К полудню было принято решение идти в Англию. Оттуда каждому предоставлялась возможность избрать путь по собственному выбору. Судно же будет передано в распоряжение находящегося в Лондоне норвежского правительства.

Люди разошлись по кубрикам и каютам. Житков и Найденов решили остаться со своими старыми сожителями Нордалем и Фальком, но по дороге к себе зашли в капитанский салон.

Найденов осмотрел ящики стола, ощупал карманы аккуратно развешанной одежды.

– Ключей нигде нет, – сказал он. – Как это ни противно, но придется обыскать карманы пижамы, в которой он висит.

– Давай уберем трупы.

– Ты прав. А ключи все же нужно найти.

– Займемся этим ну хотя бы нынче ночью, при смене вахт.

– Идет. Назначаем для встречи полночь.

– Добро. А до тех пор – по койкам!

В полночь друзья встретились в кают-компании, поднялись на верхнюю палубу и по продольному мостику направились к фок-мачте, где висели Витема и его первый офицер. По пути Найденов окликнул вахтенного начальника.

– Не прикажете ли вы двум-трем людям помочь нам снять трупы повешенных? Не стоит оставлять их здесь до утра.

Норвежец отдал необходимые распоряжения голосом, по которому легко было понять, что он только что очнулся от дремоты. В сопровождении боцмана и двух матросов друзья пошли по продольному мостику к носу корабля. Дошли до фок-мачты. Но как ни всматривались они в темноту, – разглядеть труп Витемы им не удавалось.

– По-видимому, предыдущая вахта сняла, – сказал Житков.

– Нет, херре Житков, – сказал вахтенный. – Я как раз спрашивал об этом боцмана при смене. Он сказал, что одного-то сняли, а «самого» оставили мне.

– Не сам же Витема сошел с рея, – рассердился Найденов. – Пойдите к вахтенному начальнику и узнайте, где труп.

– Понимаю, херре пастор. Сейчас же спрошу.

Пришел вахтенный помощник.

– Я только что ходил к первому помощнику. Он и не думал снимать труп: уверяет, что перед самой сменой видел его на рее.

– Что за история! – рассердился Найденов. – Сейчас мы узнаем, кто это сделал.

Он быстро спустился с мостика и побежал к Лунду. Но и Лунд ничего не знал. Не имел об этом представления и Йенсен. Подняли на ноги обе нижние вахты, опросили всех. Никто и близко не подходил к повешенным.

Найденов посветил фонариком на свисающий с носа конец троса: он был срезан.

– Значит, здесь остался кто-то из шайки Витемы. Нужно сейчас же обыскать корабль!

Все занялись поисками. Осмотрели все закоулки, но не обнаружили даже намека на тайник, где мог бы скрыться человек.

– И тем не менее я не верю в чудеса! – воскликнул Найденов.

– Хотя по твоему пасторскому званию именно тебе, а не мне следовало бы в них верить. Что касается меня, то я начинаю, кажется, верить… У повешенных бывает странный характер.

Друзья спустились в салон. По дороге они запаслись инструментом. Найденов взламывал массивный стол Витемы, когда в салон вошел взволнованный Лунд.

– Витема ушел на четверке с подвесным мотором, – сказал норвежец.

– Витема или труп повешенного Витемы? – спросил Житков.

Найденов провел рукой по лицу.

– Это действительно становится похоже на фантастический роман.

– Нет, это доказывает только, что таких, как Витема, мало вешать. Даже когда они болтаются в петле, всаживать следует пулю.

– По-видимому, ты прав, – произнес Найденов и опустился на диван.

Сильный толчок сбросил его на пол. Кресло, в котором сидел Житков, выскочило из крепления. Весь корпус «Черного орла» содрогнулся от взрыва.

Найденов бросился к переговорному.

– На мостике! Что случилось?

Никто не ответил. На верхней палубе были слышны шаги бегущих людей. В салон вбежал Лунд.

– Цистерна с топливом горит. Взрывом вырван кусок обшивки в ахтерпике!

– Помпы?

– Вода поступает быстрее, чем успевают откачивать помпы.

– Как вы думаете, – живо спросил Житков, – сколько времени эта коробка может еще продержаться на плаву?

