Ченсер внезапно остановился, заржал и нервно попятился назад. Уитли крепко вцепился в гриву коня и вгляделся вперед в поисках Хогана – ничего и никого. Конь возбужденно зафыркал, выкатил свои карие, полные ужаса глаза. Пока Уитли осматривался по сторонам, конь начал подниматься на дыбы и пятиться назад от невидимой угрозы. Бедное животное резко закидывало голову назад – темно-коричневая грива Ченсера то и дело била Уитли по лицу. Юноша изо всех сил уцепился за шею Ченсера, и тут конь принялся беспорядочно крутиться на месте. Весь мир поплыл вокруг Уитли словно на карусели, не давая юноше возможности увидеть, что же так напугало его коня.

Ченсер, как любил повторять Хоган, был надежным другом, и относиться к нему следовало с уважением. «Потерял контроль над своим конем – потерял контроль над своей жизнью» – эти слова Хоган твердил постоянно, словно мантру. Впрочем, и без этого каждому следопыту известно, что отношения между всадником и конем всегда особые.

– Ну же, дружок, спокойно, – сказал Уитли, вытягивая губы к торчащим ушам Ченсера. Затем он рискнул освободить одну руку, чтобы потрепать коня по шее, но вместо того, чтобы успокоиться, Ченсер заржал еще тревожнее и внезапно резко запрокинул назад голову. Жесткий, словно каменный, череп Ченсера больно и сильно ударил Уитли по голове. От этого удара юноша вывалился из седла словно куль – последним, что он успел увидеть, был лесной мох, стремительно несущийся прямо на него сквозь мелькающие в глазах ослепительные искры.

Хотя покрытая мхом трава смягчила удар при падении, он все же был настолько сильным, что Уитли едва не потерял сознание от боли. Падая, он успел еще увидеть, как мелькнул в воздухе темно-коричневый хвост Ченсера, после чего конь скрылся в сумраке Дайрвуда.

Услышав раздававшийся в лесу барабанный бой, Уитли удивился и лишь потом сообразил, что это грохочет в ушах его собственное, бешено бьющееся сердце. Юноша нервно осмотрелся вокруг. Что могло так сильно испугать Ченсера? Быть может, Лесовик? Или вышедший на охоту дикий зверь? И что теперь сталось с беднягой Ченсером? Уитли надеялся, что с его конем не приключилось ничего плохого, быть может, Ченсеру просто что-то привиделось? Тогда он успокоится и вернется. Уитли поискал глазами Хогана, но сейчас, после падения, юноша даже не мог определить, где север, а где юг.

«Следопыт никогда не сдается, Уитли», – вспомнились ему слова Хогана.

– Мастер! – крикнул Уитли в сумрак леса и попытался встать на ноги, но боль с такой силой пронзила поврежденную лодыжку, что юноша вновь свалился на лесной мох. Должно быть, растяжение. Уитли подвернул вверх испачканную штанину и приспустил носок. Так и есть, растяжение. Лодыжка уже начала опухать.

Уитли уже собирался крикнуть Хогану про свою ногу, но резко замолчал, почувствовав что-то неладное. Шевельнулись кусты, и из них выступила странная фигура. Уитли хотелось позвать на помощь, но из горла вырвался лишь негромкий хрип, и юноша обессиленно откинулся на спину, скребя руками по покрытой мхом земле. Монстр приблизился.

Эта тварь походила на человека – во всяком случае, передвигалась на задних конечностях. Волосы существа был темными, длинными, дико взлохмаченными, спадавшими на лицо и плечи. Руки – или передние лапы – монстра все время подергивались, от чего длинные пальцы с устрашающими загнутыми когтями противно щелкали друг о друга. Лицо монстра оставалось в тени, но Уитли мог рассмотреть его горящие желтые глаза и блестящие острые зубы – казалось, что монстр злобно усмехается. Низкий хриплый рев раздавался из огромной груди монстра, а под его темной кожей перекатывались мощные мускулы.

Далеко отползти Уитли не смог, потому что уткнулся спиной в ствол толстого дерева. Дальше отступать было некуда. Но где же Хоган? И неужели это конец? Конец его жизни, от которой он так много ждал, в которой мечтал пережить еще множество приключений.

Ведь все только-только начиналось, и так хорошо начиналось. Слезы потекли по лицу Уитли. Он увидел, как открылся рот монстра, как потянулись вперед его руки с этими ужасными когтями. Уитли отвернулся и закрыл глаза.

