Керумик ухмыльнулся:

— От счастья что-то нес, да не запомнил: голова закружилась. Это ж был такой поцелуй — свое имя позабыть можно! Это было...

Он не договорил. Меч в руках Арлины пошел снизу вверх и без замаха, сильным и чистым ударом снес ему голову.

Этот удар восхитил бы даже таких мастеров, как Ралидж и Нурайна. Не шевельнулся ли в этот миг в душе Волчицы дар чародейства, не укрепил ли он ее руку?

— Никогда я тебя не целовала, — холодно сказала госпожа. — И Керумика не целовала тоже.

Аранша потрясенно прижала к себе сына. Эрвар гневно вскинул в сторону госпожи когтистую лапу.

Но ни дракон, ни наемница не успели ничего сказать. Потому что отрубленная голова, изумленно таращившая мертвые глаза, вдруг начала изменяться. Сквозь знакомые черты лица проглянули другие: низкий лоб, обвисшие щеки, приплюснутый нос, тяжелые скулы... Но ни женщины, ни Эрвар не успели толком разглядеть эту отвратительную физиономию: и голова, и туловище разом вспыхнули легким призрачным пламенем.

Огонь быстро угас, оставив от тела лишь кучку тонкой серой золы. Как ни странно, одежда, сапоги и ножны остались невредимы...

В то же самое мгновение далеко за Гранью Миров, в небольшом лесном замке, расплавилось золотое кольцо с цифрой «2», капелькой соскользнуло с цепочки, на которую было надето...

— Вот оно что?! — выдохнул дракон с гневом. — И давно эта тварь к нам затесалась?

— Нет, — очень ровно ответила Арлина, растирая правую руку, заболевшую от сильного удара. — У ручья лежит Керумик со сломанной шеей. Я хотела выяснить точно, какой же из двоих — настоящий...

— А заодно — настоящие ли все остальные? — хмыкнул дракон.

И тут его лапа, все еще вытянутая вперед, метнулась к Арлине. Страшные когти кольцом охватили Волчицу, прижали ее руки к бокам.

Аранша положила ребенка на камень и выхватила меч.

— Дернешься — хвостом пришибу! — рявкнул ей дракон. — Отпущу госпожу, если скажет, какую легенду я рассказал ей и Соколу, когда мы уходили от той ямы-ловушки.

— Аранша, стой! — приказала Волчица. Голос ее не дрожал. — Он имеет право убедиться, что меня не подменили... Эрвар, ты рассказал о Хмуром боге... о черной статуе в горной пещере...

Когти немедленно разжались.

— Да простит меня госпожа... — К Эрвару вернулась его изысканная речь. — Здешние места не располагают к излишней доверчивости. Как говорится, спи и оглядывайся!.. Теперь понятно, почему этот... это существо настаивало на том, чтобы наш отряд разделился. Я полетел бы дальше, оставив вас в компании этой твари...

— Ладно, а как же мы теперь? — деловито, словно ничего не произошло, спросила Арлина. — По воздуху?

— Разумеется. Я же не протиснусь в подземные коридоры. Сейчас и отправимся...

— Как — сейчас? — возопила Аранша, напряженно слушавшая разговор, но толком ничего не понявшая. — А тело... у ручья? Костер-то, костер! Погребальный!

Ни дракон, ни Арлина даже не обернулись в ее сторону, и наемница с отчаянием подумала, что госпожа все больше становится похожа на распроклятых Подгорных Охотников.

— А про какие Воздушные Врата ты говорил? — спросила Арлина.

— Ну... Врата обычно бывают на земле и под землей. Очень редко — в воздухе. Я недавно летал — нашел здесь такие.

— В воздухе? А как их находили другие Охотники, у которых нет друзей-драконов?

— Обычно — в горах. Идешь по тропе над пропастью, а рядом — только руку протянуть — Врата!

— И что, находились такие дураки — прыгали? — не удержалась Аранша.

— Прыгали, — соизволил дракон ответить наемнице. — И оставались живы — сами потом мне об этом рассказывали. Возможно, и я рискнул бы прыгнуть — уж очень интересные свойства приписывают Воздушным Вратам.

— Какие?

— Они не ведут в какое-то определенное место. Через них можно выйти куда угодно — В Наррабан, в Ксуранг, в Уртхавен...