– Не больше суток, – сказал Лунд.

– Сутки? – Житков повернулся на каблуке и щелкнул пальцами. – За сутки, знаете, что можно сделать?!

– Утонуть двадцать четыре раза, – хмуро пробормотал шкипер.

– Утонуть можно и все сорок восемь раз, – отрезал Найденов. – Но можно сочинить кое-что другое. Всех наверх!

С этими словами все трое бросились наверх. Навстречу им бежал Йенсен.

– Эй, шкипер! – крикнул Нордаль. – Мы осмотрели шлюпки. У всех продырявлены днища…

Начальник поста береговой стражи оккупационных войск в Норвегии, штурмфюрер штандарта СС «Мертвая голова» Пауль Минкнер протянул руку к телефону. Звонок настойчиво дробил ночной полумрак комнаты. Минкнер был зол. И без этого звонка его сон был не слишком спокоен.

Его нервировали светлые ночи. В этой стране все было не по вкусу Минкнеру: высокие и крутые горы, студеное море, мужчины, открыто ненавидящие немцев, женщины, отвергающие ухаживание даже офицеров СС. Из-за всего этого Пауль Минкнер часто пребывал в состоянии раздражения. Не было ничего удивительного, что он и сейчас сердито рявкнул в трубку:

– В чем дело?!

Но то, что он услышал, заставило его быстро сбросить одеяло и взять карандаш. Он стал делать заметки в блокноте.

Собеседник на том конце провода говорил:

– Патрульный самолет обнаружил на траверзе острова Санде трехмачтовый парусник. Курс – ост-зюйд-ост. Судно несет всю парусность. Обращает на себя внимание необыкновенная осадка: борта судна едва возвышаются над водой. Флага летчик разобрать не мог.

– Так… так… так… – повторял Минкнер, делая отметки. – Последние координаты?

Собеседник назвал широту и долготу.

– Это не может быть немецкое судно с рудой из Нарвика? – спросил Минкнер.

– Запросили по радио Нарвик, ответа нет. Вид судна внушает подозрения.

– Через два часа я буду у них на палубе, – заключил Минкнер.

– Если нужно, сейчас же радируйте: вышлем спасательный буксир.

– Быть может, целесообразно и идти прямо на нем?

– «Зеефальк» – наше единственное спасательное судно. А время такое, что оно может понадобиться в любую минуту. Не хочется понапрасну угонять буксир из порта.

– Положитесь на меня. Я справлюсь своими силами, – согласился Минкнер.

Через десять минут сторожевой катер с десятком эсэсовцев на борту отвалил от дальнего конца пристани Тромсе и, набирая скорость, пошел к устью Тромсесунда.

Очутившись в кокпите катера, Минкнер завернулся в плащ и растянулся на диванчике, приказав разбудить его, когда покажется парусник.

Охранники расположились вокруг откидного столика, появились карты.

Партия ската была в самом разгаре, когда в люк просунулась красная физиономия матроса.

– Парусник в виду!

Собрав карты, охранники неохотно полезли на палубу. Следом за ними, протирая глаза, появился и сам Минкнер. Он навел на парусник бинокль:

– Он поднимает наш флаг. Они волокут руду из Нарвика. Но хотел бы я знать, за каким чертом понадобилось им заворачивать в нашу дыру?

– Посмотрите на его осадку, господин штурмфюрер, – позволил себе заметить шкипер. – Он принял в трюмы больше воды, чем могут откачать помпы.

– Откуда вы знаете?

– Разве вы не видите, как она льется сквозь все шпигаты, господин штурмфюрер?

– Не можешь ли ты разобрать название?

– «Черный орел», господин штурмфюрер, – услужливо ответил один из эсэсовцев.

– В этом виде он больше напоминает мокрую курицу, а?

– Остроумно сказано, господин штурмфюрер. – Шкипер угодливо хихикнул. – Боюсь, что эта курица не протянет больше чем до полудня.

Хотя Минкнер решительно ничего не понимал в таких делах, он важно согласился.

– Да, черт возьми, его дела швах!

Катер приближался к «Орлу», Минкнер приказал просигнализировать: «Капитану прибыть с судовыми документами».