Только сначала — работа. И её так много, что первые два часа я вообще про секс и не вспоминал. Надо отдать врединке должное — для новичка она довольно неплохо со всем справляется. Поначалу, правда, то и дело переспрашивала каждую мелочь, но вот уже полчаса, как внутренний телефон молчит, значит, обходится без моих подсказок.

— Евгения, распечатайте и занесите мне отчёт по работе с "Самойлов и Ко", нужно уточнить пару моментов, — вызываю Горошкину к себе, попутно листая электронный вариант. Что-то тут не сходится, а что, понять не могу. — И кофе захватите.

— Хорошо, Ян Владимирович, — со скрипом отвечает мне поганка. Музыкой для ушей звучит её обращение. Все эти "дядя" и "Владимирович без имени" ужасно бесят. — Сейчас буду.

Пять минут спустя заходит, принося с собой божественный аромат бодрящего напитка. Ставит чашку на стол, раскладывает передо мной бумаги, оттопырив свою задницу прямо у меня под носом.

— Знаете, Ян Владимирович, я пока распечатывала этот отчёт, присмотрелась к нему — показатели не сходятся. Точнее, как не сходится… Видите, это наименование прописано трижды, первый раз официальное название в магазине, второй раз техническое название по паспорту, видите, в первом случае оно тоже указано, но внизу, мелкими буквами, чтоб в глаза не бросаться. Третий раз тот же продукт, но его название, которое используется у иностранцев. Я специально погуглила, сравнила…

Горошкина тычет пальцами в бумаги, а мой взгляд как магнитом притягивает разрез на юбке. Хотел дождаться обеда, но можно же начать разогрев уже сейчас?

И моя ладонь ныряет за кружевную полоску, ложится Горошкиной на внутреннюю сторону бедра, над краешком чулка. Кожа нежная, шелковистая, глажу и балдею.

— Ян Владимирович, немедленно перестаньте! — тут же недовольно шипит пигалица, поводит задом, стараясь стряхнуть мою руку. Бесполезно, конечно, зато зрелище с тылов огонь. Булочки влево-вправо ты-дымсь. Ох, Горошкина, Горошкина, что же ты делаешь со мной!

— Ян Владимирович, я к вам ночью прокрадусь и придушу, — врединка пытается отодвинуться от стола, чтобы хоть так избежать моих поползновений, но я прижимаю её ноги коленкой и не даю это сделать. — Да уберите вы свои руки!

Ухмыляюсь в ответ, скольжу ладонью чуть выше. Нащупываю трусики, поглаживаю сквозь них там где горячо и чуть влажно.

— Мне нравится идея насчёт ночного визита. Заходи, уверен, мы найдем чем занять друг друга.

Под пальцами стремительно мокреет. Врединка может пыхтеть сколько угодно, но её тело выдаёт мне все, что мне нужно знать. Она хочет меня не меньше, чем я её. С-сука, как до обеда-то дотерпеть?

— Я точно вас прибью! Подушкой придушу! Я-ааа…ах!

Горошкина захлёбывается стоном, потому что я сдвинул трусики в сторону и вогнал два пальца внутрь. Мокро. Ну и кто мне тут будет заливать насчёт "отпустите" и "не хочу"? Пальцы скользят туда-сюда с чуть слышным причмокиванием, член готов прорвать брюки, в стремлении заменить пальцы собой. Я дурею, как есть дурею. Меня колбасит от каждого прерывистого вздоха Горошкиной, от каждого сжатия мышц внутри, от того, как она хватает меня за руку, отпихивает её и тут же нервно сжимает своими пальчиками. Моя ты упрямица. Бурчи, не бурчи, я же вижу — тебе нравится, от возмущения так не стонут! Пальцы заходят по самые костяшки, чуть сгибаю, тяну назад, потом несколько резких толчков вглубь. Каждый похожий на всхлип стон — как награда для ушей. А если ещё глубже, ещё резче и немного под другим углом?.. может и не ждать уже обеда, один хрен спустя рукава работаю?..

— Ян Владимирович, у вас финны на связи через десять минут! — выстанывает врединка на последнем издыхании. Ну до чего упрямая, а?

— Женечка, душа моя, за десять минут при желании можно и успеть… Но ты права. Негоже торопиться там, где можно посмаковать. Иди, приготовь зал для видеоконференции.

