Должно быть, ее дед и впрямь хороший астролог, ночь рождения Вечной Ведьмы высчитал верно. Странно, что такой умный человек не догадался: ведь в эту ночь могла появиться на свет не одна девочка...

Так сказать Фаури или не сказать?..

Не хотелось бы. Фаури — милая девушка, но открой тайну одному человеку — и весь мир узнает... Уж Тореолу своему наверняка проболтается.

И прощай тогда простая жизнь с тревогами и заботами одного дня. Именно то, что за восемьсот лет она научилась ценить превыше всего.

Что там накрутил Рифмоплет в стихах, разбудивших ее память? «Века черны, века багровы, века покрыты сединой...» Славный мальчик, но дурак. Ничем таким века не покрыты. Их просто нет. Прошлое уже сгорело в Бездне, будущее еще не пришло. Существует только этот день, солнце в небе и букашка на стебле.

Вот он, первый и главный урок восьмисотлетней жизни: не цепляться за прошлое. Думать о нем, как о привидившемся сне. Приятном или страшном, но всего-навсего сне.

А эти придурки из Кровавой крепости наивно ожидают, что Вечная Ведьма с боевым кличем понесется в сражение, проигранное пятьсот лет назад!

Да и не осталось в той крепости ничего, что хотелось бы вернуть. Ничего и никого. Учитель давил на жалость: он-де малышку поил-кормил, чародейству учил... А чем она, одиннадцатилетняя, за науку расплачивалась — про то он, старый козел, не сказал?

Или Орхидея, подруженька ненаглядная... сука скандальная... Или Ураган, несостоявшийся повелитель мира — уж таких-то в любые времена предостаточно!

Вот и пусть сидят на своих развалинах, ждут, когда у Фаури проснется память о прежней жизни. А циркачка Ингила пальцем не шевельнет, чтобы им помочь.

Тем более что это было бы нарушением второго правила, не колдовать! От чародейства одни неприятности...

Букашка вновь сорвалась со стебля. Перевернувшись на живот, Ингила раздраженным щелчком отшвырнула ее прочь.

Да, это правило соблюдать потруднее, чем первое!

Положим; в битве с демоном иначе поступить было нельзя, не справились бы без нее Рысь с Волчицей. Но это еще ладно, они и сами не разобрались, вдвоем или втроем сражались. А вот с Тихоней — это она зря... Хотя, конечно, неприятно было узнать, что спутник, которого она наняла в трактире «Рыжая щука» и который так усердно служил ей в пути, в то же самое время ходил у какого-то чародея на невидимой цепи. И каким же удовольствием было эту цепь порвать!

Но больше — ни-ни-ни! Она будет осмотрительной, умненькой маленькой циркачкой! Правда-правда-правда!

Вечная Ведьма усмехнулась. Сколько раз она вот так зарекалась — и сколько раз нарушала свой зарок!

Перевернувшись животом вверх, Ингила привычно сделала «мостик». Хорошее тело досталось ей на этот раз — здоровое, ловкое, послушное... И сколько чудесных приключений, веселых и не очень, предстоит ей за эту коротенькую жизнь! Свобода, странствия, объятия красивого влюбленного поэта...

На смуглом личике циркачки сверкнула белозубая улыбка — веселая, молодая, не тронутая ржавчиной восьми веков.

Ингила вспомнила, как они с Соколом, вырвавшись из лап разбойников, шли через лес. Ралидж говорил тогда, что все в мире — лишь огромное представление, которое люди играют для богов. У каждого человека в этой пьесе своя роль, которую нужно сыграть красиво...

Так может быть, она — неплохая актриса, если боги раз за разом вызывают ее «на бис»?