— Именно благодаря вашей милости, Мэйн теперь может работать у вас в храме. Именно за это я так глубоко признателен вам.

Бенно скрестил руки перед грудью, опустив глаза вниз. — Ах, понятно, — пробормотал главный священник. Затем Бенно стал представлять главному священнику предметы, которые он принес.

— Эта ткань высочайшего качества, которую только может предложить мой магазин. А это называется риншам. Пока я в настоящее время держу все права на эту продукцию, этот продукт первоначально был произведен мастерской Мэйн. А здесь также представлены товары из ее мастерской, а именно бумага на растительной основе, которую мы только-только начинаем продавать.

— Хм…!

Кажется, интересно главного священника больше всего привлекла бумага на растительной основе. Он поднял лист, прощупывая его фактуру.

— Я хотел бы посвятить эти дары Вам, Святой Отец, а также Преподобному, главе этого храма, который, кажется, не смог быть здесь с нами сегодня. Также я хотел бы посвятить эти дары и мисс Мэйн, по чьей милости эта встреча произошла.

А? МНЕ?!

Я не смогла скрыть шок в моих глазах, но мне, по крайней мере, удалось остановить себя и не сказать что-либо вслух. Двое из них, не обращая внимания, на мое подавление удивления, продолжили разговор.

— Это отличные подарки. Я вам очень благодарен.

— Я глубоко рад, что они порадовали вас, Святой Отец.

Главный священник посмотрел на священников в сером. — Положите эти подарки на полки, если можете.

По его слову, они начали все перекладывать. Марк помог им с вещами, он стал оборачивать бумагу обратно в ткань.

Ааа… все кончено.

Мое пожертвование наконец-то доставлено, подарки все вручены, так что наш “бизнес” сегодня прошел без сучка и задоринки. В тот момент, когда я издала небольшой вздох облегчения, рука Бенно проворно проползла под столом и слегка постучала по моей ноге.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него, с любопытством склонив голову. Он смотрел на меня, повторяя мое удивленное выражение лица. Он улыбнулся фальшивой улыбкой, а затем демонстративно посмотрел вниз. Осторожно, чтобы не сильно склонить голову, я тоже посмотрела вниз и увидела, что между его пальцами был небольшой клочок бумаги.

Я тихо протянула руку, чтобы взять бумажку, и вдруг меня настигла ностальгия. Какой школьник не передавал такие записки во время занятий? Я, лично, обменивалась несколькими такими заметками с девушками раньше, но я никогда не получала никаких заметок от мальчиков. Бенно более чем староват, чтобы его называли мальчиком, но я в первый раз получила письмо от кого-то противоположного пола. Я знаю, что это просто Бенно, но я еле-еле справлялась с волнением, пока разворачивала записку.

Когда я заглянула под стол, заботясь о том, чтобы все прошло скрытно, то увидела, что там написано аккуратным почерком: “будь начеку, идиотка.”

Ты меня нервировал только из-за этого?!

Главный священник посмотрел на меня, возможно, заметив, что мое элегантное поведение внезапно сошло на нет. Я отчаянно попыталась заново улыбнуться, но это, возможно, было слишком очевидно, поскольку его выражение лица внезапно поменялось. Я выпрямилась, сглотнув, а главный священник протянул руку в сторону, нежно размахивая ею. Жрецы в серых одеяниях, увидев это, скрестили руки на груди, мягко поклонились и один за другим вышли из комнаты.

— Пока у нас есть такая возможность, — стал говорить он, — у меня есть к тебе несколько вопросов, Бенно.

Лицо главного жреца стало напряженным. Он посмотрел на Бенно сверлящим взглядом, такой взгляд не позволит увиливать кому-то, либо лгать. В это же время я почувствовала, что Бенно решил уступить.

Похоже, только что было начало настоящего разговора. Я сидела прямо на пороховой бочке, сжимая напоминание Бенно "будь начеку, идиотка" в кулаке.

