Сара достает из кармана черный кварц и рассматривает его у стеклянной стены, хотя света там особо нет (разве что лунный). Я выглядываю из-за плеча.

— Так и что за камень? Ты, кажется, назвала его морион?

— Магический ритуальный камень. Собирает темную энергию.

— И зачем Максу распихивать его по углам кухни?

— Если бы я знала... Подозреваю, что он хочет активировать какой-то портал. Макс обожает порталы.

— Это я уже понял.

— Рекс...

— М?

— Что ты делаешь?

— Слушаю, как мое сердце бьется в такт с твоим, — воркую, вжимая ее в свое тело.

— Прекрати.

— А ты не слышишь?

Прикладываю ее пальцы к своему пульсу под горлом и шепчу в ухо:

— Мы словно инь и ян, жизнь и смерть...

— Ты пил с утра?

— Пьян от чувств.

— Хватит меня сжимать, — выговаривает она сквозь зубы, пока я впиваюсь пальцами в ее бедра, обтянутые черными легинсами.

— К той, кому не нужен...

— Какой же ты позер, — злится она.

— А ведь поддайся, и все изменится. — Чуть подталкиваю, и ведьма упирается ладонями в подоконник, обхватываю ее шею одной рукой, другой — внаглую глажу ягодицы. — Мир взорвут краски, океаны выйдут из берегов...

— Потому что мы переспим? — смеется Сара, вырываясь из объятий, что лестно: не очень настойчиво.

— Нет, кое-кто поймет, что счастье существует. И этой кому-то нужно лишь шагнуть навстречу.

— Хватит кривляться, Рекс.

— Кривляться? Это так ты называешь мои чувства?!

— Сейчас же убери руки с моего зада!

— Разве тебе не нравится?

— Нет! — стонет она, отчего мне потешно и горячо одновременно.

— Почему?

— Потому что ты меня раздражаешь!

— Неужели? Я ли?

— Молчи!

— Или твоя любовь ко мне?

— Я. Тебя. Не люблю! — кричит она, резко выкручивается и отталкивает. — Очнись!

— Да прекращай! Хватит! Признай, что я прав. И ты хочешь помочь. Но боишься.

— Ты для меня ничто, Рекс! Меньше, чем пустое место, ибо тебя вообще не существует. Да, возможно, меня привлекает твоя внешность. Это нормально. Но как человек, ты жалкое ничтожество, ради которого я и пальцем не пошевелю, ясно?

Она нервно сглатывает и уходит, оставляя меня в одиночестве. И тишине.

Ничтожество...

Назвала меня ничтожеством!

Я лежу на кровати — злой, унылый, пьяный — в своей спальне. Подкидываю и ловлю кольцо, подаренное Максом. Два раза оно падает мне на лоб и скорей всего останется синяк, но я продолжаю кидать, повторяя, точно мантру, омерзительные слова Сары.

Пустое место. — Бросок. — Ничтожество. — Ловлю камень. — Ты для меня ничто. — Новый бросок и удар в скулу.

Проклятье! Ненавижу ее. Ненавижу дом сорок семь. Свою смерть. И этот конченый камень!

Швыряю каменное кольцо в стену. Отскок. Трах о доски! И убегает оно куда-то под кровать.

Ярость и обида сполна затопили разум. А что вы от меня хотите? Как ни старайся понравиться Саре, она остается клубком шипящих змей, который я распутываю голыми руками, попутно получаю десятки укусов и скоро совсем окочурюсь от тонн ее яда. Не защищен я от атак этих тварей, прочно поселившихся в ее характере. Не приспособлены мои мозги соблазнять девушек. Я тугодумный дуб!

Сара плевать на меня хотела, на все мои истерики и жажду спастись. Чувствую себя как дерьмо! Ни жизни, ни любви, ни уважения.

Ничтожество, ничтожество, ничтожество...

Когда ведьма бросилась этими словами, я хотел броситься в ответ чем-то умным, возвыситься над ситуацией, но испугался, что опозорюсь еще больше, что голос будет дрожать, а челюсть сводить, что кулаки потянутся колотить стену, ведь умные речи толкать я не горазд. Это женщины мастерицы пустословия. А мы, мужчины, воплощение действий и силы, победы и физического доминирования. Вот что надо было сделать! Прижать ее к стенке и жестко отыметь, как это делает Волаглион. Может, тогда бы она меня зауважала. И к черту! Возможно, даже полюбила бы?

