Я хотела было спросить, откуда он знает… и тут же прикусила язык. Ну конечно. Шадриан «читает души» — воспоминания — не только духов, но и вполне живых людей. Коротко кивнув, я направилась к ребятам.

— Поверить не могу, что ты это сделала, — выдохнул Виктор, обнимая меня. Подмигнул: — А лидер-то сменился…

— Не думаю. — Я качнула головой. — Будь я настоящим лидером, дала бы вам оружие и настоящий дом, а не необходимость сосуществовать с другим кланом.

— Не стоит недооценивать себя, — улыбнулся он. — Ты дала нам надежду.

Мартин хмуро взглянул на дагуэров.

— Думаешь, мы когда-нибудь сумеем стать своими среди чужих?

— Попытаемся, — пожала плечами я. — А если не получится… В конце концов, мы просто выиграли время, чтобы понять, есть ли шанс вернуться домой, и что для этого нужно сделать.

Меня закружил круговорот знакомых лиц: малышка Шани, обнявшая меня так крепко, что я чуть не задохнулась — а девушке в корсете многого для этого не надо; окончательно оклемавшийся Джоэл, посетовавший, что и сам имел на меня виды, и получивший за это шутливую оплеуху от Хелены; взволнованная Дебора Гейс с почему-то влажными глазами, шепнувшая, какая же я красивая невеста… и многие другие. Кто-то смеялся, кто-то был напряжен, кто-то и вовсе осуждал, недовольный поворотом событий. Их было так много… и все же недостаточно.

Виктор все понял по моему взгляду.

— Мы сделали еще одну вылазку, — тихо произнес он. — Мы несколько часов блуждали по пустыне. Храма нет, Лекса.

— Мы так это не оставим, — зло сказала я. — Будем искать. Теперь, когда с нами дагуэры, думаю, я смогу уговорить их помочь.

Разболелась голова — слишком много перемен. Я уже направлялась в спальню, когда меня на полпути остановила Хелена. По ее лицу сразу стало ясно: за время моего отсутствия что-то произошло.

— Виктор не знает, — напряженно бросила она, — Джоэл тоже. Но… я думаю, ты должна знать.

— Я никому ничего не скажу, — заверила я, невольно подумав о нашей связи с Шадрианом.

Хелена кивнула. Лицо бледное, в глазах застыла тревога.

— Я слышу Бездну.

— Что? — поразилась я.

— Я касаюсь земли, а она мне шепчет. Странными голосами, иногда распадаясь на десятки голосов.

— О господи, Хелена, это еще что значит?

Она остановила на мне диковатый взгляд.

— Я становлюсь демоницей. Истинной дочерью Бездны.

У меня было несколько мгновений, чтобы это осмыслить. И понять: если я продолжу ошеломленно молчать, Хелена просто замкнется в себе, не дай бог решив, что я ее осуждаю, презираю или боюсь.

— Мы с этим справимся, слышишь? — прошептала я, крепко сжав ее холодную руку в своей руке. — Ты, Джоэл, Виктор и я. Как ты и говорила тогда… возможно, мы никогда не станем подругами. Но с недавних пор мы — один клан. И я… Мне жаль, что так вышло. В том, что случилось, есть и моя вина. Я настояла, чтобы ты забрала шприц, я не сумела уговорить Вика отправиться за лекарством…

— Эй, эй, ты чего? — изумилась Хелена. — Даже не смей обвинять себя! Я была глупа, импульсивна и натворила дел…

— Но мы с этим справимся, — повторила я твердо. — Мы найдем выход. Я обещаю.

— Верю, — сказала Хелена. Добавила с ехидной улыбкой: — Моя королева.

— Прекрати, — рассмеялась я.

Часы в тронном зале пробили полночь. Дагуэры разбредались по своим «домам» — комнатам форта. Разошлись и бывшие обитатели школы: люди Короля Душ провели их в отведенное им крыло дворца. Я направилась к себе — не терпелось снять с себя непривычно торжественное платье. К счастью и безграничному моему облегчению, Шадриан не настаивал, чтобы мы делили одну спальню на двоих. Достаточно того, что отныне мы делили чувства и эмоции друг с другом.

Нас разделяла стена — снимая тяжелые украшения и вынимая шпильки из волос, я слышала его глухие шаги. Да, пока мы чужаки для дагуэров, и их обитель — не наш дом. Нам не дают мечей, хотя нас и защищают. Но… так будет не всегда.

