– Нет, но мне говорили, что лисы очень нежные с теми, кто им сильно нравится.

Смотрю в его глаза и треснуть хочется. Или не хочется? Чудесным образом нахожу в себе силы хотя бы сделать вид, что мне не нравится его своеволие. Хмурюсь, отвожу его руку в сторону и требовательно проговариваю:

– Никогда так больше не делай.

Ад только улыбается краешком губ, но глаза как всегда красноречиво насмешливы.

Мы оба повернулись к лесу, ожидая пребывающих гостей, но я пока слышала только осторожные приближающиеся шаги. И все еще слишком далеко, чтобы хоть что-то увидеть.

– Знаешь, лисичка. Я тут вспомнил, при каких обстоятельствах мы с тобой впервые встретились.

Я поворачиваю голову и сталкиваюсь с серьезным взглядом.

– Мне интересно, почему ты об этом ничего не помнишь.

Вы не забыли поставить звездочку и подписаться? :)

– Это была травматичная встреча? – задаю я резонный вопрос.

Ад пристально смотрит на меня, но молчит. Не знаю, думает ли о том, что у меня последствия после этой встречи, или в целом пытается сообразить, почему я не помню. Но выражение его лица такое, что хочется погладить. Чтобы расслабился, да.

– Мне сложно ответить, – выдает, наконец. – Я был уверен, что все нормально.

Я щурюсь. Мне не хватает информации, но опасаюсь узнавать детали. Один такой пазл может напрочь смести всю конструкцию. И тогда я психически рассыплюсь, если в моем прошлом было что-то, что могло повлиять на всю мою жизнь.

– И… как давно ты уверен?

Усмехается.

– Достаточно.

И это был не ответ. Это был приказ прекращать разговор, который может нанести мне вред.

Пожимаю плечами и снова перевожу внимание на лес, откуда нарастают звуки.

Я прекрасно осознаю риски. Прекрасно понимаю, что могут быть последствия. Но природное лисье любопытство нельзя из себя искоренить. Можно подавить, можно договориться с внутренним зверем, но искоренить нельзя!

А потому голова полна вопросов. Когда мы встречались, при каких обстоятельствах это могло произойти, и коронное – тогда он был таким же засранцем?

Прикусываю губу, прислушиваюсь.

Халацевты приближались к опушке.

– О чем ты хочешь с ними говорить?

Ад даже головы не повернул, внимательно вглядываясь в даль.

– У нас есть темы для разговора, не находишь?

Не нахожу. О чем можно разговаривать с теми, кто постоянно устраивает набеги и теракты в наших городах? У нас ничего общего с ними нет.

Все структуры устроены так, чтобы искоренять их присутствие на наших землях. Даже меня в Убое натаскивают на их вычисление, анализ и искоренение. Ну какие переговоры?

Из леса выходят высокие бледные существа, при виде которых у меня загривок дыбом становится. Я закономерно пригибаю голову и неотрывно слежу за каждым движением этих опасных ребят.

Увидев нас, они ускорят шаг, но я вижу настороженность, с которой они осматриваются, ожидая западню.

И как у Тамэ получилось договориться с ними? Страшная женщина, если подумать. Страшная и очень опасная, раз имеет такие связи.

Когда они приближаются, Ад стоит, как ни в чем не бывало. Он не выражает эмоций, не выражает напряжения или дискомфорта.

А я чувствую себя не в своей тарелке, когда встречаюсь взглядом с опасным прищуром того, кто идет впереди. По отличительным знакам вижу, что командир, но род войск не назову. Я к своему стыду просто не помню.

– Где ребенок? – сходу задает он вопрос низким голосом.

Ад поворачивает ко мне голову и спрашивает:

– Слышишь?

– Что? – я теряюсь от этого вопроса.

Что я должна была услышать?

Волчара усмехается.

– Ребенок. Не боец, не наш сородич, не пленник. Ребенок.

Решительно не понимаю, о чем сообщаю хмурым выражением. Ну он же действительно ребенок, так в чем загвоздка?

Адиссил видит, что до меня не доходит смысл, сокрушенно качает головой, недвусмысленно давая понять, что ожидал лучшего и снова поворачивается к халацевтам.

