Неизвестно, как испугала бы их новая шутка судьбы, но Ваастана осенило:

— Может, та самая складка? — неуверенно бормотнул он. — Только как она сюда-то угодила? Охотник вроде говорил, что они движутся... Может, за эти годы от сарая до башни доползла?

— Но... разве мы не ее искали? — спросила Фаури с легким недоверием в голосе.

— Правильно, барышня! — Ваастан встал, стряхнул солому с плаща.

— Тут... это... посоветоваться бы... — неуверенно начал Айфер, поглядывая на Хранителя.

— Со своей дубинкой посоветуйся, умник! — возмутился Никто. — Разве можно так рисковать? Неизвестно, та ли это складка... а если она, так, может, уже не туда выводит! Разумнее положиться на справедливость и милосердие здешнего хозяина...

— Нет у него ни справедливости, ни милосердия! — отрезал Ваастан. — Кто как хочет, а я пошел!

Он решительно направился к дальней стене — и исчез.

К всеобщему удивлению, трусоватый Никто, отбросив колебания, кинулся следом за наемником.

— Пойдем, Айфер! — сказал Хранитель. — А вы, красавицы, не бойтесь. У меня хорошее предчувствие.

Услышав такие слова, Айфер рванулся вперед, как на врага, и исчез даже раньше Сокола.

Пилигрим и Рифмоплет шли вперед спокойно, а перед загадочной невидимой чертой, не сговариваясь, обернулись и ободряюще улыбнулись девушкам.

Теперь в Людожорке остались только трое. Тихоня в замешательстве переводил взгляд с одной девушки на другую: мол, что же вы, барышни?

— Страшно! — выдохнула Ингила, глядя в пол.

— Еще как! — отозвалась побледневшая Фаури.

Таща за собой Ильена, Айрунги ворвался в башню. Каменные стены были плотнее деревянных: тело проходило не как сквозь туман, а как сквозь густой кисель. Приходилось даже задерживать дыхание.

Едва Айрунги очутился в Людожорке, как ожерелье полыхнуло пронзительным светом, которому не была преградой ткань балахона. Колдовская вещь словно проступила сквозь одежду, осветив темницу.

Айрунги, охваченный страстной жаждой охотника, настигшего дичь, даже внимания не обратил на коренастого широкоплечего мужчину. Он видел лишь двух девушек в золотистом сиянии. Одна — маленькая, худенькая, в пестром наряде — упала на колени, закрыла руками лицо, пряча глаза от резкого света. Другая — тоненькая, стройная, с длинными русыми волосами — выпрямилась во весь рост, гневно и удивленно глядя на пришельца.

Все замерли — но лишь на несколько мгновений. Затем коренастый мужчина бесцеремонно ухватил обеих девушек за руки, грубо потянул к дальней стене... и неожиданно все трое исчезли.

Айрунги, которому кружила голову волшебная сила ожерелья, даже не удивился чуду. Он понял одно: Вечная Ведьма уходит, ее надо догнать!

— Вперед! — крикнул он Ильену и, не выпуская руки мальчика, ринулся туда, где исчезли беглецы.

Унтоус пришел в себя быстрее, чем стражники и слуги. Собрался с мыслями и пришел к выводу, что его обдурили, как деревенщину на городском рынке.

Какая Многоликая, где? Ему показали пятна на плитах в галерее и чародея, умеющего проходить сквозь стены. Ну и что? Его, Унтоуса, родной дядя умел летать. Что ж теперь, в обморок падать при воспоминании о покойном дядюшке?

Если отбросить болтовню, факты таковы: к нему в замок заявился наглый колдун без знаков Клана на одежде, переломал и разбил много ценных и редких вещей, а затем устроил побег десятку пленников из Людожорки.

Нет, такое хамство нельзя было оставить безнаказанным! Пусть этот гад умеет ходить сквозь стены, но уйти далеко по осеннему бездорожью он не мог. Значит, надо немедленно обшарить окрестности!

Господин потребовал коня и отбыл в сопровождении наемников. В замке остались двое стражников и прочихавшийся десятник — охранять неисправный подъемный мост.

Стражники глядели в сгущающиеся сумерки и угрюмо молчали.

— Это что же за напасть такая на замок свалилась? — спросил наконец один.