Я найду способ все изменить — но уже не в одиночку. Я забуду о крови на руках Короля Душ, буду помнить лишь о том, что у нас один враг и одна цель — отыскать в Памяти Предков тот самый день, когда случился Раскол. Понять, что пошло не так… и все исправить. Шадриан останется в своем мире, в исцеленной Бездне. А мы…

Мы наконец вернемся домой.

Быть женой Шадриана оказалось тем еще испытанием.

После церемонии, запутавшись в завязках корсета — дагуэры считали зазорным иметь слуг, даже если речь шла о королевской семье, а моя юная помощница Тили видела уже десятый сон, — я прилегла на постель буквально на пару минут, а проснулась от страшного крика, застрявшего в горле.

Я не успела увидеть сон, и, проснувшись, не могла понять, чего мне бояться. И все же чувствовала леденящий страх… который исчез, оставив после себя растерянность и пустоту. Я была сбита с толку стремительным водоворотом эмоций…

Раздался стук в дверь. Я ответила, уже зная, кого увижу в следующую секунду. Шадриан вошел в комнату.

— Это был ваш кошмар, верно? — спросила я, приподнимаясь на постели. — И ваш страх…

— Наверное, я должен извиниться, что тебя это коснулось.

Я пожала плечами.

— Не извиняйтесь. Видимо, так теперь будет всегда?

Шадриан усмехнулся.

— Кошмары мне снятся часто.

— Значит, придется привыкать, — рассеянно сказала я. — Но я говорила не об этом. Просто… пока это так непривычно… Мои и ваши эмоции смешиваются, и я не могу понять, что сейчас ощущаю. Как я пойму, какие чувства принадлежат вам, а какие — мне?

— Те, что сильнее — не важно, чьи они — всегда выходят на передний план, заслоняя собой остальные. Чувствуя мой гнев, ты можешь продолжать чувствовать и свою радость. Весьма сомнительный, конечно, коктейль. Но… я постараюсь быть более сдержанным в эмоциях — кроме тех моментов, которые от меня не зависят. Как бы то ни было, нам надо учиться сосуществовать так, чтобы обоим было хотя бы… комфортно. Необременительно.

— Вы не можете заставить себя радоваться, когда повода для этого нет, — возразила я.

— Да, но… Я могу сделать так, чтобы ты страдала меньше, реже испытывала страх. Тогда и я не буду жить, как на вулкане.

— В Бездне есть вулканы? — воскликнула я.

Вынужденные переселенцы из другого — такого привычного и относительно спокойного мира, мы до сих пор еще не изучили сумасшедший мир, в котором отныне были вынуждены выживать. Несколько недель — слишком короткий срок, а Бездна — мир слишком многогранный в своем безумстве.

— Есть. И там, где они есть, хрупким юным барышням лучше не находиться, — усмехнулся Шадриан.

Он был уже у двери, когда я тихо спросила:

— Кошмары… Почему они вам снятся?

— Кошмары не выбирают, к кому приходить. И это — нередкое для дагуэров проклятие. Только пифии могут помнить свои прежние жизни, хранить мудрость и передавать ее из поколения в поколения. Мы — обычные дагуэры, не помним… Однако за спиной каждого из нас стоят духи предков, и нередко их прошлые жизни влияют на наши. Иногда мне снится, что я убиваю тех, кого никогда не видел. Иногда я на поле боя — там, где никогда не был. Моя война не кончается никогда. Но это осколки памяти не моей души, а душ моих предков. Это наша плата за умение управлять памятью душ.

— Другая сторона медали, — прошептала я.

Шадриан кивнул. Бросил в тишину: «Спи, юная королева», и закрыл за собой дверь.

Я знала, что наш союз многим казался странным и противоестественным — и с моей стороны, и с его. Я — обычная девушка, против воли оказавшаяся в Бездне, он — коренной ее житель и истинный король. Я только учусь выживать, не умею владеть ни мечом, ни магией, он — воин и дагуэр, способный управлять любой материей и стихией, изменяя ее форму, преобразовывая ее, разрушая и созидая. В конце концов, мне шестнадцать, ему тридцать один — благодаря первым переселенцам с Альграссы, здесь удалось сохранить наше времяисчисление, правда, не поделенное на сезоны (в эти двенадцать месяцев преобладал излюбленная пора Бездны, застрявшая где-то посередине между иссушающим летом и ветреной осенью, лишенной дождей). Я побаиваюсь его, он считает меня слишком молодой и незрелой.