— Люди! — обрадовался голос. — Быть того не может... люди! Охотники, да? Я тоже... Да помогите же наконец! Я ранен...

Керумик попрочнее уперся рукой в выступ утеса и склонился над белым морем, подступившим уже почти к самым ногам путников.

— Ранен, говоришь? А напарники твои где?

— Все погибли... а я изранен, не могу встать... руку подайте, во имя богов!

Арлина вскинула сжатые кулачки:

— Да чего же ты ждешь, Керумик? Люди мы или не люди?!

— Мы-то люди... — задумчиво произнес Охотник, пристально и недоверчиво вглядываясь в туман. В руке его сам собой возник меч. — Мы-то как раз люди...

— Женщина?! — изумился голос снизу. — Здесь?! Добрая душа, помоги раненому подняться наверх!

Не раздумывая, Арлина встала на колени и протянула в туман руку. Наемница схватила госпожу за плечи, рванула назад. Аранша сама не знала, что заставило ее так поступить. Может, в слове «женщина», прозвучавшем из белой мглы, ей послышались нотки, неожиданные для голоса раненого человека. Плотоядные, жадные нотки...

— Послушай, — крикнул вниз Керумик, — у меня здесь глиняная фляга, большая такая. А в ней настой змеиного корня. Свежий настой, крепкий, коричневый. И я сейчас эту флягу опрокину вниз, в воду. Если ты человек, тебе от этого вреда не будет, правда?

Никакой фляги в руках Охотника не было. Но снизу, из тумана, этого наверняка было не разглядеть.

Ответом на слова Охотника был свирепый вой, в котором не осталось ничего человеческого. Клочья тумана взметнулись и закачались из стороны в сторону, словно поверхность трясины, в которую швырнули камень. По пляшущим в воздухе белым полосам можно было проследить, как что-то большое, стремительно лавируя меж деревьями, улепетывает прочь от скалы.

— Госпожа, кажется, хотела сунуть туда руку? — кротко спросил Керумик.

Арлина, похолодев, глядела в ту сторону, где затихал удаляющийся вой.

— Может, когда-то он был человеком... — задумчиво протянул Керумик. — Но я сразу догадался... Разве настоящий Охотник станет звать на помощь? Кого? Здесь одни хищники... Знаете что, красавицы, а ведь пора развести огонь!

Но жаркий огонь, вспыхнувший с первой выбитой искры, не разогнал тьму, пронизанную белыми полосами испарений, а лишь подчеркнул ее, сделал гуще, опаснее. Керумик положил пылающий жгут на выступ скалы. Взоры людей, внезапно почувствовавших себя слабыми и уязвимыми, не отрывались от пламени, как от последней надежды и защиты.

Эта защита оказалась недолговечной. Скала содрогнулась, сдвинулась с места, покачнулась. Что-то громадное вздыбилось над болотом, стряхнув с себя людей. Все трое посыпались в мелкую вонючую жижу.

— Это не скала! — закричал, вскакивая на ноги Керумик (словно в этом еще кто-нибудь сомневался). — Разбудили мы его! Бежим!

Ни один приказ не нашел бы так быстро дорогу к сознанию потрясенных женщин, как этот. Они рванули прочь сквозь туман, доходящий уже до пояса. Позади топал и грозно ревел обожженный гигант.

Белые редкие деревья не могли укрыть их от погони. Как назло, именно в этот момент разорвалась облачная пелена, открыв низкую, невероятно огромную луну. Яркий свет беспощадно озарил затянутое туманом болото. Люди стали видны, как крупные черничины на блюде с молочным киселем.

Что-то темное выросло навстречу. Арлина с ужасом подумала, что гневный гигант-преследователь обогнал их и встал на пути. Не сразу сообразила она, что вернулась к тому самому каменному «мосту», который недавно обошла стороной.

Керумик остановился у гранитного сооружения, не зная, как быть. Аранша с ходу перемахнула «парапет» и растянулась, прижавшись к скользкой поверхности камня. Убедившись, что с наемницей ничего не случилось, Охотник тоже запрыгнул на «мост» и подал руку Арлине.

Прижавшись с внутренней стороны к «парапету», люди со страхом прислушивались к топоту и свирепому сопению. Чей-то шершавый бок проехался по камню — людям показалось, что «мост» покачнулся.

