А русобородый и Нурайна твердо и неуступчиво глядели друг другу в глаза. Между этими двоими не было недомолвок и сомнений — лишь тяжелая угроза, спокойное и беспощадное обещание мести.

Возвращение Ралиджа и Ингилы прошло незамеченным — к счастью для Ралиджа. Циркачка-то разыскала свое пестрое одеяние, на которое разбойники попросту не позарились, а вот Сокол нашел лишь цепочку, захлестнувшуюся за ветку. Ни рубашки, ни сапог... Ну и вид был у высокородного господина: из штанин торчат босые ноги, плащ наброшен на голые плечи... зато на груди — бляха со знаком Клана!

Понятно, что Орешек поспешил проскользнуть по лестнице наверх, в отведенную ему каморку, которую здесь именовали Комнатой Для Знатных Постояльцев (таким тоном, словно речь шла о королевской опочивальне). Поспешно одеваясь, он прислушивался к доносящимся снизу голосам. Вернее, к одному голосу, звонкому и пронзительному: Ингила вовсю отчитывала Тихоню. За что она ему платит? Как надо, так его рядом и нет! Любая сволочь может хозяйку в мешок засунуть и в рабство продать, а эта двуногая причальная тумба будет возле кухни крутиться да пузо на солнце греть!..

На эти явно несправедливые обвинения Тихоня то отмалчивался, то отвечал негромко и неразборчиво. Орешек вскользь пожалел беднягу, но тут же начисто о нем забыл, поглощенный ужасной мыслью: ему не во что было обуться! Рубашка-то сменная в мешке нашлась, позаботился об этом Орешек, пока дожидался корабля в трактире «Рыжая щука»... но сапоги, сапоги!.. Это что ж теперь, босиком — до Джангаша?!

Подобная перспектива привела Сокола в ужас, и он возопил, как грешная душа в Бездне. Примчавшаяся на зов хозяйка прониклась трагизмом ситуации и погнала одного из слуг в деревню, к сапожнику. Сапожник прибежал в смятении и трепете: честный ремесленник в глаза-то не видел ни одного Сына Клана, не то чтобы обслуживать... Он проворно снял мерку и поклялся всей дратвой на свете, что к утру сапоги будут готовы... а пока не угодно ли высокородному господину примерить башмаки? Грубые, неуклюжие, зато почти по ноге...

Ну вот, другое дело! Теперь Ралидж был готов к любым приключениям — при условии, что первым приключением будет хороший ужин.

Спустившись в зал, Сокол застал там капитана «Шустрой красотки», вокруг которого сгрудилась пестрая компания. Лица у всех были унылые и безнадежные.

Обернувшись к господину, капитан специально для него повторил новость, которой только что осчастливил всех присутствующих: судно повреждено весьма серьезно, вряд ли его удастся починить до ледостава. Команде придется зимовать здесь, на постоялом дворе Кринаша. А пассажирам судьба — ждать зимы. Твердой дороги...

Общее напряженное молчание нарушил Челивис:

— Но мне нельзя... до зимы... Мне же наследство принимать! Там другие родственники есть, перехватят...

— Мне тоже нельзя задерживаться, — негромко сказала Фаури. — Ни в коем случае нельзя.

— А нам с Тихоней просто не по кошельку здесь торчать, — деловито отозвалась Ингила. — Нам, чтоб жить, работать надо. Придется пешком до Джангаша... от деревни к деревне... Дождь, грязюка непролазная...

— Меня с собой возьмете? — оживился Рифмоплет. — Я на лютне могу... и стихи читать...

— Пожалуй, и я напрошусь к вам в попутчики, — вышел из задумчивости Пилигрим. — Мое дело откладывать нельзя... это — святое!

— Вместе идти безопаснее, — рассудил Ралидж. — Места тут нехорошие. Ингила уже рассказала, в какую историю мы вляпались?

— Рассказала! — негодующе отозвался поэт. На его лице было ясно написано, что, окажись он в тот опасный миг рядом с Ингилой, сумел бы отстоять девушку от целой армии негодяев.

— Дороги развезло, в лесу легко заплутать... — прикинул Ралидж. — Надо нанять в деревне проводника... хоть на часть пути...

Тут вмешался молчавший прежде Ваастан:

— Если у господина деньги лишние, незачем их мужичью бросать. Я не хуже проводить смогу.

— Знаешь здешние места?

— Места-то не очень... Зато мне известен один секрет...

