Ад понимает, что вопрос будет задан тихо, поэтому с усмешкой приближается ко мне.

– Уже соскучилась?

Игнорирую вопрос и тянусь губами к его уху.

– Кто сообщил о халацевтах?

Волчара отодвигается и снова растягивает губы в улыбке.

– Очень правильный вопрос. Точно не местные. Думай.

Хмурюсь.

Ну вот ты же знаешь ответ, волчара! Чего ты от меня-то хочешь, я не разобралась, как ваша система устроена!

Говорю ему все это одним взглядом, а тот улыбается, словно слышит. Издевается, гад!

Брысь подмигивает и уходит, оставляя мою рыжую персону в одиночестве. Снова осматриваюсь, отмечая количество окон, выходящих на площадку. Вижу, что многие квартиры заброшены, но где-то есть элементы мебели.

Нет, ну вот хоть убей, я не поверю, что кто-то стал бы заявлять. У них жизненный принцип такой, что они ни себе, ни другим мешать не станут. И халацевты входят в понятие “другие”, в отличие от государственников, которых стараются щемить при возможности.

Смотрю на странную белую полосу на земле, которую почему-то все игнорируют. Что это?

Подхожу ближе, присаживаюсь на корточки и трогаю руками. Какой-то белый порошок, просыпанный тонкой струйкой. Прослеживаю взглядом ее путь к зданию, подхожу ближе и осторожно касаюсь деревянного косяка.

Это вещество носили. Или в здание, или из здания.

– А что здесь? – я спрашиваю достаточно громко, но никто не реагирует на меня.

Адиссил только поднимает голову, отвлекаясь от своих наблюдений, коротко кивает на другого волка в форме и делает запись в блокнот.

Я перевожу взгляд на указанного офицера, но тот меня игнорирует, занимаясь исследованием металлического ящика. Ну и что, мне отвлекать офицера от работы ради глупого вопроса?

Снова смотрю на дорожку из белого порошка. Если бы это было важно, меня бы здесь не было, наверное. Скорее всего, это уже осмотрели.

Поднимаю голову к окну, хватаюсь руками за проем и подтягиваюсь, чтобы заглянуть, что внутри. А там ничего. Совсем. Пустая комната с голыми стенами. Подтягиваюсь еще и забираюсь на подоконник. На полу белый порошок и следы от ботинок. Видимо, помещение уже осмотрели, но мне все равно хочется взглянуть, хотя я не решаюсь.

– Шияро, что там? – спрашивает Взгрих, подойдя к окну.

– Да тут этот порошок. Мне интересно, что это и откуда.

– Нашла откуда?

Смотрю на пол. Следы ведут в другое помещение, но одна я туда не сунусь. Мало ли.

– Здесь несколько дверных проемов. Порошок явно переносили через эту комнату, но куда — не скажу. Одной мне очень не по себе туда лезть.

– А ну, двинься, – командует волк и забирается ко мне на подоконник.

Осматривается. Сначала комнату, затем землю за окном.

– Непонятно. Кажется, след не уменьшался и не увеличивался.

– Ага, – киваю я. – Но здесь уже ходили.

– Это вовсе не значит, что они что-то нашли. Пойдем посмотрим.

Согласно киваю, чувствуя чей-то взгляд. Оборачиваюсь и вижу прищур одного из офицеров, но он ничего не говорит, когда мы спрыгиваем с подоконника и движемся глубже в помещение.

Обшарпанные бетонные стены подсказывают, что здесь никто и никогда не жил. Отсутствуют любые следы быта, хотя может показаться, что это не совсем так, ведь полудикие могут и не обустраивать своё жильё.

– Что-нибудь видишь? – тихо спрашивает Взгрих, когда мы оказываемся у окна с другой стороны здания.

Но и в окно я вижу только трущобы. Белый порошок заканчивается в середине комнаты, что говорит только об одном.

– Отсюда выносили.

Волк смотрит на меня и приподнимает брови, не понимая, а может, не желая понимать.

– Кто-то ждал здесь халацевтов, затем отдал порошок.

– Зачем? – Взгрих очень удивлен, но меня сейчас это мало заботит.

На его месте, возможно, я бы точно так же задавалась глупыми вопросами, не желая верить, что возможно предательство со стороны служащих на благо своей родине. Но и такое бывает нередко, несмотря на строгость наказания.