Наконец возмущенное чудовище удалилось, с треском сокрушая подвернувшиеся на пути невезучие деревья.

Охотник осторожно приподнял голову над парапетом:

— Ушел... И как это меня угораздило его со скалой перепутать?

— Хищник? — спросила Арлина, храбро оглядывая болото поверх «парапета».

— Нет, но мог пришибить сгоряча. Вообще-то он в здешних краях не самый страшный. Тут и похуже кое-кто бродит...

Словно в ответ на его слова, над болотом пронесся звонкий шлепающий звук — будто кто-то хлестнул по воде мокрой тряпкой.

Даже в лунном свете было видно, как Керумик разом осунулся. Глаза его стали похожи на два темных провала.

— Накаркал! — безнадежно выдохнул он и с силой пригнул вниз голову Арлины. — Всем лежать — и тихо!

В наступившем молчании слышно было, как шлепающий звук повторился — на этот раз ближе.

Керумик, похоже, знал, что это означает. Распластавшись на покрытых плесенью каменных плитах, он пополз прочь — в ту сторону, где «парапет» становился выше, а коридор поворачивал, изгибался... Обе женщины молча последовали за ним.

А жутковатые звуки были уже у самого «моста».

Шлеп... шлеп... шлеп...

Коридор мягко изогнулся, скрыв от людей начало «моста». Но было слышно, как что-то тяжелое пытается взобраться на «парапет». Вот оно шумно сорвалось в болото... вот опять... тишина... а затем — сырой шлепок о камни. Преследующая их тварь вскарабкалась на «мост».

По плитам прозвучало: шлеп... шлеп... шлеп...

Арлина не заметила, как встала на ноги. «Парапет» здесь был таким высоким, что превратился в стены, но потолка у коридора не было. Луна злорадно высвечивала изъеденные плесенью плиты пола, испуганную Араншу с мечом в руке и Керумика, отчаянно роющегося в своем мешке.

Охотник распрямился, держа в руке небольшой обруч.

— Вот! — плачущим голосом крикнул он. — Забирай! Подавись!

Размахнувшись, швырнул обруч в ту сторону, где поворот коридора скрывал преследователя, и бросился прочь. Арлина кинулась следом, поскользнулась, сильно ушибла колено. Вспышка боли оглушила и ослепила женщину, и в этот миг сверкнуло воспоминание: Керумик раскладывает перед ней диковинные товары.

«Вот — редчайшая вещь: корона Жабьего Короля. Если носить ее на голове, рано или поздно начинаешь понимать язык зверей и птиц...»

Аранша помогла госпоже подняться на ноги, и обе кинулись догонять Керумика.

Пробежав несколько витков каменной спирали, все трое остановились, прислушались.

Позади — медленно, размеренно — шлеп... шлеп... шлеп...

Ужас Керумика давно передался женщинам. Путники бросились бежать, не замечая, что пол под ними становится наклонным. А когда заметили — было поздно: бег перешел в плавное, неостановимое скольжение.

Долго ли они летели вниз — не смог бы сказать ни один из них. Странное чувство: будто исчезло время.

А когда закончился этот странный полет-падение-парение оказалось, что исчезло не только время.

Вокруг не было ничего, кроме мягких вспышек и переливов света. Свет возникал и исчезал, расплывался полосами сплетался в сеть, превращался в острые разноцветные лучи — и исчезал. Это было бы очень красиво, если бы сквозь игру мерцания можно было различить, куда попали невольные гости... или хотя бы на чем они стоят!

Раздался голос, спокойный и равнодушный. Он не доносился из какой-то определенной точки — он возник ниоткуда, он насытил собой мягкий мрак, перечеркнутый пунктиром огней.

— Ну и что же мне теперь с вами сделать? — спросил голос.

Сетка мелкого дождя связала воедино серое небо и серую поверхность реки. Из-под облаков уныло кричала гусиная стая, сквозь дождь летящая на юг.

Орешек проводил гусей взглядом. В Грайан летят... и дальше, за море, в Наррабан...

Вдруг остро захотелось оказаться в Наррабане, под льющимися с горячего неба солнечными потоками... Впрочем, и дома сейчас было бы совсем неплохо. У камина, с близнятами на коленях. И плащ бы просушить. А то эти дурацкие плетенки — скверная замена потолку.