Теперь у Житкова был безошибочный ориентир.

Гомон птичьего базара приближался, сквозь него уже отчетливо доносился грохот прибоя. Житкову нужно было набраться сил для борьбы с волной. Он снова перевернулся на спину. Напрягая память, старался восстановить контуры берега. Но тут же сообразил: даже если бы перед глазами была точная карта острова, это помогло бы ему не больше, чем слепому. Ведь он не имел представления о том, с какой стороны приближается к острову.

А в самом деле, что за клочок земли перед ним? Уж не имеют ли слова «туман», «туманный», так часто повторявшиеся в каюте Витемой и его собеседниками, отношения к названию острова? Что, если они действительно подошли к острову Туманов в северо-восточном углу Атлантики?

Если положить перед собою мореходную карту северной части Немецкого моря, взять по долготе к востоку на уровне средней части Скандинавии, то натолкнешься на небольшой остров, носящий название «Остров Туманов». Если карта немецкого издания, то из напечатанной на полях справки можно узнать, что этот клочок суши представляет собой то, что на международном языке называется «Terra nulla» – «ничья земля». На картах других, не немецких изданий, остров обведен ясной цветной каймой, означающей его принадлежность небольшому мирному и традиционно нейтральному государству.

Чтобы избежать нареканий читателей, следует сразу оговориться: искать этот островок в учебных атласах или на картах, издаваемых для широкой публики, – напрасный труд. По-видимому, картографы не считают нужным наносить на бумагу столь ничтожный осколок суши. Но не так давно, когда на острове был открыт уголь, остров Туманов стал объектом международной игры. Еще бы: готовая топливная станция для флота, за Полярным кругом! Но уголь перестал быть «хлебом кораблей», и гитлеровская Германия стремилась получить северную базу для диверсионных операций своего флота. Когда на международном горизонте ясно вырисовался призрак надвигающейся войны, немецкие «предприниматели» начали усиленно интересоваться северным рыболовством.

Легкий порыв ветра отбросил пелену тумана. Словно сквозь распахнутую дверь, Житков услышал плеск воды, удары весел. И тут же на него надвинулся нос большой шлюпки. Длинное весло ударило по голове. Гребец оглянулся и увидел человека, погружающегося в воду, оглушенного ударом весла. Рука гребца опустилась за борт и схватила Житкова за воротник…

Сквозь мутное полусознание обморока Житков чувствовал, как пламя обжигает ему руки, ноги, все тело. Он напряг волю и… пришел в себя. Первое, что увидел Житков, были пристально уставившиеся на него ясные, как полярная льдинка, голубые глаза. Но это не были глаза Тэдди. Какой-то другой, незнакомый Житкову юноша склонился над ним.

Ощущение жара в теле было вызвано куском жесткой шерстяной ткани в руках юноши, которой он усиленно растирал окоченевшего Житкова. Грудь его побагровела, и даже капли крови выступили на ней под действием этого беспощадного массажа.

Житков лежал на широкой скамье. Порывы ветра гнали мимо окна последние хлопья тумана. Ветер со свистом и шипением ударял в толстые бревна дома. Приподнявшись на локте, Житков увидел седые гребни прибоя, бившие в мостки маленькой пристани, совсем рядом с домом.

– Крепко, – сказал он и снова откинулся на скамью.

– Скажи спасибо, что я помешал тебе отправиться в ад, – с напускной грубостью сказал юноша. Сначала это было сказано по-норвежски. Но видя, что Житков не все понял, юноша повторил по-английски. – На! – И протянул Житкову большую кружку горячего кофе. – Еще немного, и ты наверняка пошел бы на корм рыбам. Я заметил твой чурбак над водой, когда тебя несло прибоем на скалы.

– Кто ты?

– Рыбак. И отец мой тоже рыбак.

– Как его имя?

– Ивар Глан.

– А твое?

Юноша на минуту смутился. Окинув голову, он с какой-то особенной ясностью, отдающей хвастовством, ответил все на той же смеси норвежского языка с английским:

– Меня зовут… Эль.

– Это же женское имя.

– А я мужчина! – И как бы в доказательство этого юноша с шиком вытащил из кармана пачку дешевых сигарет. – Кури.

Житков протянул руку.

