Трудно обнаружить столь же очевидный мотив создания «Сказания о Гильгамеше» или «Страдающего праведника». Тем не менее на этапе политических и общественных перемен, когда амориты смешивались с народами, чья цивилизация была более древней, и когда власть, богатство и религиозное руководство перемещались в новую столицу Вавилон, устои традиционной религии были явно нарушены. Подобно замерзшему морю под напором весенних потоков, оледеневшее выражение господствовавшей религии вздулось и треснуло; в старинных формулировках чувствовалось несоответствие времени; некоторые авторы с помощью усовершенствованной техники письма смогли зафиксировать это отклонение от прежней традиции.

Однако дух непочтительности, как и вызвавшие его к жизни условия, не просуществовали долго. Консерватизм жрецов и писцов быстро адаптировался к видоизмененным старинным традициям и твердо запретил их дальнейший пересмотр. Копирование, а не создание нового считалось истинным благочестием и научным подходом; копирование соответствующим образом поощрялось, к радости современных исследователей, обнаруживших множество копий великих эпосов, различным образом искалеченных, но столь похожих, что можно использовать один текст для восполнения пробелов в другом.

Развитие математики в Вавилоне, согласно сегодняшним научным представлениям, происходило по тем же законам. Таблички, датируемые приблизительно временем Хаммурапи, свидетельствуют об использовании элегантной шестидесятеричной системы счисления, основанной на позиционном принципе значения цифры, известном сегодня как «арабская» система. Единственный недостаток вавилонской системы записи чисел XVIII в. до н. э. — отсутствие обозначения для нуля. Эта система произошла от записи чисел, использовавшейся при ведении счетов; а ее шестидесятеричное основание объясняется тем, что вавилонские гирьки для взвешивания серебра — очень важного эквивалента стоимости во времена Хаммурапи — имели значения, кратные шестидесяти. Приблизительно в это же время математика вышла за чисто прикладные границы; некоторые таблички свидетельствуют о теоретическом интересе и достижениях в области сложных алгебраических действий. Были известны методы решения квадратных уравнений; древние математики умели также решать отдельные виды уравнений степеней более высокого порядка. Основное место в математике Вавилона всегда отводилось числам и их отношениям, в отличие от Греции, где упор делался на геометрию.

Возможно, в силу случайности их обнаружения сохранившиеся памятники развития вавилонской математики дают сильно искаженную картину. Тем не менее заслуживает внимания тот факт, что после всплеска созидательной активности приблизительно во время правления Хаммурапи не наблюдается никакого прогресса вплоть до эпохи Селевкидов (312-63 гг. до н. э.), когда соприкосновение с наукой Греции дало новый толчок развитию вавилонской учености. Период обновления как в математике, так и в литературе, вероятно, был непродолжительным. После того как немногие пионеры в математике добились значительных успехов, последующие поколения вавилонских писцов, похоже, пребывали в состоянии самодовольной удовлетворенности полученными процедурами вычислений. Так продолжалось более тысячи лет, пока геометрия греков не явила им новые достижения[108].

Подведем итоги: две основные вехи характеризуют достижения Месопотамии до 1700 г. до н. э. Во-первых, на базе организации жизни крестьян вокруг храмовой общины древние шумеры смогли создать условия для зарождения цивилизации. Основанная на религиозном мировоззрении, но поддерживаемая также практическими услугами, которые жрецы храма оказывали крестьянам, храмовая община позволила накопить значительный излишек сельскохозяйственной продукции и использовала этот излишек для обеспечения жрецов и зависимых ремесленников. Такая специализация привела в быстрому росту мастерства и раннему формированию художественных, интеллектуальных и технических традиций. К концу III тыс. до н. э. храмовые общины Шумера были дополнены другими, светскими типами аграрных общественных систем, где землевладельцы заняли экономическое положение, аналогичное коллегиям жрецов. Помещики могли таким образом сконцентрировать богатство в собственных руках не как представители божественных сил, но опираясь на военную силу или традиционные прерогативы своей ведущей роли в обществе.

Сельскохозяйственные общины храмового или светского типа всегда оставались основной общественной ячейкой в Древней Месопотамии. Эти общины составляли обрамление, внутри которого жила и работала большая часть населения; их жизнестойкость на протяжении поколений, веков и тысячелетий, несмотря на периодическое уничтожение наводнениями, голодом или войнами, и способность быстро возрождаться придали цивилизации Месопотамии удивительную однородность и замечательную способность к восстановлению после катастрофы.

Вторым великим достижением Месопотамии было постепенное развитие менее жесткой социальной структуры «великого общества», функционировавшего подобно смазке в зазорах между отдельными сельскохозяйственными общинами и связывающего их в единое более крупное целое. Им также управляли жрецы, но в меньшей степени. Кроме того, организация общества опиралась также на законы, административное управление, военную силу и объективные рыночные отношения. По сравнению с аграрными общинами, такое более широкое сообщество было намного менее единым и подверженным более серьезным разрушениям. Образ жизни «великого общества» непосредственно воздействовал только на небольшую часть населения страны и никогда глубоко не затрагивал повседневное существование составлявших основу общества крестьянских общин. Несмотря на присущие ему недостатки и нестабильность, этот тип социальной организации, особенно в его светских аспектах, впоследствии стал первоосновой дальнейшего развития цивилизации в самой Месопотамии и, что еще более замечательно, за пределами этой древней земли.

Народы Месопотамии существовали не в вакууме, их постоянно окружали чужаки, время от времени угрожавшие нападением и постоянно предлагавшие товары для торговли. Блеск и впечатляющие достижения Месопотамии не остались незамеченными этими народами. С самого начала наблюдался процесс взаимопроникновения, в ходе которого приграничные народы повторяли достижения Месопотамии или же под влиянием успехов Месопотамии создавали собственные общественные и культурные системы. В следующей главе мы проследим этапы этого процесса.

Сельскохозяйственные деревни ближневосточного типа, зародившиеся в виде мелких хозяйств около 6500 г. до н. э., множились и распространялись на новых землях. Этот процесс продолжался в течение V и IV тыс. до н. э., пока к 3000 г. до н. э. зерновые хозяйства не появились в Европе, вдоль побережья Северной Африки, в Индии и на Иранском нагорье, распространившись до Центральной Азии. В этих сельскохозяйственных сообществах происходили процессы социального расслоения, которые в особых, экстремальных случаях (например, в Месопотамии) приводили к возникновению цивилизации.

Месопотамия была крупнейшей орошаемой речной долиной Среднего Востока, расположенной вблизи центров зарождения сельского хозяйства. Этот факт, вероятно, и способствовал созданию здесь наиболее благоприятных условий для развития цивилизации. Когда стали очевидны те возможности, которые могла дать для развития сельского хозяйства эта долина, дальнейшее развитие цивилизации в ней ускорялось за счет сложного культурного взаимообогащения различных племен, приходивших сюда, вытесняя одно другое. Первые крестьяне Месопотамии не могли безмятежно заниматься оседлым хозяйством. Напротив, как мы видим, постоянная близость и набеги враждебных племен заставляли их объединяться и изобретать средства выживания в сложной обстановке, которая потенциально сулила им большие блага, пока в период между 3500 г. и 3000 г. до н. э. не возникло на этой земле то, что уже можно назвать цивилизацией.