С сожалением он подумал о том, что все это происходит не в сказке и в этой истории не будет отважных героев.

Горячее дыхание коснулось щеки Уитли. Монстр фыркнул, обдав юношу своей слюной. Теперь Уитли молился только о том, чтобы все закончилось как можно скорее.

Он ждал первого удара, но его все не было и не было.

Быть может, монстр решил поиграть с ним, как кошка с мышью? Преодолевая тошноту и страх, собрав в кулак всю свою волю, Уитли рискнул приоткрыть один глаз. Монстр нависал над Уитли, закрывая собой пробивавшиеся кое-где сквозь густую листву пятнышки синего неба. Руки монстра были вытянуты, ладони раскрыты, когти поджаты. Он покачивался слева направо, словно оценивая свою жертву, изучая ее своими прищуренными желтыми глазами. Оцепенев, теряя сознание, Уитли смотрел прямо в глаза монстру, не видя, кроме них, ничего на его лице. В наступавших сумерках глаза монстра выглядели теперь спокойными, его руки мягко опустились вниз.

Затем монстр присел на корточки рядом с Уитли, покачивая из стороны в сторону своей большой головой. Перед тем как полностью отключиться, Уитли увидел нечто поразительное.

Монстр сложил свои руки на груди.

Дрю затруднился бы ответить, как долго он просидел возле потерявшего сознание юноши. Судя по внешнему виду, тот был ненамного моложе самого Дрю, может быть, всего на год или около того. Судя по коричнево-зеленой экипировке, он, наверное, был сыном лесничего. «Чьим-то сыном», – с болью подумал Дрю. Со стороны юноша казался мертвым – кровь отлила от его лица, и оно стало белым как мел.

Дрю не мог не испытывать зависти к этому юноше, который выглядел таким спокойным, умиротворенным, словно погрузившимся в глубокий приятный сон. Дрю невольно подумал, что это первый цивилизованный человек, которого он встретил за… он и сам не помнил, за какое время. Дрю доводилось встречать в Дайрвуде Лесовиков, но их он не считал настоящими людьми. В первое время после побега в лес Дрю отмечал дни, царапая камнем черточки на стене пещеры, которая стала его убежищем, но бросил это занятие, поскольку сбился со счета. Казалось, все это было уже давным-давно, уже успела прийти, а затем закончиться суровая зима. Во время побега из дома у Дрю не было намерения искать убежище в Дайрвуде, одном из самых опасных и проклятых уголков Лиссии, но услышав отцовский рожок, звук которого значил, что отец выпустил на поиски своих охотничьих собак, Дрю понял, что у него просто нет иного выбора, как скрыться там, куда не побежит ни одна собака.

Каким-то образом ему удалось тогда добраться от фермы на Холодном побережье до края Дайрвуда с торчащим из спины Вольфсхедом.

Хотя рана все еще болела, она на удивление быстро начала покрываться коркой, а ее края – затягиваться. Как ни странно, торчащий в животе меч не причинял Дрю особого беспокойства, однако расхаживать в таком виде было крайне неудобно.

Тогда Дрю крепко ухватился за рукоять меча обеими руками и одним рывком вытащил его. Из вновь открывшейся раны ударила струйка крови, все тело пронзила боль, но очень скоро кровь перестала течь, боль утихла, а края раны принялись быстро затягиваться – как по мановению волшебной палочки. Вновь донесся звук отцовского рожка, и Дрю инстинктивно бросился в темные глубины Дайрвудского леса, унося с собой Вольфсхед, ставший его единственным оружием и самой надежной защитой.

Ориентиром ему служила Луна. Она оказывала на Дрю странное влияние – манила, притягивала, но одновременно тревожила его. Тело Дрю то и дело начинало корчиться. Эти спазмы были не такими сильными, как в доме, когда с ним произошло превращение, но каждый такой спазм изматывал его силы. Время от времени Дрю падал, пронзенный болью, на покрытую мхом землю и лежал, приходя в себя. Иногда у него начинали отрастать когти и клыки – они удлинялись, заострялись, а затем медленно вновь превращались в ногти и обычные зубы. Казалось, его тело постоянно сражается с поселившимся внутри его и рвущимся наружу монстром. Дрю не помнил, когда и как ему удалось взять контроль над самим собой, его память была разорвана на клочки, словно быстро летящие по небу облака.