— Давай. Убей меня! — шипит он. — Не медли.

Я сжимаю нож и размахиваюсь.

Клинок рассекает воздух.

Виса закрывает глаза и истерически смеется — хочется спросить над чем. Над тем, что его палач именно я?

Лязгаю зубами и вонзаю острие… в дерево. Рядом с головой вампира. Он оглядывает стены, словно желая убедиться, что жив, а не провалился в преисподнюю.

Руки дрожат. Я делаю шаг назад. Выдыхаю. Сам едва не хохочу.

Я не смог прикончить того, кто убил сотни людей. Серьезно? Да что со мной не так?!

Вампир смотрит с таким изумлением, что забавно.

Ей-богу, сейчас загогочу как псих.

Несмотря на провал, чувствую облегчение. В один момент, когда власть была в моих руках, я перестал испытывать ненависть к этому мерзавцу. Совсем. Она сменилась жалостью. Голова кружилась. Комната провалилась в серую пелену и запах белого шоколада. Я видел лишь темно-зеленые радужки Висы. Он ничуть не покраснел. Ни от хохота. Ни от страха перед смертью.

С минуту мы упорно таращились. Глаза в глаза. Зеленый и синий. Наши души такие же разные, как лес и океан. Никогда нам не понять поступков друг друга.

Я разворачиваюсь и волочусь вдоль коридора.

— Трус! — крик Висы вслед. — Пожалеешь, что не прикончил меня, слышишь?

Конечно. Я не сомневаюсь, что рано или поздно это выйдет мне боком. И все-таки убить я не могу. Не способен.

Добираюсь до ванной, закрываю дверь и опускаю ладони на края раковины. Смотрю в зеркало. На губе запеклась кровь. Я вытираю раскрасневшееся лицо не очень чистым полотенцем. Снова смотрю на себя. В голову влезает мысль, будто это овальное лицо, с растрепанными черными волосами, щетиной, острой улыбкой, носом-пирамидой — иллюзия. Они не мои. Они принадлежат тому, кто лежит на холодном железе в подвале. Я ничто. Пустота! И какое право имеет пустота уничтожать живое?

Вода ритмично капает из крана. В остальном — очень тихо. Стены в доме удивительно толстые и музыка, звучащая в гостиной, остается в гостиной. Интересно, кто его строил?

Я справляю нужду в раковину и решаю вернуться в спальню.

Пробую оттереть рубашку от красного пятна, но слюни оказываются не самым эффективным чистящим средством. Вкус крови вызывает тошноту.

У подножья лестницы слышу знакомый мелодичный смех.

Навостряю уши. Иларий? Он не с гостями?

Заглядываю в столовую. Никого. Стою растерянным. Звук был совсем рядом. Здесь нет других комнат, кроме… всегда запертой двери в зимний сад. Я не бывал там, но видел со двора. Сара держит растения в двух местах: подвал и зимний сад. Мне ключи от дверей иметь не положено. Иларий — другое дело. Привилегированный домочадец.

Дверь и правда приоткрыта. Я молча протискиваюсь внутрь. И не зря. Иларий не один.

Так вот, кто ему нравится!

Катерина.

Я бы предпочел Эмилию, но я плохой пример — не умею девушек выбирать. Одна меня на алкаша променяла, другая и вовсе убила. Непревзойденный эксперт в любви. Обращайтесь.

Иларий и его русая подруга в гетрах меня не видят, потому как сидят на белом плетеном диване, который развернут к панорамному окну. Под виноградными лозами. К слову, ветки растения облепляют стены и потолок изумрудной паутиной. Цветов здесь полно. Названий я не знаю. Разве что некоторых. В горшке сбоку папоротник. А у самого окна — лимонное дерево, оно благоухает цитрусом на всю оранжерею. За стеклами летнего убежища — двор, заваленный снегом по колено. Выглядит эффектно. И почему Сара не пускает меня в такие места? Чувствую себя ребенком. Не дай бог горшочек разобью с фиалкой.

Самое неприятное — влажность. Как вошел, так рубашка клеем прилипла к коже.

Иларий играет на гитаре. Катерина обнимает его и гладит по золотистым волосам, что-то напевает.

— Думал, не придешь.

— Я и сама боялась, что не смогу улизнуть ото всех, — признается она, поправляя шарф, и кладет голову парню на плечо.

— К счастью, Виса, как всегда, разошелся.