Монахи в серых одеяниях поклонились и один за другим вышли из комнаты. Арно, тем временем, привез небольшую тележку откуда-то. Затем он стал наполнять толстую стеклянную чашу чайными листьями, вероятно, они были любимые у главного священника. По мере того, как чай крутился в чаше, Арно повернулся ко мне, вытаскивая одну стеклянную банку за другой, полной чайных листьев, попутно описывая их сорта, регион, из которого их привезли и сезон, в течение которого их собирали.

— Сестра Мэйн, какой из этих сортов я могу заварить для вас?

…Честно говоря, я и понятия не имею.

— Вот этот кажется довольно хорошим, — ответила я, указывая на тот, который приглянулся мне видом. Однако, далее у Арно появился и другой вопрос, сколько и какого именно молока я хотела бы. Он снова поставил несколько банок, спросив, а есть ли у меня какие-либо предпочтения фермы или породы коровы.

…Я честно, даже искренне и серьезно, понятия не имею ничего об этом.

Однако, из-за моего социального статуса, я должна первой все это выбрать. Я не могу позволить Бенно сперва выбрать, а потом поступить по его примеру. Внезапно осознав, как страшно пить какой-то обычной чай среди знати, я оглянулась через плечо на Франа и решила воспользоваться своей новой секретной техникой, я просто переложу всю мою работу на него.

— Фран, а как ты думаешь, какое молоко лучше всего подойдет именно к этому чаю?

— Позвольте мне посмотреть… я бы порекомендовал молоко от трехлетнего глауваша из Хольгера. Он привнесет в чай нежный вкус сладости, которая наилучшим образом дополнит аромат чая типхафт.

— Хорошо. Тогда, я остановлюсь на молоке глауваша из Хольгера.

Сегодня я пью чай типхафт с молоком глауваша из Хольгера. Я понятия не имею, когда мне нужно было об этом узнать, но я постараюсь все это запомнить. Пока я повторяла себе их названия, попутно задаваясь вопросом, сколько же еще мне нужно будет запомнить, я инстинктивно наклонила голову в сторону. Тем временем Арно стал спрашивать у Бенно, какой чай ему нравится. Пока он это делал, последний из священников в сером закончил выходить из комнаты.

— Ваш чай, сестра, — сказал Арно.

— Вы так любезны, — ответила я.

Я осторожно подняла стеклянную чашу, стараясь не издать ни звука, и сделала глоток. Мягкий аромат чая наполнил весь мой рот, смешиваясь со сладкой нежностью молока. Все, от ингредиентов до способа их приготовления, должно быть, было просто потрясающим.

Арно, закончив подавать всем чай, отвез тележку, и привел себя в порядок. Как только я поняла, что он ушел, он тут же появился, плотно закрыв дверь за собой. Я наблюдала за его четкими, энергичными движениями, было понятно, что он боится потратить свою энергию на ненужное движение. Он занял свое место позади главного священника, который после этого стал говорить.

— Бенно, вы же были среди первых, кто поддержал Мэйн, это ведь так? Из моих отчетов я узнал, что у вас глаза настоящего сокола.

— Я польщен этим, сэр.

— Что же ваши зоркие глаза расскажут нам о Мэйн? Существуют некоторые представители духовенства, которые считают ее чрезвычайно опасным человеком, ведь она позволяет своей мане разрастаться. Каково ваше мнение, как человека, который хорошо ее знает, что вы скажете про ее характер?

— Позволяет ее мане разрастаться…? Ах, это…

Бенно посмотрел на меня, в его глазах не осталось ни малейшего следа от его улыбки. Я была уверена, что, если бы мы были где-нибудь еще, он бы тут же закричал “и ты мне не сказала, ДА?!”. Я встретилась с ним взглядом достойно, поднося свою чашку ко рту.

— Я всего лишь простой торговец, — начал он говорить. — Как о таковой, я не знаю много о тонкостях магии, поэтому не могу о ней рассуждать. Однако я могу описать о Мэйн то, что я знаю.

— Хм, — стал говорить главный священник, с интересом наклонившись вперед. — Пожалуйста, продолжайте.

Я вдруг почувствовала, что вернулась в начальную школу, на какое-нибудь родительское собрание. Я вынуждено вела себя тихо, но в действительности я хотела бы выбежать из комнаты, крича “Нет, остановись! Ничего не говори! Только не в моем присутствии!”