– В котором часу отплываем? – спросил Гектор.

– На рассвете, – ответил капитан. – Правда, мне еще нужно подкупить провизии – хлеба, специй, фруктов, но в любом случае мы выйдем в море с первыми лучами солнца.

Дрю вновь откинулся на стуле, подставляя себя волнам идущего от камина тепла. Разговор с Гектором он решил не продолжать. Во всяком случае, сегодняшним вечером. Да, Дрю не нравился капитан Кейн, однако нищим бродягам вроде них с Гектором не до выбора. Тело Дрю все еще ломило – он до сих пор не поправился до конца после отравления ядом Валы. Дрю все сильнее клонило в сон.

– Еще раз скажу, мне очень жаль, что леди не поплывет с нами, – заметил Кейн, вынимая из внутреннего кармана сигару и принимаясь раскуривать ее от спички. – С такой необычной леди на борту плавание было бы намного приятнее.

Дрю лениво повернул голову и увидел, что Гектор тоже обмяк на своем стуле и его голова склоняется все ближе, готовая уткнуться в столешницу.

– Как ее зовут? – спросил Кейн, почесывая подбородок своим искривленным большим пальцем. – Ах да, Гретхен. Правильно? Удивительное, очаровательное создание.

Голова Дрю кружилась и плыла, мысли в ней текли медленно и вяло. «Он знает ее имя… откуда?» Взгляд Дрю упал на пустой бокал, передвинулся на засыпающего за столом друга. «О, нет… нет…»

Кейн наклонился вперед, потрепал Гектора по правой руке, скользнул пальцем по именному перстню с головой кабана.

– Кабан… так мы и будем называть тебя, мой толстенький друг Гектор.

Голова Гектора с глухим стуком упала на столешницу.

Дрю больше не мог держать свои глаза открытыми. Как ни пытался он бороться с одолевающим его сном, то средство, которое капнул в их с Гектором бокалы Кейн, оказалось сильнее. Последним, что увидел Дрю, было приблизившееся к нему лицо капитана. Кейн выдохнул сигарный дым и сказал:

– А ты… будешь Волком.

Первым, что почувствовал Дрю, придя в себя, была качка. Он приподнял голову и поморщился. Удар каждой волны о борт судна отдавался тупой болью – казалось, что мозг перекатывается у Дрю внутри черепа, словно свинцовый шар. Все тело ломило, а глаза упорно не хотели открываться, как будто пытались тем самым сдержать боль в голове и не дать ей вырваться наружу. Напрасная надежда. Дрю с опаской разлепил один глаз, чтобы взглянуть на окружающий мир сквозь занавес спутавшихся, упавших на лоб волос.

Он был прицеплен к свисающему с деревянной балки крюку внутри корабельного трюма. На крюке висела цепь, прикрепленная к обхватившим его запястья ручным кандалам – пока Дрю оставался без сознания, его руки были вывернуты назад и вверх, потому что ноги, тоже скованные кандалами, прогнулись под весом его тела. Дрю встал на ноги и выпрямился, восстанавливая в руках кровообращение. Его глаза понемногу стали привыкать к царившему внутри трюма полумраку, а снаружи, за бортом, грозно гудело и шипело море.

Заполнявшие трюм ящики, мешки и бочонки удерживались наброшенными сверху и прикрепленными к бортам сетями. Посередине трюма оставался узкий проход. На полу валялись небрежно брошенные доспехи Дрю и его плащ, но ни дорожного мешка, ни Вольфсхеда не было. Не было и рубашки на Дрю – одни только брюки. Посмотрев наверх, Дрю увидел где-то далеко, метрах в шести над головой, металлическую решетку, закрывавшую люк, а в ее квадратах – чьи-то шагающие мимо ноги в сапогах.

– Эй! – закричал Дрю. – Кто-нибудь меня слышит?

Бесполезно. Его слабый крик утонул в рокоте волн, свисте ветра и треске деревянных переборок. Дрю осмотрел себя, ища раны или повреждения, которые мог нанести ему Кейн, пока его пленник был без сознания, но не обнаружил никаких следов. Он попробовал крикнуть еще раз, с трудом разлепляя пересохшие, потрескавшиеся губы.

