Политическая история Нового Света наконец становится относительно понятной. В Мексике возник ряд воинственных и соперничавших между собой городов-государств — преемников жреческого государства тольтеков. Один из них, Теночтитлан, в союзе с двумя меньшими городами распространил свое военное господство над остальными в начале XV в. В последующие десятилетия этот ацтекский город закрепил свое господство на обширной территории в Центральной Мексике. Осуществлялось это с помощью ежегодных военных экспедиций, которые были нацелены на грабеж и захват земельных владений, но всегда оправдывались, по крайней мере теоретически, необходимостью принесения в жертву богам достаточного количества человеческих жизней. Ацтеки, однако, не уничтожали местные племена, саму организацию и структуру городов-государств, и фактически имперская власть воинов Теночтитлана была неустойчивой, как стало ясно в 1519 г. при вторжении Кортеса в их владения.

На территории народа майя политическая раздробленность заменила некогда существовавшее единство. Политическое превосходство города Чичен-Ица, установленное вскоре после 1000 г., около 1200 г. было свергнуто и заменено аналогичной гегемонией другого, соперничавшего с ним города Майяпан. Когда испанцы появились на американской сцене, эта новая гегемония уже тоже угасла (ок. 1450 г.), оставив Юкатан и земли майя на территории современной Гватемалы политически раздробленными между мелкими враждующими государствами.

Перу было единственным местом в Новом Свете, где большое и консолидированное государство действительно оказало сопротивление испанцам. Там в XV в. инки захватили ранее независимые города-государства и мелкие территориальные образования для того, чтобы создать централизованную империю. Они организовали удивительно всеобъемлющее и систематизированное управление захваченными землями, сконцентрировав всю власть в руках Верховного инки и его ближайших родственников. Удивительное инженерное мастерство — особенно в дорожном строительстве — доказывало способность режима организовывать и контролировать труд своих подданных, но система рухнула в 1527 г., когда борьба за престолонаследие парализовала весь административный аппарат. По простому совпадению[910] именно в этот год Писарро бросил своих головорезов на покорение Перу.

Ни в искусстве, ни в технологиях — а только эти виды деятельности цивилизаций коренных народов Америки легко доступны современной экспертизе — в 1000-1500 гг. не было замечено каких-либо достижений. Большинство экспертов обнаруживает упадок художественного мастерства с того момента, когда милитаризованное правление заменяет ранее существовавший жреческий характер общественного устройства. Конечно, когда появились испанцы, ни одна из цивилизаций Нового Света политически не была достаточно крепкой, а потенциальные силы коренных народов континента никогда в действительности не были объединены настолько крепко, чтобы противостоять горстке европейских захватчиков. И при этом не похоже, чтобы культурная жизнь цивилизаций индейцев особенно процветала или пользовалась симпатией простых людей. Удивительно быстрый успех испанских миссионеров в приобщении местного населения к основным положениям христианства не мог бы состояться, если бы значительная масса населения испытывала глубокую и искреннюю преданность традициям своих императоров и жрецов. Поэтому потери в культуре человечества, связанные с испанским искоренением американских цивилизаций, не кажутся такими уж большими. Кто может сказать, что могло бы в этом месте возникнуть через столетия и тысячелетия? Но в 1500 г. реальные достижения цивилизаций Нового Света казались пустячными по сравнению с достижениями Света Старого[911].

1500 г. вполне символизирует наступление современной эпохи как во всем мире, так и в истории Европы. Незадолго до этой даты технические новшества в мореходстве, введенные португальцами при принце Генрихе Мореплавателе (ум. 1460), сделали приемлемыми опасности Северной Атлантики с ее штормами и течениями. После укрощения этих опасных водных просторов для европейских моряков больше не было недоступных морей и не покрытых льдами берегов, которых бы они страшились. Один за другим отважные капитаны открывали до тех пор неведомые моря, и в их числе Колумб (1492 г.), Васко да Гама (1498 г.) и Магеллан (1519-1522 гг.) были лишь самыми известными.

В результате Атлантическое побережье оказалось связанным с большинством других берегов земли. То, что раньше было самым краем Евразии, меньше чем за жизнь одного поколения стало центром мировых морских путей, оказывая и испытывая влияние каждого человеческого общества, живущего в пределах досягаемости моря. Тем самым тысячелетнее равновесие, установившееся на земле среди евразийских цивилизаций, было резко нарушено и в течение трех столетий совершенно изменено. Защитный океанский барьер между Америками и остальным миром был внезапно разрушен, а работорговля поместила большую часть Африки под сень цивилизации. Только Австралия да некоторые мелкие острова Тихого океана оставались на какое-то время в безопасности, но уже к концу XVIII в. они также стали испытывать на себе силу европейского искусства мореплавания и европейской цивилизации.

Западная Европа выиграла, разумеется, больше всех от таких чрезвычайных перемен в мировых отношениях как в материальном, так и в более широком смысле, поскольку она стала местом, не знающим равным по привлечению всевозможных новшеств. Это позволяло европейцам заимствовать понравившиеся им орудия у других народов и побуждало к переосмыслению, переделке и изобретению новых приспособлений на основе собственного возросшего культурного достояния. Наиболее показательными жертвами нового мирового равновесия стали американские цивилизации Мексики и Перу, так как их грубо низвели до относительно простого сельского уровня после того, как.испанцы уничтожили или разложили их правящую элиту. В Старом Свете мусульмане утратили свое положение в центре ойкумены, когда караванные пути были вытеснены океанскими. Только на Дальнем Востоке влияние нового созвездия мировых отношений поначалу было незначительным. Китай не видел большой разницы в том, что торговля с другими странами, регулировавшаяся традиционными формами, перешла из рук мусульман в руки европейских торговцев. Как только европейская энергия экспансии стала угрожать их политической независимости, сначала Япония, а за ней и Китай изгнали нарушителей спокойствия и закрыли свои границы для новых посягательств. И все же к середине XIX в. даже такая сознательно выбранная изоляция не могла больше поддерживаться. Цивилизация Дальнего Востока — одновременно с первобытными культурами Центральной Африки — начала расшатываться под действием только что индустриализованного европейского (и внеевропейского) Запада.

Ключом к мировой истории с 1500 г. служит растущее политическое господство сначала Западной Европы, а затем разросшегося общества европейского типа от американского побережья Атлантики на западе до просторов Сибири на востоке. При этом вплоть до начала XVIII в. старые сухопутные границы азиатских цивилизаций сохраняли немалую часть своего былого значения. И Индия (с 1526 г.), и Китай (ок. 1644 г.) становились объектом завоевательских набегов через эти границы, а Османская империя не исчерпала свою экспансионистскую мощь почти до конца XVII в. Только в Центральной Америке и в западной части Южной Америки европейцам удалось создать в этот период обширные заморские империи. Таким образом, 1500-е — 1700-е гг. следует рассматривать как период перехода от старой сухопутной к новой океанской модели всемирных отношений, период, когда европейская предприимчивость изменила, но еще не опрокинула четырехстороннее равновесие Старого Света.