В последнее время Дрю отметил, что чаще стал бывать в компании Гретхен, а Гектор то и дело сидит взаперти в своей каюте и что-то читает или напряженно думает. Борлорд был испуган – Дрю знал это, – и на то имелась веская причина. Всего лишь один двухдневный переход отделял «Мальстрем» от Хайклиффа, а о том, что их там ждет, прекрасно знали они оба. Хотя Гектор предпочитал замыкаться и уходить в себя, размышляя о том, в силу каких обстоятельств он оказался здесь, и Дрю ничем не мог помочь другу. Правда, иногда Гектору бывало нужно излить душу, может быть, сейчас именно такой момент, – подумал Дрю, спускаясь в чрево корабля и направляясь к каюте Гектора. Подойдя к двери, он постучал и громко спросил:

– Гектор! Ты здесь?

Дрю повернул ручку, но дверь оказалась заперта.

– Минутку, – откликнулся из каюты Гектор.

Дрю услышал, как в каюте передвигают мебель – что, интересно, там происходит? – а затем спустя какое-то время Борлорд отпер дверь. Внутри каюты было темно, иллюминатор плотно занавешен, постель застелена, на покрывале – раскрытая дорожная сумка Гектора, рядом с ней пузырьки, некоторые без пробок, и из них что-то пролилось.

– Чем ты занимался? – спросил Дрю, протискиваясь мимо друга к иллюминатору. Отдернул занавески, впуская в каюту поток солнечных лучей. Гектор зажмурился от яркого света, подошел, волоча ноги, к кровати и уселся на нее.

– Просто спал, – сказал он. – Я устал.

Дрю еще раз взглянул на постель, не разобранную, усыпанную пузырьками и баночками из хорошо известной ему сумки. «Что-то темнит Гектор», – подумал он.

– Я беспокоился о тебе, – сказал Дрю вслух, садясь в обитое кожей вращающееся кресло, такое же, как в его собственной каюте. Письменный стол Борлорда был завален бумагами, исписанными небрежными, кривыми строчками на неизвестном Дрю языке. Или нескольких языках. – И пришел на тот случай, если тебе хочется поговорить о чем-нибудь.

– Знаю, – ответил Гектор, сдерживая зевоту. – Но, право слово, не стоит за меня волноваться. Просто я слегка устал.

Гектор встал, потянулся, задел каблуками круглый прикроватный коврик – край коврика задрался, и Дрю увидел под ним часть линии, проведенной по полу желтым порошком. Дрю подскочил, схватился за коврик и выдернул его. Гектор пошатнулся и рухнул на кровать.

– Нет, Дрю, нет! – закричал он, но было поздно.

На полу четко виднелся проведенный бримстоуном круг. Внутри его были проведены более мелкие круги с нарисованными внутри них расплавленным воском знаками. Из-под коврика выкатилась черная свеча – еще одно доказательство того, что Гектор занимался черной магией.

– Что все это значит, Гектор? – строго спросил Дрю.

– Ничего, – покачал головой Борлорд. – Пожалуйста, не волнуйся, Дрю. Я не причиню вреда ни себе, ни еще кому-либо на борту.

– Но бримстоун? Свеча? Ты что, разговаривал с мертвыми?

– Да, – стыдливо опустил голову Гектор.

– Но зачем? – спросил Дрю. – Ты же видел, насколько это может быть опасно. Оживший труп шамана мог убить тебя, если бы я не вмешался. Зачем ты вновь подвергаешь себя и всех такому риску?

– Но теперь я знаю, где ошибся в прошлый раз, Дрю. Я не провел ту процедуру с должным уважением, я вел себя слишком беспечно. Теперь я не повторю этой ошибки. Я буду очень внимателен и осторожен. – Он подошел к столу и поднял с него кипу исписанных бумажных листов. – Это мои собственные замечания по поводу процедуры. С этими исправлениями и необходимыми мерами предосторожности я теперь сохраню концентрацию и не утеряю нить происходящего.

– Мне это не нравится, – заявил Дрю. – Совершенно не нравится. Еще раз говорил с шаманом? Но скажи ради всего святого, зачем тебе это было нужно? Что еще мог сказать тебе этот протухший Лесовик? Это сумасшествие, Гектор!

– Я разговаривал со своим отцом, – тихим дрожащим голосом ответил Гектор. – Мне нужно было попрощаться с ним.

Дрю замолчал, опустил плечи. Его окатила горячая, разрывающая сердце волна сострадания к другу. Он подошел к Гектору, обнял его, прижал к своей груди.