Главное — в момент перехода думать о месте, куда хочешь попасть.

— Значит, нам надо думать про Силуран... Но ведь мы не знаем точно, где сейчас мой муж!

— А если попробовать... — загорелся идеей Эрвар. — Мы же все помним господина в лицо! Если мы, все трое, будем думать о нем, пролетая через Врата...

Глаза Волчицы засияли. Наемница с отчаянием поняла, что втянута в новую передрягу. Причем никто не удосужился спросить, хочет ли она лететь неведомо куда на спине крылатого чудовища...

Но уж костер тому бедняге обязательно будет сложен! Без этого она с места не тронется!..

Аранша вздохнула и начала плести из стеблей заплечную котомку — для малыша...

— Ты что-то загрустил последнее время. Может, твоя Стая так на тебя действует? Может, вам пореже надо собираться?

Нуртор склонил голову набок и взглянул на племянника с улыбкой, выражавшей, как он сам считал, дружеское лукавство. (Придворных эта гримаса вгоняла в тихую панику.)

Нуренаджи смешался. Он не знал, что его паршивое настроение бросается в глаза... Но ведь не скажешь правду: мол, сплю скверно, потому что грайанская ведьма насылает кошмары... Ох, дядя посмеется!

И Стая — плохой предмет для разговора. Сподвижники стали злыми, нетерпеливыми, вот-вот заговорят о свержении короля... А может, уже говорят? Может, их неосторожную болтовню кто-то успел пересказать Нуртору — например, проклятый Незаметный, которого Нуренаджи, придя к власти, под любым предлогом обязательно казнит...

Одним из немногих дядиных уроков, которые принцу удалось усвоить, было то, что лучшая оборона — нападение. Он поднял глаза на дядю и сказал с вызовом, который выглядывал из учтивости, как пальцы из драной перчатки:

— Мой государь заботится о моем настроении? Спасибо! Очень трогательно! Особенно если учесть, что он одним словом мог бы это настроение изменить!

— Так это ты на меня дуешься? — опешил Нуртор. — С чего бы вдруг?

— С приездом грайанцев, да сожрет их Бездна, мой король стал ко мне иначе относиться. Почти не допускает к себе... держит в стороне от тайных дел... дает неприятные поручения по обхаживанию этих... этих...

— Совсем дурак! — убежденно констатировал король. — Я тебя к себе не допускаю? А сейчас мы не вместе, что ли?

Нуренаджи тоскливо оглядел лесную опушку. Конь под принцем раздраженно переступил тонкими ногами и фыркнул. Благородному животному не нравилась прогулка под моросящим дождиком, по скользкой глинистой земле.

В глубине души Нуренаджи разделял мнение своего пегого. В такую сырость и он предпочел бы сидеть дома. Но король ездил верхом в любую погоду, кроме грозы, поэтому Нуренаджи, с детства привыкший подражать дяде, громогласно заверял всех налево и направо, что дождик, ветер и снег придают прогулке особый вкус, которого не понять всяким неженкам-грайанцам...

Нуртор, заинтересовавшись разговором, остановил коня. Державшаяся поодаль свита тоже осадила лошадей, чтобы король и принц могли беседовать без помехи.

— А что тебе грайанцев обхаживать приходится — так они же гости!

— Я б таких гостей в три шеи до ворот и за околицу...

— Вот и хорошо, что король я, а не ты! Слыхал про грайанскую тяжелую конницу? Хочешь, чтоб она гремела доспехами на подступах к Джангашу?

Нуренаджи был недостаточно умен, чтобы оценить происшедшую с королем за последние три года перемену: тот стал осмотрительнее, дальновиднее, умерил привычку лезть напролом сквозь любые препятствия, научился уважать противника... Принц расслышал лишь фразу, ударившую его в сердце: «Хорошо, что король я, а не ты!»

— Мой государь жалеет, что я стал наследником престола?

— Жалею? С чего ты это взял?

— Мне показалось, что король хотел бы видеть на моем месте... кого-нибудь другого...

— Ага, дворцового истопника! — густо расхохотался король. — Дурень, я же наследника не выбираю! Уж кого боги дали... лучше б, конечно, кого поумнее... Ну, чем ты там еще недоволен? Ах да, еще про какие-то секретные дела нес, до которых я тебя не допускаю...