Я ошеломленно покачала головой. Кем же были эти таинственные «они»? Зачем кому-то понадобилось вновь разрушать обособленность обеих миров друг от друга? И все же я была рада, что на этот раз виновны оказались не жители Альграссы. Впрочем… Какая теперь, в общем-то разница? Одно немного успокаивало: с дагуэрами у нас есть как минимум один общий враг. Поможет ли это нам? Не знаю. Но мне не помешал бы даже проблеск надежды.

— И что… стоит только вам призвать Алексию или Эйба к ответу, и они все сами вам расскажут?

Шадриан рассмеялся.

— Нет, конечно же, нет. Когда мы произносим «духи говорят нам», мы имеем в виду то, что читаем их память. И каждая душа несет в себе частичку души прошлых поколений. Это похоже на сложную ментальную головоломку и на их разгадку иногда уходит до нескольких недель.

Я резко выдохнула. Несколько недель? Недели неизвестности, ожидания и страха. Это сейчас мы болтали, будто старые знакомые. А что будет, если желаемого Король Душ не получит?

— А это… может не сработать? — осторожно спросила я.

Шадриан нахмурился.

— Вероятность есть. Хотя наш тандем с пифией и силен… Магия — слишком тонкая наука. Память Предков срабатывает куда лучше, когда заклинателя и потомка связывают узы — брачные или кровные. Такова уж особенность дагуэров. Более того, некоторые чары выходят лишь тогда, когда их творят два связанных крепкими узами человека. — Он усмехнулся. — Кому-то это даже кажется романтичным. По мне, так это только добавляет сложностей и проблем.

— Но, судя по всему, вы прекрасно справляетесь и в одиночку. — Это не было лестью. Меня действительно впечатлили те «фокусы», которые Король Душ проделывал с деревом в школе. Любопытство побудило меня спросить: — А… с водой? Что можно сделать с водой?

— Вода — самая податливая из материй. Ее форму могут изменять даже маленькие дети. С превращением в пар и лед чуть сложнее, но…

— Если река замерзала хоть однажды, то вы легко превратите ее воду в лед, — догадалась я.

— Какую-то часть ее — да, — кивнул Шадриан. — Всю реку — возможно, но это уже куда сложнее. И потребуются усилия не одного человека.

— И любую материю можно превратить в оружие, — пробормотала я.

Водой можно заставить человека захлебнуться, земле приказать разверзнуться и стать для врага могилой, камень обрушить на голову врага, сталь соединить с огнем и создать меч, идеальный для сражения. Мило беседовать с человеком, обладающей такой силой, вдруг резко расхотелось.

— Да, если правильно ею управлять, — согласился Король Душ. — Что же до обряда… Нет смысла скрывать, что с твоими предшественницами подобное не сработало. Надеюсь, сработает с тобой. Ты с Альграссы, твоя кровь сильнее.

— Подождите. — Я замотала головой. — Вы хотите сказать, что здесь, в Бездне у Эйба были дети?!

— Были, — с усмешкой подтвердил Шадриан. — Не пойму, что тебя поражает. Он был не стар, когда очутился здесь. Да, потребовалось несколько лет, чтобы он излечился от любви к своей погибшей жене, которая и стала причиной Слияния.

— Пожалуйста, расскажите, — горячо попросила я. Подумать только: я буду единственной, кто знает судьбу Эйба Атрейса после конца Эпохи Слияния!

Короля Душ позабавила моя пылкость. И все же он пошел мне навстречу.

— Насколько мне известно, у Эйба было двое детей, две девочки от женщины, с которой он познакомился уже здесь, в Бездне. Она каким-то образом узнала о том, что он стоял и за Слиянием, и за Расколом — разъединении Альграссы с Бездной, и винила Эйба в последствиях его решений. Им пришлось пройти долгий путь от ненависти до любви, вполне ожидаемым итогом которой стала новая ветвь рода Атрейс.

— Ого, — только и сказала я. — И это вы узнали от их потомков?

