– Нет, что ты, – сказал Гектор, вставая между Дрю и своим отцом. – Позволь ему позавтракать с нами, отец, еще разок, перед уходом. Соглашайся, Дрю.

– Милорд, – после секундного раздумья сказал Дрю, – если это не причинит вам неудобства, я буду рад еще раз оказаться за одним столом вместе с вами.

– Я тоже буду рад, – улыбнулся старый Борлорд, потирая свои высохшие руки. – Оставайся. И поешь как следует, а затем уходи. Только не переедай. Если Львиные гвардейцы застукают тебя спящим в канаве ближе чем в километре от Редмайра, сам будешь виноват.

Все рассмеялись, и Дрю положил на пол снятый с плеча дорожный мешок. Он чувствовал, что леди Гретхен наблюдает за ним, горячо желая, чтобы Дрю провалился на месте. Ничего, пусть слегка позлится напоследок. Барон послал на кухню сказать, чтобы на стол поставили еще один прибор. Появился дворецкий с бокалами и бутылкой старого портвейна, который Винсент тут же принялся разливать, а барон и Гектор принялись еще раз проверять, не забыли ли они о чем-нибудь. Гектор хлопнул себя по лбу, вытащил из своей наплечной сумки несколько пузырьков с травяными настойками и мазями и запихал их в дорожный мешок Дрю.

Утро было в разгаре, тихое, ясное. Стол был накрыт, и барон Хат со своими гостями расположились вокруг него. На первое подали горячий томатный суп, и они принялись за него, поглядывая на играющую в солнечном свете быструю реку. Затем принесли зажаренную оленью ногу, и Гектор разрезал ее. Аппетит, которым обладал его друг, всегда поражал Дрю, привыкшего к скудной еде. За проведенную дома неделю опавшие было в Дайрвуде щеки Гектора вновь округлились и порозовели.

Дрю протянул свою тарелку, чтобы принять на нее отрезанный Гектором кусок мяса, и в эту минуту снаружи послышался конский топот. Не успел Дрю добавить к мясу ложку дымящегося картофельного пюре, как по лестнице простучали быстрые шаги, и на балконе появился Джерард с бледным как мел лицом.

– Милорд, – воскликнул он, забывая отвесить полагающийся при обращении к лорду поклон. – Люди короля. Они здесь!

– Что? – в ужасе переспросил барон Хат. – Здесь? Это невозможно! Ты уверен?

– Да, милорд. Капитан Брутус и двадцать солдат из Львиной гвардии. Они уже у двери и требуют немедленно впустить их!

Джерард еще не договорил, как снизу донесся грохот – колотили ногами в дверь. Дрю в смятении вскочил на ноги. Грохот повторился, и все, сидевшие за столом, услышали, как трещит срываемая с петель дверь.

Дрю схватил со стула свой плащ, перебросил через плечо дорожный мешок.

– Беги, мой мальчик! – крикнул барон Хат, указывая на край балкона.

Тяжелые сапоги уже грохотали по лестнице, Дрю отчетливо слышал звон обнаженных мечей. Рванувшись, Дрю врезался в Винсента, который вскочил на ноги одновременно с ним. Юный Борлорд покачнулся и неуклюже упал на пол.

– Стоять! – прокричал голос с лестничной площадки. В открытые двери ввалилась толпа гвардейцев. На их позолоченных нагрудных доспехах играли солнечные зайчики, от чего гвардейцы странным образом напоминали ангелов. Но странные это были ангелы – с обнаженными мечами, с перекошенными, покрасневшими лицами. Трое гвардейцев в развевающихся красных плащах подошли к Джерарду, сняли с него меч и повели стражника прочь, остальные рассыпались цепью по всему балкону. В центре группы командовал капитан гвардейцев – могучий, высокий, с густой, покрытой легкой проседью бородой. Его меч был испачкан кровью.

– Капитан Брутус, – выдохнул барон Хат, поднимаясь со своего стула. По лицу Борлорда разливался гнев. – Что все это значит? Как вы смели без разрешения ворваться в мой дом?

Капитан Брутус не сводил глаз с Дрю, стоявшего рядом с упавшим Винсентом. Кровь капала с меча гвардейца, собираясь в лужицу у его ног. Меч был похож на Вольфсхед, только его эфес вместо головы волка был украшен фигуркой рычащего льва.

По лезвию меча тянулись искусно вырезанные, покрытые запекшейся кровью руны.

