Крик захлебнулся. Изо рта несчастной хлынула кровь. Когти Лалассу закружились диким водоворотом, превращая жертву в фарш. Одна из рук выхватила недоношенного младенца и отправила его в утробу. Клыки жадно сомкнулись, пережевывая лакомство.

Молодые колдуны замерли соляными столпами. Глаза не в силах смотреть на это омерзительное пиршество. Одну из девушек стошнило прямо на пол.

– Не отворачиваться, ничтожества!!! – зло зашипел Тахем Тьма, ударяя ее костяным посохом. – Не блевать!!! Вам противно глядеть на демона за его священной трапезой?!! И вы еще осмеливаетесь называть себя колдунами, жалкие слюнтяи?!!

Лалассу медленно повернулся. Он сожрал всех ларийцев, но по-прежнему не удовлетворился. Окровавленные клыки разошлись в жутком подобии улыбки. Три глаза остановились на юной колдунье в фиолетовом плаще…

– Повелитель Тахем, помогите… – прошептала та, оцепенело глядя на демона.

– Помочь? – добродушно рассмеялся Тахем. – О чем ты, глупая? Будь счастлива – владыка Лалассу избрал тебя в невесты!

– Что?… – отшатнулась колдунья.

Архидемон снова безумно хихикнул и резко метнулся вперед, подминая несчастную девушку под себя. Когти вмиг превратили одежду в клочья. Между ног твари выросло нечто воистину омерзительное – раздутая пульсирующая труба с клацающими зубами-иглами на конце.

Фаллос демона.

Два крика слились в один. Хриплый рев наслаждения и истошный вопль невыразимой боли. Но второй мгновенно оборвался. Несколько секунд чудовищного действа – и Лалассу вскочил на ноги, оставив на полу изуродованный труп. Страшная пасть отхватила колдунье голову.

Трое оставшихся колдунов дико закричали. Лалассу жадно облизнулся и метнулся к другой девушке. Та взвизгнула и выкинула вперед руку. Из-под кончиков ногтей выплеснулась длинная струя огня, ударяя точно в клыкастую пасть.

– Не кощунствуй, презренная!!! – бешено захрипел Тахем, потрясая посохом. – Нападение на Древнего – смертный грех!!! На колени, падаль, и прими с благодарностью дарованное тебе счастье!!!

Впрочем, попытка сопротивления все равно оказалась бесплодной. Огненная стрела, на месте убившая бы человека, не причинила ни малейшего вреда демону. Лалассу даже не обжегся.

А в следующий миг бедная девушка издала агонизирующий крик. Глубоко в тело вошли когти – холодные, почти ледяные когти твари из Бездны. Демон швырнул жертву на пол и вспрыгнул сверху, поступив с этой колдуньей так же, как и с предыдущей.

Тахем Тьма восторженно застонал. Взгляд не отрывается от омерзительного чудовища, одновременно утоляющего похоть и голод.

– Мало! – прохрипел Лалассу, вновь взметаясь в воздух. – Еще!…

– Я же не женщина!!! – тоненько заверещал молодой колдун, уже чувствуя затылком вонь демонской пасти. В следующий миг его швырнули на пол – все тело пронзило острой болью. На пол посыпались рваные лоскутья – сдираемая заживо кожа. – Я-а-а-а-а-а-а-а!!!!!

– Глупенький, демоны любят нас всех! – ласково улыбнулся Тахем.

Последний колдун сорвался с места и бросился бежать. Но спину тут же прошила насквозь скорпионья игла.

По сравнению с остальными ему даже повезло – в лапы Лалассу он попал уже мертвым…

Архидемон громко заурчал, сплевывая кислотную слюну. Он наконец-то насытился – во всех смыслах. Взгляд красных буркал остановился на древнем старце в левитирующем кресле… Лалассу пару секунд колебался… но потом махнул рукой.

Эту прогнившую тушку он станет есть только от большого голода.

В слезящихся глазах Тахема Тьмы отразилось легкое разочарование. За чудовищной оргией он следил с неистовым возбуждением, словно сам принимал в ней участие. В глубине души полубезумный колдун лелеял надежду, что владыка Лалассу усладит свое благословенное чрево и его презренной плотью…

– Ну, теперь начинаем перетаскивать остальных, – прохрипел демон, сплевывая в ладонь застежку с изображением Ктулху. – Открывай портал пошире, старикашка.

