Уж окликнул Карра и спросил:

— Ты передал Серошкурому мои слова? Уйдет он в изгнание?

Карр огрызнулся и попытался схватить ужа.

— Все же потолкуй с ним, — посоветовал Беспомощный. — Видишь, люди не знают средства против этой напасти.

— Да и тебе оно неведомо! — ответил Карр и помчался дальше.

Скоро он отыскал Серошкурого. Лось был мрачен и, едва поздоровавшись, тотчас заговорил про Кольморден.

— Все бы отдал, чтоб отвести эту беду! — сказал он.

— Тогда я, пожалуй, скажу тебе: ты бы мог спасти лес, — сказал Карр и передал лосю то, что говорил ему уж.

— Пообещай это кто другой, а не старик Беспомощный, я бы не задумываясь ушел в изгнание, — молвил лось. — Но откуда у несчастного ужа такая власть?

«Ясное дело, это одно бахвальство, — решил Карр. — Ужи всегда прикидываются, будто знают куда больше других».

Когда Карр собрался домой, Серошкурый пошел проводить его до дороги. И тут Карр услыхал, как дрозд, сидевший на верхушке ели, воскликнул:

— Вот идет Серошкурый! Это он сгубил лес! Вот идет Серошкурый! Это он сгубил лес!

Карр решил, что ослышался, но немного погодя пробегавший по лесной тропке заяц, увидев их, остановился и, прядая ушами, заверещал:

— Вот идет Серошкурый! Это он сгубил лес!

И снова пустился бежать со всех ног.

— Чего это они? — спросил Карр.

— Сам не знаю, — ответил Серошкурый. — Наверное, птицы и мелкие зверюшки в лесу сердятся на меня за то, что я посоветовал призвать на помощь людей. Ведь они вырубили подлесок и тем самым разорили все их надежные убежища — гнезда и норки.

Все время, пока они шли вместе, со всех сторон беспрерывно слышалось:

— Вот идет Серошкурый! Это он сгубил лес!