— А ты спрашивал, зачем он нужен. Видишь, сколько пользы.

Катерина лучезарно сверкает зубами.

От ее улыбки Иларий тает. Губы у нее небольшие, пухленькие, вечно приоткрыты; темные глаза блестят на свету; ямочки на щеках делают девушку необычно милой, когда она растягивает рот — все это кажется ее особенной красотой, на которую наш парень, видимо, и попался. И не скажешь, что эта леди всего час назад толкала передо мной мудрые речи.

Я плутовато щурюсь. На шее Илария два засоса

Обалдеть! Времени не терял.

— Споешь?

— Тебя понравился мой скулеж? — хихикает она.

— Ты внесла прекрасное в этот вечер. Разбавила мерзкую агрессивную музыку нежными лирическими песнями. Не мог налюбоваться.

Иларий бренчит на гитаре. Ладонь девушки касается его щеки.

— Есть идея получше. Хочу увидеть, — протягивает Катерина приглушенно, — как твои пальцы играют на другом инструменте. А я бы рассказала тебе, какие приятные ноты знает мой язык…

Повисает тишина.

Ведьма откладывает гитару и садится на Илария сверху. Они целуются. Да так страстно!

Я смущаюсь. Видимо, я очень-очень лишний. Аккуратно протискиваюсь в дверь, шагаю в коридор, и доска под ступней вдруг издает громкий мерзкий звук.

Твою мать!

— Рекс, — одновременно восклицают ребята.

— Случайно забрел, извиняюсь. Ухожу, ухожу, — тараторю я.

Катерина слазит с Илария и осаждает меня:

— Нет-нет, останься.

Я вскидываю правую бровь и с недоумением оглядываюсь.

— Третьим?

Они смеются. Катерина целует Илария в щеку.

— Увидимся позже, — подмигивает она и, покачивая завидными бедрами, удаляется.

Иларий пожимает плечами, вроде как смущенный.

Я подаю голос первый:

— Получилось, значит? Теперь у тебя есть замужняя подружка?

— Попугая сложно считать мужем.

Иларий отмахивается.

— Красивая ведьмочка.

— Но не красивей Сары, да?

Вопрос и интонация вводят меня в ступор.

— Сложно найти девушку красивее нашей огненной змеюки.

Иларий вновь берет гитару и тихо бренчит.

— Я не понимаю.

— В смысле?

— Зачем ты хочешь влюбить ее в себя? — спрашивает парень. — Ты говорил, что ненавидишь ведьму.

Первый раз за все время я замечаю настолько грозное выражение на лице парня. И мне действительно хочется рассказать. Правда! Но вряд ли стоит.

И на что он злится?

Вяло шаркаю пяткой о паркет.

— Говорил, но... она не такая тварь, как я думал. У нее есть минусы, однако и плюсов достаточно. Человек без недостатков — мертвый человек.

— Ты целуешь девушку, которая забрала твое сердце. В буквальном смысле! Вырезала!

— Почему тебя это злит? Ты тоже живешь под одной крышей с Сарой! Напоминаю: она и тебя убила.

— Извини. Не хочу, чтобы она причинила тебе боль. Сара... сделает все, что прикажет Волаглион. Помни.

— Давай не будем об этом. Все мои бабы — сплошная катастрофа. Инга и та изменяла мне.

— Ты ведь ей тоже. Она рассказывала недавно. Не так обидно должно быть, нет?

— Один раз! Случайно!

Иларий смеется.

— В смысле? Ты споткнулся, упал и вошел в другую девушку?

— Ну почти. Мой отец умер полгода назад. В тот день я выдул три ведра виски и не понимал, где нахожусь. Утром вспомнил: когда проснулся в чужой квартире и с миллионом пропущенных звонков. От Инги.

— Оу, и что ты ей сказал?

— Да то и сказал. Вернулся домой и рассказал как есть. Напился, проснулся неизвестно где и неизвестно с кем.

— Смело.

— Глупо. Она и раньше называла меня бабником, а так получила доказательства. Короче, жизнь превратилась в ад. Инга стала устраивать трагедии по любому поводу. Один раз стукнула меня по голове во сне, мне якобы кто-то снился; другой раз заперла в туалете, чтобы проверить телефон; звонила каждый вечер, если я хоть на секундочку задерживался. Да, я виноват. Но это было что-то несоизмеримое с моей виной.