– Если ты или твои солдаты еще хоть раз причинят хоть какой-то вред этим людям, я не поленюсь лично вернуться сюда, чтобы воздать каждому из вас по заслугам, – медленно и громко произнес Дрю, а затем с нечеловеческой силой отбросил сержанта прочь. Тот пролетел по воздуху метров восемь, после чего врезался в стоявший на улице воз с сеном.

Вот теперь толпа ожила. Раздались радостные крики, аплодисменты, люди начали обнимать друг друга. Гектор и Йонас помогли Эберту подняться на ноги, а Дрю тем временем быстро вернул себе привычный человеческий облик. Еще с минуту у него поламывало мышцы и кости, но потом все успокоилось. Дрю поднял руку, призывая толпу к тишине.

– Не давайте этим мерзавцам издеваться над вами, – прокричал он. – Они здесь для того, чтобы служить вам, а не наоборот. К тому же вас намного больше, чем их. Помните об этом и набирайтесь мужества. Умейте давать отпор!

– Вергар! – раздался голос из толпы. – Ты вернулся!

– Нет, – крикнул Дрю, пытаясь перекрыть гул голосов, – я не…

– Волк! Это правда! – крикнул кто-то.

– Да здравствует Вергар! – крикнул другой, и все подхватили:

– Да здравствует настоящий король!

– Нет! – снова прокричал Дрю. – Я не Вергар, и я не ваш король, и я не Волк. Я просто парень!

Толпа присмирела, но затем вновь послышались крики.

– Но ты один из них!

– Ты Верлорд!

– На мне лежит заклятие, – крикнул Дрю. – Я обычный человек, только болезнь у меня необычная. Это бремя мое. И ничего больше. Я не тот, за кого вы меня принимаете, – но, похоже, ему никого не удалось переубедить. – Вы сами должны восстать против своих угнетателей. Вам не нужен вождь, вы сами будете способны на это, нужно лишь почувствовать себя свободными.

С этими словами Дрю подошел к Гектору, который подобрал его плащ, а теперь возвратил хозяину. Дрю неуклюже накинул плащ на плечи и вновь застегнул его у подбородка. Эберт уставился на висевший у бедра Дрю меч.

– Их вы можете обмануть, – негромко проговорил он, – но только не меня, милорд. Это Вольфсхед, а такие мечи не дают кому попало. Я сражался с Вергаром. Я видел этого великого человека. – Эберт перешел на шепот: – И я могу где угодно узнать его сына…

И он низко поклонился Дрю, что не осталось незамеченным теми, кто по-прежнему толпился вокруг или собирался вернуться в бар.

Дрю посмотрел на потянувшихся в двери гостиницы горожан и почувствовал, как по его сердцу разливается непривычная теплота. Он был рад, что сумел помочь этим людям. Правда, какой ценой?

– Я пойду обработаю его раны, – сказал Гектор, кивая на Эберта. – А ты проведал бы Гретхен, как она там.

Дрю кивнул, и его друг ушел вместе с раненым Эбертом в бар.

А Дрю остался стоять на месте, молча глядя на проходивших мимо него горожан. Одни приветственно кивали ему, проходя мимо, а кое-кто и в пояс кланялся. Последним был Йонас.

– Если вам когда-нибудь понадобится крыша над головой или плотный обед, милорд, – сказал трактирщик, улыбаясь, – прошу вас, не ищите другого места, приходите сразу в «Русалку».

Йонас низко поклонился Дрю и проследовал за остальными в бар.

Дрю покачал головой. Что он наделал? Инстинкт приказал ему защитить невиновного, остановить негодяев, вот и все. Ничего выдающегося. Но он недооценил впечатления, которое произвел на местных жителей вид Волка. Сейчас, трезво оценивая произошедшее, Дрю понимал, что на глазах у обычных людей Верлорды не трансформируются или делают это крайне редко – сегодняшний случай тому подтверждение. Во всяком случае на Холодном побережье, где вырос Дрю, о таких случаях и не слыхивали. «Итак, – подумал Дрю. – Если я вдохновил их восстать против негодяев, желающих помыкать ими, это хорошо. Но тем самым я безнадежно лишил нас возможности незамеченными покинуть побережье, и это очень плохо». Дрю очень боялся услышать, что думает по этому поводу Гектор.