Пальцы с сожалением покидают такое уютное пристанище. Убираю ногу, давая Горошкиной возможность отпрянуть от стола, демонстративно слизываю с пальцев солоноватую влагу. Врединка краснеет, глаза мечут молнии, бровки нахмуренные, ноздри от гнева раздуваются. Не всем девушкам к лицу сердиться, Горошкиной — ахринеть как идёт. Или это я на ней настолько уже двинулся, что любой её вид заводит?

— Ауч!

Мне на голову приземляется папка с бумагами. Удар по одному плечу, по другому, потом папку швыряют на стол, листы бумаги разлетаются красивым веером.

— Прячьте подушки, Ян Владимирович! — сквозь зубы предупреждает меня кудрявая заноза, а я всё равно ею любуюсь. Ну да, пигалица, но самая сексуальная пигалица в мире! Злая, возбуждённая пигалица, так бы и трахал, не слезая. Тем более сейчас она наконец выглядит на свой возраст, и я не чувствую себя растлителем несовершеннолетних, заглядываясь на аппетитный зад.

Так, ладно, надо собраться, настроиться на рабочий лад. Финны ждать не будут. И что там у нас с Самойловыми за мухлеж? Ага, ну так и думал, подпись Дорофеева…

ЕВГЕНИЯ

Из кабинета старпера я выходила на полусогнутых. Боже, благослови финнов, если бы не они, отдалась бы я этому кобелине офисному прямо на его столе. Внизу живота так и пульсирует, руки-ноги как из размякшего пластилина, еле до стула доплелась.

Недооценила я коварство Варламова, недооценила. Думала, реально ему помощь нужна, старалась ещё, как дура, высматривала везде недочёты… А ему просто нужен был повод меня в офис затащить, для осуществления своих сексуальных фантазий! Не удивлюсь, если мои распечатки и отчёты отправлялись в шредер нечитаными. Гад! Секретарша ему, видите ли, нужна дозарезу! Так обидно стало, до злости. Злость смешалась с возбуждением и растеклась по венам ядовитым коктейлем, отравляя сердце и душу. Этот яд требовал выхода. Требовал мести. И удовлетворения. Мрак, удовлетворения прям очень хотелось! Вроде не так уж и долго ко мне Ян этот Владимирович приставал, а женская сущность как с цепи сорвалась. Сижу, ноги сжимаю, но пожар там, внизу, никак не утихнет. Вот честно, я уже в полшаге от того, чтобы вернуться в кабинет и отдаться старперу несмотря на гордость и так далее. Но это же ж себя не уважать после такого! А с другой стороны, припрется он такой растрёпанный после секса к финнам, и нафиг сорвёт все переговоры… Ммм…

Нет, Женя, нет! Такая месть не стоит жертв! Нижняя чакра маякнула, что она готова жертвовать, и жертвовать, и жертвовать. Ну, раз для мести надо.

Чтобы не поддаться искушению, позорно сбежала в перекусочную зону. Там стоял кулер с водой, имелись залежи крекеров, и туда можно было отлучаться на пять минут некурящим сотрудникам — перекусить вместо перекурить. Выхлебала полстакана воды на одном дыхании, вгрызлась в крекер, как в своего злейшего врага, только крошки в сторону. На третьем крекере вроде полегчало, убивать во всяком случае перехотелось.

— О, девчат, смотрите — новенькая! — раздалось за моей спиной. Я резко обернулась, готовая во всеоружии встретить местный серпентарий. Серпентарий удачно мимикрировал под трёх безобидных девушек, но прочитанные романчики предупреждали: с такими надо держать ухо востро.

— Катя.

— Дарина.

— Настя.

Они по очереди протянули ухоженные наманикюренные руки, и мне ничего не оставалось, кроме как их все пожать.

— Женя.

— Что, вздрючил тебя наш Вархаммер?

— Кто? Что?! — я аж крекером подавилась. В каком смысле "вздрючил", они догадываются, зачем Владимирович меня к себе вызывал? Может, у него традиция такая, каждую новенькую на… кхм… профпригодность тестировать? И при чём тут Вархаммер?

— Да не переживай, мы все через это прошли, — подтвердила мои подозрения Катя, покровительственно похлопав меня по плечу, а две другие согласно закивали. — Ян Владимирович не был бы собой, если бы не находил, за что наорать. Тем более ты, извини, просто ходячий раздражитель.

— В смысле? — какая-то извилина у меня в голове закоротила, и я ни черта не соображала. Катя склонилась ко мне с видом умудренной жизнью женщины.