Креол непонимающе уставился на парламентера. Точнее, парламентершу – колдунью средних лет с красной лентой на голове.

– Еще раз – что ты сказала? – переспросил он.

– Владыка Бестельглосуд приказывает вам отступить и вернуться назад в Рокуш, – терпеливо повторила колдунья. – В противном случае мы казним всех ларийцев Симбаларя. Там еще осталось свыше двухсот тысяч гражданских лиц.

Королевские генералы тревожно переглянулись. Все ожидают решения тройки лидеров – короля Обелезнэ, маршала Хобокена и нового министра магии.

Каменное лицо монарха даже не дрогнуло. Хобокен криво усмехнулся, разглядывая колдунью сквозь изгиб крюка. Та побледнела стираным полотном – рядом с Железным Маршалом страшно даже находиться.

– Ваше решение?! – сорвался голос посланницы серых.

– Решение? – фыркнул Креол. – Да мне наплевать! Убивайте всех!

Король и маршал по-прежнему не произнесли ни слова, замерев неподвижными истуканами. Если позволить серым выиграть таким образом – получится, что все предыдущие сражения были зря.

– Хо… хорошо! – взвизгнула колдунья, отступая назад. – Я так и передам владыке Бестельглосуду!

Креол проводил ее мрачным взглядом. Он бы с удовольствием шарахнул чем-нибудь вслед, но красная лента – символ мирных переговоров. Парламентера трогать нельзя.

– Вот так вот запросто, да? – печально вздохнула Ванесса. – Просто взял и приговорил к смерти двести тысяч человек? Я знаю, что с террористами переговоров не ведут, но ты бы хоть поколебался немножко для приличия…

– Э?… – не понял Креол. – Ты о чем вообще?…

– В тебе хоть капля сострадания есть?! – повысила голос Вон.

– Нету.

– Даже ни секунды ни раздумывал! – пораженно покачала головой Ванесса.

– Ученица, запомни – никогда нельзя поддаваться на шантаж, – угрюмо ответил Креол. – Если шантажист поймет, что его угроза бессильна, то не станет ее применять.

– Ваше величество, взгляните! – вскрикнул королевский адъютант.

Ванесса торопливо приложила к глазам бинокль и застонала. С земляного вала падают люди. Сотни солдат сталкивают вниз перепуганных ларийцев – прямо в лапы прожорливых ревенантов. Даже с такого расстояния слышны крики умирающих.

– А может и станет, – равнодушно пожал плечами Креол.

На востоке заалел рассвет. Рядовой Четырнадцатого Фузилерного полка Химеки Тантален нервно сглотнул, перекладывая фузею с плеча на плечо. Вот и первое его сражение. Первое – и сразу такое крупное.

Это ж подумать страшно, какая силища против них стоит!

С его места хорошо виден главнокомандующий. Бокаверде Хобокен быстрым шагом движется вдоль солдатских колонн, читает в громкоговорильную трубу последние наставления. Рядом семенит главный войсковой капеллан.

– Благослови, отче, – остановился Железный Маршал.

– Смело ступайте, дети мои, – приложил два пальца ко лбу седой жрец, поворачиваясь к солдатам. – Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего подъема и могучей веры в победу, упованием на Единого, венчающего торжеством оружие правды, спасающего нас от малодушия и от бури. И само воинство наше сильно не одной численностью и мощью оружия, в него переливается и зажигает сердце воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет теперь весь рокушский народ…

Тантален вслед за капелланом приложил два пальца ко лбу, бормоча про себя молитву. Кто знает, не отходную ли он сейчас читает?…

Солдат грустно вздохнул, но тут же устыдился минутной слабости. Сжал фузею покрепче, стараясь не глядеть на соседей – вдруг заметят, что ему страшно?

– Ну, теперь держись, молодой, – хлопнул его по плечу дядька Цветро. – Смотри труса не празднуй – спина-то широкая, удирающего пуля враз найдет…

– Боязно чуток, дяденька, – отважился признаться Тантален.

– Конечно, боязно. Всем боязно – и мне тоже.

– И тебе, дяденька?! – поразился Тантален.

– А то ж. Совсем ничего не бояться – это не храбрость вовсе, а глупость. Храбрость – это когда о том, что тебе боязно, только ты один и знаешь, а больше никто. Особенно враг. Встретить страх штыком – вот что есть храбрость, молодой. Намотай на ус.