В этом можно различить двойное биение пульса истории на больших исторических отрезках времени. В эпоху цивилизаций речных долин культура Месопотамии ускоряла и стимулировала развитие культур Египта и Индии, пока не был достигнут тот уровень совершенства и гармонии, при котором дальнейшее заимствование извне стало естественно сходить на нет. Около тысячи лет, между 2700-м и 1700 г. до н. э., прошло в условиях примерного равновесия, а развитие цивилизаций в Месопотамии, Индии и Египте шло разными путями, подчиняясь собственным внутренним импульсам. Баланс мировых сил менялся медленно вплоть до завершающих веков III тыс. до н. э. и первых веков II тыс. до н. э., когда началось развитие общественных формаций на орошаемых дождями землях, особенно на территориях, граничащих с Месопотамией. Однако явный упадок древних цивилизаций речных долин начался лишь после 1700 г. до н. э., когда населявшие соседние степные территории и вооруженные по последнему слову техники того времени варвары вторглись в пределы древнейших цивилизаций.

Как уже говорилось в предыдущей главе, хаос и разрушения, причиняемые вторжениями варваров, послужили толчком к медленному образованию на Среднем Востоке космополитической цивилизации. В ту же эпоху на окраинах земледельческой Евразии, в Северной Индии, Греции, в Северном Китае формировались другие культуры с другим укладом жизни. И точно так же, как культура Древнего Египта и культура долины Инда получила значительный стимул от спорадических контактов с Месопотамией, величественная культура Среднего Востока в 1700-500 гг. до н. э. стимулировала усилия народов Индии, Греции и Китая к созданию новой цивилизации. К 500 г. до н. э. важнейшие черты всех периферических цивилизаций уже сформировались. И потому, что это уже происходило в III тыс. до н. э., на территории всей ойкумены установилось эффективное, хотя и неустойчивое, политическое и культурное равновесие. Возросли географические масштабы развития и увеличились временные периоды. В эту эпоху равновесие культур продолжалось без малого две тысячи лет до тех пор, пока экспансия Европы в новое время не нарушила исконный баланс в мире.

История Индии до 500 г. до н. э. покрыта мраком. Результаты археологических исследований полны пробелов, и до последнего времени научное изучение литературных источников носило преимущественно узко филологический характер. Гимны и ритуальные тексты Вед и связанной с ними литературы проливали лишь слабый свет на вопросы, интересующие историков. Дошедшие до нас эпические поэмы и книги «преданий» содержат лишь описание генеалогии царей и сказания о героях, да и они дошли до нас в той форме, в которой были записаны в начале христианской эры. Остатки подлинных сведений о многовековой истории скрыты в этих текстах под спудом церковного благочестия и приводят к невероятной путанице из-за полного отсутствия хронологии.

Лишенный хронологических вех туман древней истории Индии создает серьезные препятствия для историков-исследователей. Ведический канон, по-видимому, обрел свой нынешний вид после 600 г. до н. э.[269], но едва ли можно узнать точно, когда была создана та или иная его часть. Поскольку ведическая литература принадлежала к устному виду творчества, она претерпевала значительные искажения, передаваясь изустно из поколения в поколение, от учителя к ученику[270]. Языковые формы Вед остались застывшими с тех самых пор, как стали считать, что тщательное сохранение древнейших словесных конструкций — непременное условие действенности ритуала. Потому и язык Ригведы, составляющей основу ведической литературы, вполне единообразен. Нет никаких лингвистических критериев, которые позволяли бы отличить ранее созданные тексты от более поздних[271]. Таким образом, Веды, хотя и дают пищу филологам, историку представляются унылой трясиной.

Тем не менее некоторые вехи древнейшей индийской истории вполне различимы. Непосредственные последствия нашествия ариев свидетельствуют, что это была героическая эпоха, сравнимая с микенским периодом в истории Древней Греции. Можно не сомневаться, что никакие Микены при раскопках в Индии не были и не будут найдены, поскольку нет никаких письменных свидетельств того, что арии строили фортификационные сооружения из камня или кирпича. Но события величайшего индийского эпоса «Махабхарата» концентрируются вокруг истории войны между двумя коалициями высокородных колесничих. Их боевые действия, вполне в духе «Илиады»[272], представляют собой рукопашные поединки, во время которых боги время от времени являются, чтобы словом или делом помочь «своим». Подобные эпизоды «Махабхараты», описывающие боевые действия такого рода, могут быть восприняты как литературное отражение событий аристократической воинственной и варварской эпохи. Однако конкретные события, которые, возможно, и послужили основой для эпической поэмы, не могут быть восстановлены. Более того, текст приобрел окончательную форму после столь длительной эволюции, что «Махабхарата» ни в коей мере не может считаться надежным источником конкретной исторической информации[273].

В героическую эпоху высокородные колесничие господствовали и на поле боя, и в политике, но к VI в. до н. э. они свое господствующее положение утратили. Зная эволюцию военной тактики и социальной структуры на Среднем Востоке и в Европе, можно предположить, что причиной этого стало появление оружия из железа[274]. Так или иначе, к VI в. до н. э. способы ведения войны в Индии опирались преимущественно на пехоту и конницу. Колесницам на поле боя отводилась номинальная, хотя и почетная роль.

Как и на Среднем Востоке, перемены в военном деле открыли новые пути для политического развития. В работах ранних буддистов можно обнаружить ростки аристократической и республиканской форм правления, сравнимые с ранними городами-государствами Греции. Таких сообществ, процветавших в предгорьях Гималаев, похоже, было немало. Но на обширных равнинах по берегам крупных рек, таких как долина Ганга, начиная с VIII в. до н. э. стали преобладать государства с монархическим устройством. Войны и завоевания, административное объединение, фортификационные работы в стратегически важных местах и, возможно, крупномасштабные ирригационные работы — все это способствовало укреплению царской власти. К VI в. до н. э. такие монархии либо смогли установить господство над большей частью малых государств с республиканским устройством, либо сами были поглощены другими монархиями[275].

Эти политические изменения сопровождались смещением центра общественной жизни Индии на восток, от долины Инда к равнинам Ганга. Детали проникновения ариев и завоевания Восточной и Южной Индии совершенно неизвестны, и даже общие контуры этого процесса, не говоря уже о датах, покрыты мраком. Возможно, это происходило потому, что полоса джунглей не очень привлекала завоевателей до появления железных топоров и других орудий, облегчающих рубку леса и последующую обработку почвы, сплошь пронизанную корнями. Таким образом, в широких масштабах расчистка джунглей под сельскохозяйственные угодья началась, по всей видимости, лишь к 800 г. до н. э.[276] Двумя веками позднее долины в верхней и средней части Ганга становятся наиболее активными центрами культурной жизни Индии, где и располагаются самые мощные царства.