Я бросаю подушку, подлетаю и хожу по комнате — из угла в угол. Чертыхаюсь, представляю, что иду к ней в спальню, разрываю ее халат, связываю ее и... долго, наглядно объясняю, кто я такой.

Воображение у меня яркое. Возбуждаюсь. Смешно, ей-богу. И что теперь делать? Хлопаю себя по лбу, упираюсь левой рукой в стену у окна, достаю из штанов агрегат, начинаю представлять все, что хочу сделать с ведьмой... в общем, почему бы и нет? Главное — любить самого себя, а остальное приложится. Набираю темп. Сука! Она любит меня. Я это знаю! Знаю! Тварь ты, Сара!

— О... боже... не хотела помешать.

Я впиваюсь ногтями в стену, лихорадочно прячу достоинство обратно в штаны. Оборачиваюсь на голос Инги. Резко поворачиваюсь обратно, чтобы не показывать разрывающиеся штаны, а еще то, что из них почти торчит, и возмущаюсь:

— Умеешь же ты выбирать момент для появления!

— Не то слово, — смеется она. — Особенно тот день, когда меня убил киллер, которого наняли убить ведьму, а я попалась под руку. Я настоящий талант.

И стоит дальше. Нет, ну подумать только! Неужели нигде в правилах этикета не пишут, что когда мужчина себе наяривает, не нужно стоять и смотреть?

— Что у тебя случилось? — спрашивает она.

Опираюсь о подоконник. Сначала думаю ответить что-то саркастичное, но выдыхаю и бурчу:

— Мою любовь разорвали на куски.

— Ого. Все настолько плохо?

— Мерзко. Так же мерзко, как я поступил с тобой. Не понимаю, как ты на меня смотришь.

— Снова поругался с Сарой? Хочешь, я поговорю с ней? Думаю, вы просто не до конца понимаете друг друга. А если разобраться, то найдется просвет. Уверена.

— Света в этой фурии — нет. Одна тьма. А она единственная, кто может помочь, понимаешь? Единственная! Это так несправедливо!

Инга обнимает меня одной рукой за плечи.

— Должно быть какое-то решение, я верю.

— Как она может так поступать?! Я из кожи вон лезу, чтобы хоть немного ей понравиться, а все без толку!

— Думаю, у нее свои причины так обращаться с тобой.

— Я стараюсь, я правда стараюсь изо всех сил, но все говорит о том, что нет пути обратно... мне не спастись. Я обречен!

— Эй, послушай меня. — Она обхватывает мое лицо. — Ты справишься. Тот Рекс, которого я знала, никогда не сдавался, любое поражение для тебя было радостью, потому что, когда игра продолжалась, ты искал новые пути, ты сильный, невероятно сильный человек, Рекс. И ты не сдашься.

— Я тебя не заслужил, — слегка смущаюсь.

— Ты не заслужил одиночества. Ты потрясающий, Рекс. И знаешь... твое признание навело меня на воспоминания... о нас. Не могу выкинуть из головы. Особенно то, что нам никогда больше не быть вместе.

— Что? — Округляю глаза. — В смысле?

Инга прикладывает пальцы к моим губам.

— Пожалуйста, — шепчет она. — Без смыслов. Без философии. Без психологии. Хочу поддаться чувствам. Пусть пожалею. Пусть мне будет больно потом. Но... хочу сегодня быть с тобой. И только с тобой.

Инга обвивает мою шею и касается языком губ, чуть надавливает.

— Погоди, — торможу ее, — а Рон? Когда он узнает...

— Если он узнает, — поправляет Инга, стягивая мои штаны. — Если ты не скажешь, как он узнает?

Она снова целует меня, затем опускается на колени, чувствую ее губы внизу живота. Пламя дыхания. Горячий язык и... о, Господи, помилуй! Я сжимаю в кулаке ее черные пряди на затылке. Она двигает головой. И я посылаю весь мир к черту!

— Я не знаю, что делать! Он ураганом ворвался и сметает реальность, — кричу я перед зеркалом.

В отражении — Катерина: курит через мундштук и кивает на каждом моем слове.

— Ты не маленькая девочка, Сара. Сама понимаешь. А вот я не понимаю. Не понимаю проблемы. Почему бы тебе не переспать с ним? Да и признать, что он тебе дорог.

— Ты в своем уме?! Я убила его. Убила! Ответить взаимностью равно дать надежду. А ее нет.