– О, Гектор, – прошептал Дрю, а Борлорд начал всхлипывать. – Мне так неловко. Я… я не догадывался…

– Ты не знал, – шмыгнул носом Гектор. – Мне совестно, но мне необходимо было попрощаться с отцом, нужно было удостовериться, что его душа пребывает в покое. Он получил покой. Получил, Дрю. И он хочет, чтобы я простил моего брата, веришь?

– Верю, хотя не без труда. Очевидно, Винсент сделал то, что, как он полагал, будет лучше для всей вашей семьи.

– Для него самого, – отрезал Гектор. Было видно, что он не готов к такому всепрощению.

– Как ты сумел поговорить с ним? – спросил Дрю.

– На этот раз забрался внутрь круга. Это не опасно, когда общаешься с тем, кого любил и кто любил тебя. Опасно, когда нарушаешь линию, контактируя с душой злого человека. А призрака своего отца я не боялся. Теперь он может спать спокойно, Дрю. Спокойно.

Гектор потер засохший на левой ладони воск, который отваливался большими комками. Черная метка на ладони осталась, и даже увеличилась из-за свежих ожогов воском.

– А ты теперь успокоишься, Гектор?

– Не понимаю, что ты хочешь сказать, – смущенно ответил он.

– У тебя в последнее время было немало забот, дружище. Ты потерял все, и во многом по моей вине.

– Дрю, – сказал Гектор, кладя ладонь на плечо друга. Его глаза неожиданно вспыхнули, а голос стал уверенным и громким. – Мои утраты и моя боль ничто в сравнении с тем, что выпало на твою долю. То, через что ты прошел – и выжил, – не укладывается у меня в голове. Я бы не смог. Мне кажется, ты сам не понимаешь, насколько важна предназначенная тебе роль.

Дрю начал качать головой, но Гектор продолжал:

– Семиземелье Лиссии расколото на куски благодаря Леопольду, который все крушит своей алчностью, жестокостью и беззаконием. Я знаю, ты не стремился быть героем, но даже как человек, ставший героем в силу обстоятельств, взгляни, что ты уже успел сделать для людей.

– Ровным счетом ничего.

– Нет, ты спас жизнь старому следопыту и его ученику. Ты показал жителям Оукли, что они могут подняться с колен. Ты победил Змею, разгромил ее подданных – Лесовиков и спас жизнь Гретхен. А еще помог трусливому Борлорду приобрести твердость. Ты оказываешь влияние на всех, с кем входишь в контакт. А дальше возникает эффект брошенного в пруд камня – твое влияние начинает распространяться, как круги по воде. Только представь, чего ты можешь достигнуть, если бы у тебя был план.

– План?

– Да. Ты позволил судьбе завести тебя так далеко и поставить в нынешние условия. А народ Лиссии жаждет увидеть героя, который восстанет против короля. До твоего появления казалось, что такой герой никогда не появится. В Редмайре я читал книги по истории и старинные предсказания. Там есть пророчества о нашем времени, или «Эпохе Кэтлордов» – правителей из рода кошачьих. Тогда пробудятся драконы, мертвые будут ходить по земле, великие войны и бедствия распространятся повсюду. Насколько верны эти пророчества? Не знаю, одно могу сказать, большинство магистров склонно верить им. А еще в старинных манускриптах говорится о Рыцаре Света, который восстанет против сил Тьмы. И я думаю, что этот рыцарь – ты, Дрю.

Дрю улыбнулся, однако Гектор вовсе не шутил. Он говорил убежденно, взахлеб, лишь иногда шмыгая носом, когда утирал слезы. Дрю впервые видел, чтобы его друг говорил с такой страстью в голосе. Гектор казался слегка не в себе – может быть, он слишком много времени провел внутри магического круга?

– Свет и Тьма?

– Верно. В старинных книгах написано, что когда Семиземелье расколется на части, произойдет великая битва между Днем и Ночью, между Светом и Тьмой.

– Стало быть, Тьма – это король?

Гектор пожал плечами и не дал точного ответа.

– Гектор, – продолжил Дрю. – У тебя слишком буйное воображение. Не обижайся, но я, честно говоря, не верю в пророчества. Я обычный недалекий сельский парень, с невероятной легкостью попавший в руки своих врагов. Глупее, чем попасть на это судно, было бы только самому отправиться в Хайклифф и постучаться в двери короля Леопольда.