– На базе. С ним все в порядке. Я не собираюсь требовать вознаграждения или выкуп. Я хочу поговорить.

Высокий, белокожий самец чужой расы внимательно смотрит на волчару. В его серых глазах читается недоумение, как, наверное, и у всех присутствующих, включая меня.

– О чем ты, псина, собрался говорить?! – неожиданно вклинивается другой халацевт.

У меня стартовала новиночка. Прошу любить и жаловать :)

Юмор, академия и фамильяр в наличии. Будем шалить!)

– Истинная… – пронзительный взгляд мужчины окатил с ног до головы с таким презрением, что я аж растерялась. – Ну раз так, я буду искренен с тобой. Ты не будешь мне женой. И любовницей не будешь. Родишь сына и уедешь из моего замка в далекое поместье, где проживешь остаток своих дней. Чего? Я смотрю кто-то борзянки обожрался, а? Вот мужики. Думают, если у них сила, власть и деньги, то им все можно, ага. Тут у тебя земная попаданка, аллё! Я тебе устрою “остаток своих дней”! На весь остаток и запомнишь!

https:// /ru/reader/sushchee-proklyatie-rektora-ili-xvatit-pryatatsya-ad-ka-damnid-b474916?c=5584617

Я напрягаюсь всем своим существом. Да чего там? Все присутствующие в преддверии драки, один Адиссил только улыбается, глядя на дерзкого мужика.

– Вы, ребят, не в том положении, чтобы разговаривать с позиции силы.

Командир халацевтов поднимает руку и одним жестом заставляет своего подчиненного угомонить свои таланты.

– О чем ты хочешь говорить?

Ад намеренно затягивает паузу, держа всех в напряжении. Смотрит поочередно каждому в глаза и складывает руки на груди.

Мама сказала бы, что волчара закрывается и не хочет вести переговоры, но я по насмешливым глазам вижу, что он, в общем-то, далек от того, чтобы самостоятельно свернуть беседу. В данную минуту он единственный зачинщик незаконной связи.

– Мне нужен контакт с вашим командованием. В обмен я отдам ребенка в целости и безопасности.

Командир усмехается.

– Думаешь, я вот так просто могу сообщить своему командованию, что какой-то одиночка пытается нам условия диктовать?

Волчара обернулся и внимательно осмотрел меня.

– Почему одиночка-то?

– Я вижу, что она сопливая еще, – скрежещет зубами халацефт.

Скрежещет и смотрит. И взгляд мне этот совсем не нравится.

– Мы могли бы ее забрать, – предлагает своему командиру так и не угомонивший свои таланты неприятель. – Это будет честный обмен.

– Это будет твоя искусанная физиономия, – рычу я.

– И полный провал переговоров, – кивает Адиссил.

Командир щурится, словно оценивает риски. Хмыкает и смотрит на свой браслет.

– Гарантии, что с ребенком все хорошо, – требует он.

Ад молча достает из кармана визор, активирует его и подает халацевту.

На экране я вижу уже знакомое лицо подростка, но говорит он абсолютно незнакомые вещи. В смысле, бормочет что-то на своем языке. Правда, командир с каждым его словом бледнеет, а я это подмечаю.

Когда он передает визор обратно, я замечаю как поджимаются его губы. Я далека от физиогномики, но знаю это что-то значит.

– Контакт через два дня. Место встречи будет передано через вашего координатора.

Ад убирает визор обратно в карман и кивает. Насмешка слетает с его лица и сейчас он выглядит отстраненно, словно ушел в глубокие размышления.

– Хорошо.

Конечно, никто не протянул руку для рукопожатия. Халацевты развернулись и настороженно двинулись в обратную сторону. Мы провожали их взглядом до тех пор, пока они не скрылись в лесу.

– Это похоже на какой-то результат? – спрашиваю Адиссила.

– Это даже больше, чем результат. Мальчишка голубых кровей, – усмехается он. – За него пойдут на любые условия.

– Почти любые, – поправила я.

Вряд ли халацевты прекратят диверсии.