– Откуда ты взялся? – спросил Эль.

– Откуда? – Житков огляделся. Он лежал в просто обставленной комнате с развешанными по стенам принадлежностями рыбной ловли.

– Я с «Марты», – сказал он наконец.

Юноша протяжно свистнул.

– Вон ты из каких!

Он встал и молча поглядел на Житкова; потом, скомкав сигарету, швырнул ее в угол. Туда же полетела суконка, которой он перед тем растирал моряка.

– Уходи… Уходи, пока не вернулся отец, – сказал он, распахнув входную дверь, и сквозь зубы тихо прибавил: – Немецкая тварь!

– Так вот в чем дело! – Житков рассмеялся. – Ты принял меня за немца?

Эль стоял со сжатыми кулаками.

– Тем хуже, если ты продался им, не будучи немцем!

– Тише, мальчик, – сказал Житков. – Мы просто не поняли друг друга.

– Что тут понимать? Ты с «Марты», а мы здесь слишком хорошо знаем, что это значит.

– Да, я с «Марты». Но если бы ты знал, как я на ней оказался!

Житков вкратце описал Элю свое путешествие на паруснике.

– Ну так тебе несдобровать! – с тревогой воскликнул Эль. – Вольф отыщет тебя. Перевернет вверх дном весь остров.

– О каком Вольфе ты говоришь? – спросил Житков.

– А разве ты не знаешь? Имя капитана «Марты» – Вольф.

– Прежде чем он догадается, что я не утонул, – сказал Житков, – меня здесь уже не будет.

– Ну и чудак! С тех пор как сюда пришли немцы, наш остров стал настоящей тюрьмой. Без разрешения немецкого коменданта не сядешь ни на один пароход.

– Кроме пароходов существуют средства…

– Не пойдешь же ты на материк в рыбачьей лодке?

– Почему нет?

– Но кто же ты? Ты не гунн и не наш. Англичанин? Нет, ты и не из них.

– Я русский.

– Ты?.. – Эль запнулся, словно у него захватило дыхание. – Не врешь?

– Зачем?

Эль порывисто протянул было руку, но тотчас спрятал ее за спину.

– Поклянись, что не врешь.

– Всем, чем хочешь.

– У нас никто никогда не лгал, пока не пришли гунны. А с тех пор люди стали другими. Нашлись изменники. Когда-нибудь мы рассчитаемся с ними, но пока… пока ни один из них не должен тебя видеть. Когда вернется Адмирал, он найдет такое местечко, что ты никому не попадешься на глаза.

– Адмирал?

– Да, так люди называют моего отца…

– Это кличка?

– Разумеется. Но мой отец заслуженно получил ее: он был настоящим адмиралом рыбачьего флота. Впрочем, он мог бы кое в чем поспорить и с теми адмиралами, что обшиты золотом с ног до головы, хоть и сидят всю жизнь на берегу.

– Кажется, мы будем друзьями! – Житков протянул руку. Эль несмело вложил в нее свою. Это была маленькая нежная рука. Хотя на ее ладони чувствовались жесткие бугорки мозолей, Житкова поразило, что у юноши такие тонкие длинные пальцы и такая удивительно правильная форма продолговатой кисти.

Эль, кажется, заметил удивление Житкова и поспешил отдернуть руку.

– Адмирал непременно сведет тебя с Нордалем, – сказал он.

– Кто такой Нордаль?

– О, Нордаль Йенсен – самый сильный человек на острове. Он – замечательный человек! Я уверен, если когда-нибудь нам придется снова выйти в море, чтобы драться, отец никому другому не отдаст своей адмиральской шапки – только Нордалю!

– Рад буду познакомиться с ним…

Не договорив, Житков заметил, что глаза юноши испуганно устремлены сквозь окно на двор. Глянув через его плечо, Житков увидел идущего к домику Тэдди. Рядом с юнгой шагал высокий сутулый человек с неприятными рыжими баками. Угодливо заглядывая в глаза юнге, рыжий нес его новенький чемодан.

Эль испуганно шепнул Житкову:

– Брат не должен тебя видеть.

А Тэдди уже дернул дверь.

– Эй! Кому пришло в голову запираться среди бела дня? – весело крикнул он.