– Барон Хат, вы обвиняетесь в укрывательстве беглеца, который объявлен врагом короля и всего свободного народа Семиземелья, – прорычал капитан.

– Неслыханно! – крикнул Верлорд. – Я принимаю гостей, и все они верноподданные короля. Должен ли я напомнить вам, что среди них находится леди Гретхен? Это ли не лучшее доказательство любви всех присутствующих к нашему королю?

– Этот парень, – сказал Брутус, указывая своим мечом на Дрю, – враг короля. Вы же добровольно и сознательно приютили его под своей крышей.

– Это всего лишь следопыт из Брекенхольма, – сказал барон Хат. Дрю вновь посмотрел на меч капитана, кровь почти перестала капать с него.

– Это последний из Волков, – пролаял Брутус.

Сидевшая за столом Гретхен непроизвольно ахнула.

– Король приказал немедленно доставить его в Хайклифф, где он будет находиться в ожидании судебного разбирательства.

– Разбирательства? – воскликнул барон Хат. – Какого рода разбирательство ожидает этого несчастного парня?

– Отец, – сказал поднявшийся на ноги Винсент. – Я полагаю, что нам следует передать этого человека в руки капитана Брутуса. Я уверен, король во всем разберется. Не будем забывать о том, что наш король очень милосердный человек.

У Дрю отвисла челюсть, и не только у него одного. Барон Хат обернулся к сыну, не веря своим глазам и ушам.

– Ты? – выдохнул барон Хат. – Это ты привел их сюда? Ты восстал против своей собственной крови!

Гектор потрясенно покачал головой.

– Я действовал ради нашего общего блага, – сказал Винсент, отступая от своего отца ближе к капитану Брутусу, на лице которого появилась торжествующая ухмылка. Барона Хата трясло от ярости. Гектор положил ладонь на его плечо, пытаясь успокоить отца.

– Если бы я не предупредил короля, последствия могли оказаться самыми плачевными, и не только для нас, но и для всего нашего народа, – продолжал Винсент. Дрю оглянулся по сторонам. Он еще мог бежать отсюда, один быстрый прыжок через балкон – и все.

– Вы явились сюда, обнажили свои мечи, напали на моих слуг, – прогремел барон Хат, вновь поворачиваясь к капитану Брутусу, – и вы еще ожидаете, что я подчинюсь вам?

Лицо барона стало менять свои очертания, а спина выгнулась дугой.

– Сохраняйте контроль над собой, милорд, – сказал Винсент. – Ради всего святого, держите себя в руках!

Но старый барон уже ничего не слышал. Он отбросил в сторону свою трость, на которую обычно опирался, разодрал застегнутый на груди камзол. Грудная клетка Борлорда выпятилась вперед, вытянулись вперед и челюсти, на которых появились острые клыки.

Дрю взглянул на капитана Брутуса, который, казалось, был ничуть не напуган превращением барона. «Почему он его не боится?» – подумал Дрю. Барон Хат был несокрушимым, неуязвимым для людей и их оружия. Затем Дрю взглянул на меч Лайоншед. Солнечные лучи играли на врезанных в лезвие серебряных рунах.

– Барон Хат, – крикнул Дрю, предупреждающе вскидывая руку, но было слишком поздно. Брутус сделал два шага вперед и глубоко вонзил меч в живот не успевшего до конца трансформироваться барона. Борлорд замолчал сразу же, как только капитан королевской гвардии дважды повернул лезвие своего меча, прежде чем выдернуть его. Барон Хат упал на пол, из глубокой раны ручьем хлынула кровь.

– Нет! – закричал Гектор, бросаясь к отцу, но Дрю схватил его свободной рукой и оттолкнул в сторону. Барон Хат упал на пол. Мертвый. Леди Гретхен в ужасе закричала. Вскочила из-за стола и забилась в дальний угол балкона.

– Отец! – завопил Винсент, в отчаянии падая на колени, в лужу крови – отцовской крови. Тем временем тело умершего барона постепенно стало принимать свой обычный облик.

– Зачем? – всхлипнул Винсент, глядя на Брутуса. – Как ты мог, скотина?

– Не забывайтесь, Винсент, – сказал Брутус, вытирая лезвие меча о свои красные бриджи. – Я пощажу вас только по милости нашего короля. Он благодарен вам за все, что вы сообщили ему об изменниках в вашей семье, и заверяет, что вы немедленно займете освободившееся после вашего отца место.