Поднявшись по наружной лестнице гостиницы, Дрю прошел через площадку к шестому номеру и постучал кулаком в дверь. Еще на улице Дрю стало любопытно узнать, почему Гретхен так и не выглянула посмотреть, что это за шум под окнами. Из комнаты не ответили, и он постучал еще раз.

– Гретхен?

Может быть, она стала бы поласковее с ним, увидев его в обличье Волка, придававшем ему дополнительные силы, о которых он всегда мечтал – и умственные, и физические. Но может быть, Гретхен сочла его схватку за новое изысканное издевательство над властью ее любимого короля? Леший их разберет, этих женщин. На них никогда не угодишь. Так и не дождавшись ответа, Дрю еще сильнее забарабанил в дверью.

– Миледи! – крикнул он, надеясь хоть что-нибудь услышать в ответ. Но нет, тишина. Он повернул ручку – заперто. Что-то было не так. Дрю отступил на шаг назад, а затем изо всех сил врезался плечом в дверь. Ударил ее своим телом, как тараном раз, другой, а с третьей попытки вышиб хлипкий замок, и дверь распахнулась.

Номер оказался приблизительно таким, как и ожидал Дрю. Свеча мерцала на простом деревянном столике, стоявшем между двумя кроватями с лежавшими на них чистыми полотенцами. В углу – пустой оловянный таз для мытья. Окно было открыто, холодный весенний ветер трепал легкие занавески, с тихим шорохом бившиеся о дощатые стенки комнаты.

Гретхен не было.

Дрю бросился к окну, выглянул наружу. Рядом с окном проходила водосточная труба, внизу – верхушки деревьев и кусты. Кто-то выкрал Гретхен? Какого же дурака они сваляли с Гектором, оставив ее без присмотра! Нельзя, нельзя было оставлять ее одну. Если с Гретхен что-то случилось… нет, об этом Дрю не хотелось даже думать.

Отступив от окна, он увидел записку, торчавшую из-под подушки на одной из кроватей. Сложенный листок бумаги, на котором красными чернилами написано:

Прощальная шпилька в его адрес. Даже здесь она не могла изменить себе. Дрю развернул листок и прочитал:

Дрю скомкал листок в ладони и бросился к двери.

Дрю и Гектор крались в камышах, увязнув по колено в болотной жиже. Впереди виднелась освещенная огнем костров деревня. В одной руке Дрю сжимал побелевшими от напряжения пальцами меч, другой отводил в сторону высокие стебли. Деревянного частокола вокруг деревни не было, не было и часовых, мимо которых нужно пробираться. Двенадцать больших глинобитных хижин – хлипких, готовых развалиться при сильном порыве ветра, освещенных ярко горящим пламенем костра. Одна, самая большая хижина, притулилась на самом краю деревни, голые черные ветки деревьев Вайрмвуда качались над ней, словно страшные призрачные руки невидимого кукловода. Хижина шамана, решил Дрю.

Вокруг костра танцевали все жители деревни – мужчины, женщины, дети. Лесовики – а это были именно они – всегда ходили либо совершенно обнаженными, либо в грязных звериных шкурах. Когда Лесовики прыгали и скакали вокруг огня, на их шеях сухо потрескивали сделанные из костей ожерелья.

Мужчины держали в руках копья или луки, во время танца они то и дело вскидывали их к небу. Трое старых Лесовиков сидели чуть в сторонке, отбивая монотонный ритм на обтянутых звериными кожами барабанах.

Возглавлял танец человек, который не мог быть не кем другим, как шаманом. Его обнаженное тело было сплошь покрыто черной краской, в волосы воткнуты глухариные перья, вместо шапки на голове – бараний череп. Кружась и наклоняясь вперед, шаман описывал рогами черепа круг, к которому не смел приблизиться никто из остальных танцоров. Шаман кружился в противоположном направлении и ближе к огню, чем другие танцующие Лесовики. В одной руке шаман держал длинный кремневый кинжал, в другой – палку с насаженным на нее человеческим черепом.