— Именно. Но не от одного. Благодаря душам предков нам стало ясно, что Раскол разрушил что-то и в без того не слишком отлаженном механизме Бездны. С тех пор мой дед пытался докопаться до истинной причины, для чего нужно было понять, как именно был проведен обряд Раскола. Он выискивал потомков семьи Атрейс годами, как и мой отец, как и я… Но беда в том, что все они с рождения заражены ядом Бездны. По женской линии в семье Атрейс с рождения Венеры передавалась практически полная невосприимчивость к магии. Это не только осложняло им жизнь, так как колдовать они почти не могли, но и осложняло нам обряды Памяти Предков. Это похоже на блуждание в тумане. Только находишь чье-то воспоминание, как натыкаешься на черную непроницаемую стену. Эти стены — и есть результат яда Бездны. Именно они мешают нам вернуться в тот самый день, когда был проведен обряд Раскола.

— Вы думаете, что-то тогда пошло не так?

— Безусловно. Нам лишь нужно понять, что именно. И ты, дитя Альграссы, с кровью, не испорченной ядом Бездны, станешь нашим ключом. Я надеюсь на это. Слишком многое… слишком много жизней зависит от того, что нам откроет Память Предков.

Я молчала, хмурясь. Король Душ был невозмутим — ожидание его не беспокоило.

— Пока нет пифии, можно задать еще один вопрос?

Он заинтересованно взглянул на меня.

— Скажите откровенно… насколько мы — мои люди, как вы их называете — уязвимы?

— Очень уязвимы, — припечатал Шадриан. — Можно сказать, на вас и вашем лагере красной краской нарисована огромная мишень. Пока вас спасало стечение обстоятельств и то, что о вас не знали. Но теперь о чужаках, помимо нас, осведомлен и Король Костей. Не стоит забывать и о самой Бездне — рано или поздно, ей надоест играть с вами в игры.

— А Король Крови?

— Король Крови больше вам не угроза.

Я кивнула. Значит, Чокнутая Дигиаз или, вернее, цельная Дигиаз свершила свою месть — за жизнь, расколотую на три части.

— И все это вы узнали от духов?

— Это и многое другое.

Я потерла пальцами виски.

— Ладно. Значит, вы должны знать, что Король Костей забрал уже самых сильных из нас. Зачем ему возвращаться?

— Не самых сильных, а тех, в ком ущербность духа или, если хотите, чернота души сочетается с физической силой. Но Король Костей славится тем, что расходный материал, которыми он зовет людей, у него очень быстро приходит в негодность. Ваша девочка — та, что не сумела справиться с болью, позволила ей себя сломить и в результате стала идеальной марионеткой для Короля Костей, увела только тех, до кого смогла достучаться. Когда он наиграется с ними, ему понадобятся другие. И тогда он отправиться искать остальных. И Король Костей — не…

— Кристабелла, — тихо подсказала я.

— Да, не Кристабелла. И не я. И не Дигиаз. Он не будет нянчиться с вами. Не пойдет на уступки. Король Костей просто не знает подобных слов.

— Есть еще кое-кто, — хмуро бросила я. — Жрицы храма Мтимеи.

— Тхана, — кивнул Король Душ.

Я встрепенулась, услышав знакомое по дневникам Алексии слово.

— Тхана? Почему они назвались так? Алексия Атрейс называла тхана квинтэссенцией смерти, темными духами Бездны — невидимыми и потому непобедимыми.

— Вот как? — удивился Шадриан. — Честно говоря, не знаю. Непобедимыми их точно не назовешь. А вот слова насчет невидимости отчасти правдивы — из-за излюбленной тхана игры в прятки. Они манипулируют сознанием… но иначе, чем это делаем мы. Впрочем, дагуэры защищены от их шуток с иллюзиями, а вот им от нас защититься куда сложнее.

— Защищены? — возбужденно спросила я. — Как?

— Ну уж нет, Лекса, — рассмеялся Король Душ. — Секреты подобного рода бережно хранит каждый клан. Помнишь, что мы говорили о секретах? Я не доверю их тебе… Пока не начну доверять.

Мне вдруг стало холодно. В мнимой попытке согреться я обхватила себя руками за плечи. В голове крутился миллион вопросов: о Бездне, о Короле Костей и о том, что он собирается делать с теми, кого увел с помощью Кристабеллы. Но Шадриан ясно дал понять: всего он мне не расскажет.

Сейчас. Возможно, если втереться в его доверие, ситуацию можно переломить. И все же он охотно рассказывал мне об обычаях своего клана, об особенностях магии. Не видел во мне врага или… видел будущего союзника?