Ваастан замолчал. Кринаш наполнил кружку, подтолкнул по столу к наемнику. Тот кивнул, шумно выпил и солидно продолжил:

— Лет шесть назад пил я с одним Подгорным Охотником. Хорошо погуляли, весь кабак вокруг нас вертелся. Как следует развеселились и начали в «радугу» играть. И так мне удача подвалила! Вытряхнул я Охотника дочиста. Всю свою роскошную шкурку он на пол к моим сапогам сбросил! А потом заявил, что если я поставлю на кон весь его проигрыш, он в ответ поставит одну тайну. Ну, я ему говорю, что в Подгорный Мир не суюсь. Тамошние секреты мне нужны, как гусю подковы. А он начал уверять, что тайна очень даже здешняя, силуранская... а кабак тот стоял на проезжей дороге между Фатимиром и Яргимиром, тогда еще Яргимир Силурану принадлежал...

— Знаем-знаем-знаем! — Ингила приплясывала от нетерпения. — Про тайну давай, интересно же!

Ваастан неодобрительно покосился на легкомысленную девчонку, бросил взгляд в опустевшую кружку, огорченно крякнул и продолжал:

— Проиграл Охотник — и рассказал мне про один замок... как раз в здешних краях он и находится. Называется — Замок Трех Ручьев...

— Есть такой, — кивнул Кринаш. — Не то чтоб совсем рядом, но есть. Там властителем — Сын Клана Спрута.

— Да ну? — изумился Ралидж. — Что Спруту делать в вашей чащобе? Три ручья — это вроде бы мелковато для Морского Клана...

— Предку нынешнего Спрута подарил этот замок Гайгир, — разъяснил хозяин — Изгнанники тогда не разбирались — Морские Кланы, не Морские... есть где осесть, так и ладно!

Ваастан, недовольный тем, что его перебили, выдержал многозначительную паузу и продолжил:

— Охотник сказал, что на заднем дворе, за хозяйственными постройками, есть место, куда не забредают слуги: им это просто незачем. И хвала Безликим, что не забредают, потому что проходит там складка Подгорного Мира. Такая узенькая, что и Ворот не нужно. Просто шагнул — и в Подгорном Мире очутился. Еще несколько шагов сделал — и опять в Мире Людей... Да только не в Замке Трех Ручьев, в чем и штука! Окажешься в лесу неподалеку от Джангаша!

— И ты пробовал? — недоверчиво протянул Айфер.

— Пробовал! — отрезал Ваастан так твердо и спокойно, что никто не усомнился в его искренности.

— Вей-о! — восхитился Орешек. — Вот спасибо! Это сколько ж мы времени сбережем!

— Ну, друг, ты меня просто спас! — воскликнул Пилигрим.

— И меня! — с чувством выдохнула Фаури.

— И нас-нас-нас возьмите! — взмолилась Ингила. — По этим деревням ничегошеньки не заработаешь! Пока до ближайшего города дотащимся — с голоду помрем! Пожалейте маленькую актрису и ее талантливых друзей!

— Ну, вам, циркачам, спешить некуда! — буркнул Челивис. — Только представьте себе картину: является в замок наша развеселая пестрая компания, просится на ночлег, потом зачем-то всей оравой прется на задний двор — и дружно исчезает!

— Правильно! — ледяным тоном отчеканил Сокол. — А чтоб орава была поменьше, ты, почтеннейший, с нами не пойдешь. Оставайся тут зимовать, матросов в «радугу» обыгрывать...

То ли подействовал грозный голос Сына Клана, то ли сыграло свою роль многозначительное упоминание о «радуге», но Челивис присмирел и скромно попросил взять и его с собой

— А ты, почтенный Аншасти? — спросил Сокол через головы собеседников.

— Куда уж мне от товаров! — несчастным голосом откликнулся купец. — Зимовать так зимовать!

Все, кроме бедняги Аншасти и капитана, почувствовали прилив бодрости. Радовались путники, перед которыми забрезжила надежда. Радовались хозяева, заполучившие гостей на всю зиму. Радовались матросы — вынужденная зимовка считалась продолжением плавания и неплохо оплачивалась. Радовались даже рабы, Молчун и Верзила, которые очень не любили скучные зимние месяцы на опустевшем постоялом дворе.

И вдруг веселый гомон рассекли холодные слова:

— Хороший ты человек, Ваастан. Благородный человек. Широкая душа.