— Не знаю и знать не желаю! — отрезал десятник. — Господское дело.

— Слышь, старшой, — робко сказал второй наемник. — Господин, когда уезжал, пообещал, что всех нас, трусов и мерзавцев, кнутом велит перепороть...

— Обещал — сделает, — успокоил его десятник. — Он такой.

— Старшой, а тебя?

— Меня нельзя. Я десятник.

Но в сказавшем это голосе не было уверенности.

За мрачными раздумьями стражники не сразу заметили подошедших к воротам двух незнакомцев. А когда заметили — не особо встревожились. Путники как путники, по виду — наемники. Один из них — одноглазый верзила — поклонился стражникам, заметил бляху десятника и обратился к ее обладателю:

— Слышь, почтенный, не заходил ли в ваш замок паренек — лет восемнадцати, смазливый, темноволосый, нос с горбинкой?

Десятник встрепенулся, но постарался не выдать волнения.

— Темноволосый, говоришь? — переспросил он, незаметно давая знак стражникам. — Надо припомнить...

— Может, он не один бродит, — продолжал кривой. — Там пестрая такая компания подобралась: двое Детей Клана, парочка наемников, парочка циркачей... еще такой странный...

Договорить кривому не удалось: оба стражника разом навалились на путников. Десятник тоже не стоял в стороне от драки, поэтому пришлые наемники были быстро и умело повязаны.

— Дружков своих ищете, да? — торжествовал десятник, не слушая никаких объяснений. — Волоки их в Людожорку, парни! Хозяин доволен будет!

— Старшой, может, не надо в Людожорку-то? Вон какие чудеса там сегодня творились...

Десятник ненавидел советы, считая их проявлением неуважения к своей власти.

— Поговори мне еще, вошь с арбалетом! Делай, что командир велел!

Впоследствии десятнику пришлось крепко пожалеть о своих словах: возвратился измотанный бесплодными ночными поисками господин, выслушал гордый рапорт о схваченных злодеях, пожелал увидеть новых пленников... и тут обнаружилось, что Людожорка опять пуста!

Десятник был оштрафован на месячное жалованье, разжалован в рядовые и жестоко выпорот.

На светло-сером склоне горы красиво раскинулся дракон. Он спал, укутав голову крыльями. Возле его хвоста сидели две молодые женщины и оживленно беседовали. Одна из них держала на коленях розовый сверток.

Керумик наполнил флягу из родника, бьющего среди густых кустов, поднялся, отряхнул колени — и замер, увидев сквозь ветви эту картину. Залюбовался.

Нет уж, Арлину он не отпустит! Вернее, ее не отпустит Подгорный Мир...

Страстная, яростная жажда свела его горло. Даже странно, что Волчица не почувствовала его пылающий взгляд, не обернулась к обступившим родник кустам.

Керумик сдержал стон, представив зеленоглазую красавицу в своих объятиях... и в этот миг ему на плечи сзади легли тяжелые, невероятно сильные лапищи.

— Какой большущий! — восхищалась Волчица. — Какой крепыш! А уж рыжий-то, рыжий!

— Вылитый Харнат! — гордо отозвалась Аранша. — Только бороды нет.

Наемница вновь была похожа на ту женщину, что когда-то давала Арлине уроки фехтования. Живот уже не поднимался горой под платьем, и необъятный розовый наряд висел нелепыми складками. Теперь он был гораздо короче: молодая мать оборвала подол на пеленки.

И все же облик женщины был новым — не только из-за нелепого наряда, но и из-за длинных волос.

— Давай я тебе косу заплету, — предложила госпожа. — Уж я-то знаю, как длинная грива мешает...

— Еще чего! — фыркнула Аранша. — Возьму меч — и долой эти патлы! А если подольше привалом постоим, я из них поясок сплести успею, а то этот розовый кошмар мотается во все стороны.

И она потянулась к эфесу. Арлина перехватила ее руку:

— Погоди. Ты сейчас можешь сделать глупость. Причем большую... Скажи, ты думала о том, как вернешься в Найлигрим?

— Думала! — просияла Аранша. — Харнат малышу имя даст, вся крепость праздновать будет...

— А ты не забыла, что дома прошло всего несколько дней?