– Это очень хороший вопрос, – отвечаю, самой себе напоминая волчару.

Он специально это делает, чтобы не объяснять мне?

Хитро. Может, в его роду действительно затесались лисы, а? Это многое могло бы объяснить.

Я внимательно осматриваю пол, стены, но ничего интересного не нахожу, зато мое внимание притягивают другие дверные проемы и я решаю заглянуть в помещения.

Одним из них оказалась небольшая комната без окон и дверей, возможно, когда-то служившая кладовой. Второй проем выводил в темный коридор.

Я внимательно разглядываю стены, чувствуя, что Взгрих движется следом за мной. Он больше не задает вопросов тоже увлеченный маленьким приключением.

Мы входим в еще одну комнату, на этот раз непустую. В углу лежат кучи мусора, какого-то старого хлама, битого стекла. Я внимательно осматриваю ее и неожиданно понимаю:

– Здесь убирались!

Поворачиваюсь к волку, удивленно хлопая глазами, но тот хмурится и явно не понимает, что меня так удивило.

– Кто станет вычищать заброшенное помещение?

Взгрих продолжает смотреть на меня, как на идиотку.

– Тот, кто будет здесь жить?

Усмехаюсь.

Признаков жизнедеятельности здесь не видно. Вряд ли кто-то успел бы убрать все до облавы Убоя.

– Ты, – я улыбаюсь, разглядывая озадаченное выражение парня. – Ты и тебе подобные. Вас же всю жизнь дрессируют, приучая к порядку. Помещение явно использовали, как склад, в кто на складе будет прибирать?

Взгрих продолжает буравить меня взглядом.

– Это еще не о чем он говорит.

С одной стороны он прав, но с другой… Мне не нравится цепочка совпадений.

Я не отвечаю волку. Решаю проверить другое помещение. Но когда заглядываю внутрь, даже вскрикнуть не успеваю. Голову простреливает резкая боль, а в глазах мгновенно темнеет.

***

Очухиваюсь я в любопытном положении. Признаков жизни не подаю, но очень внимательно прислушиваюсь к происходящему вокруг. Да и сложно что-то делать, когда ты связан по рукам и ногам, а рот заткнут какой-то тряпкой.

Голова только нещадно гудит.

– …а я ему говорю: ты совсем берега попутал! Я не для того годы разменял, чтобы шавкой бегать по точкам.

– А он че?

– Ты, говорит, смотри, Дэрон, я знаю о тебе больше, чем ты можешь представить. Это он так тонко угрожает, что я сразу осознал, что зубы скалить – лишнее.

Где Взгрих, интересно?

Осторожно приоткрываю один глаз, но результата это не приносит. Я лежу лицом к стене и максимум, что могу видеть – две высокие тени, говорящих.

– Короче, ты теперь в отстойнике! – ржет один из похитителей. – Не повезло, брат.

Я напрягаю свой слух, стараясь игнорировать говорящих. Тем более, что тема мне неинтересна и смысловой нагрузки не несет.

До меня доносится неприятный шорох, шум ветра откуда-то издалека и тонкий звон, больше похожий даже на скрип механизма.

– Куда ее потом?

– Да кто его знает? Приказ был выкрасть, а дальше сами разберутся.

– Далась им эта лиса. Мелкая совсем, какая от нее угроза-то?

– Слышал, мамка у рыжей какая-то шишка. Страшнее, если прочесывать начнут до того, как мы ее сбагрим.

Мда.

В таком положении разглядеть что-то невозможно, а перевернуться – выдать свое пробуждение. А зачем, если рядом ценные источники информации? О том, что не убьют, они сами сказали.

– Что тебе страшно? Можно подумать, не знал куда попал.

Собеседник хмыкнул, но промолчал.

– Пойди глянь, что там эти ее дружки делают.

Раздаются неприятные шаги, словно кто-то шел по мелкой крошке камня или битому стеклу. С учетом болезненных спазмов в моей голове, слышать это было неприятно, зато появилась возможность незаметно повернуться и хоть искоса оценить обстановку.

Я прикладываю небольшое усилие и морщусь от боли. Оглядываю темное пространство вокруг и делаю вывод: мы в подвале.

Что там мама мне рассказывала про поведение в плену?