Чем дальше, тем больше начинал раздражаться Дрю. За кого они его держат? Заперли в темном трюме, посадили на цепь, словно зверя. «Ну, хорошо, – подумал Дрю. – Вы зверя хотите увидеть? Будет вам зверь! А там посмотрим, что вы будете делать, когда у вас на борту появится настоящий волк!» Дрю попытался сосредоточиться, чтобы вызвать находившегося внутри его Вервольфа. Волк быстро откликнулся. Зачесались быстро отрастающие клыки и когти, начала изгибаться спина. Дрю глубоко задышал, чувствуя, как стремительно прибывают его силы. Он вновь превращался в Волка.

Извиваясь от боли, ломавшей его трансформирующееся тело, Дрю почувствовал, как врезаются наручники в его набухающие от мышц запястья. Он самонадеянно рассчитывал разорвать путы, однако на этот раз, видимо, переоценил свои силы. Кровь перестала циркулировать в ладонях Дрю, их защипало сотнями невидимых иголочек. Дрю попытался выдернуть крюк из балки, но от этого рывка наручники лишь едва не оторвали ему запястья.

Дрю забился на полу, крича от боли и мучительно пытаясь вернуться в свое обычное состояние. Извиваясь, Дрю попал лодыжкой в ячейку сети, порвал ее, и на него обрушилась лавина ящиков и коробок. Пряная жгучая жидкость хлынула ему в глаза, на лицо, в рот.

Сознание он потерял практически мгновенно.

Когда Дрю очнулся во второй раз, он обнаружил, что условия, в которых он находился, значительно улучшились. Теперь Дрю лежал на кровати, глядя на подсвечник, который покачивался у него перед глазами взад и вперед – верный признак того, что он по-прежнему на судне. Взглянув на свои запястья, Дрю обнаружил, что на них все так же блестят наручники. Однако свежих ран на запястьях не было, а старые раны почти полностью затянулись. Интересно, сколько же времени он проспал?

Дрю повернул голову вначале в одну сторону, затем в другую, расслабил мускулы, а потом осторожно сел, прислонившись спиной к резной спинке кровати. Каюта была хорошо обставлена. К стене, прямо под круглым иллюминатором, привернут небольшой письменный столик, рядом со столом – обитое красной кожей кресло-качалка. Оно тихо покачивалось вместе с судном на легких волнах. Увидев дверь, Дрю заставил себя выбраться из постели и поспешил к выходу из каюты. Напрасно: дверной замок заперт. Еще раз подергав ручку, Дрю принялся колотить в дверь кулаками и громко кричать, надеясь, что кто-то откликнется. Никто не пришел, Дрю перебрался к иллюминатору, открыл его и выглянул наружу. Перед ним до самого горизонта раскинулось Белое море – пустое, спокойное, без малейших признаков суши.

Затем послышался звук вставляемого в дверь ключа, и Дрю поспешно вооружился – единственным пригодным для этого предметом оказался стоявший возле кровати ночной горшок. Высоко подняв его над головой, Дрю притаился позади начавшей открываться внутрь двери, готовый нанести сокрушительный удар по голове своего тюремщика.

Как же он был поражен, увидев входящую в каюту и осматривающуюся по сторонам Гретхен! На ней было изящное, отлично сшитое изумрудно-зеленое платье с низким вырезом, открывавшим ее гладкую матовую кожу.

– Как? – выдохнул потрясенный Дрю. – Теперь я твой пленник?

Гретхен огляделась, удивленно подняла бровь, обнаружив, что Дрю собирался шарахнуть ее по голове антикварной ночной посудиной, и прошла дальше в каюту. Прежде чем Гретхен успела произнести хоть слово, следом за ней вошли трое. Первый – низкорослый, но гибкий и жилистый мужчина с короткой саблей, которую он тут же направил на скрывающегося за дверью Дрю. Вторым оказался Гектор с озабоченным настороженным выражением на лице, а третьим капитан Кейн, захлопнувший за собой дверь каюты с такой уверенностью, которая лучше всяких слов говорила о том, что он нисколечко не боится Дрю.

– Это ты, лжец! – выдохнул Дрю, увидев капитана. – Ты дал слово, что в целости и сохранности доставишь нас на острова Шанти!

– Нет, – поправил его морской волк. – Слово тебе давал капитан Кейн, существо такое же мифическое, как единорог. Плод фантазии, так сказать. Этот парень существовал только здесь, – и он простучал себя пальцем по лбу.

Дрю почувствовал, как его вновь начинает переполнять гнев.