— В глубину? — весело поинтересовалась Арлина. — Это ты про то, что здесь колокольчиков не слышно?

Керумик резко остановился.

— Колокольчиков? — быстро, подозрительно переспросил он. — Каких еще колокольчиков?

— Легких таких... то громче, то тише... Когда я в первый раз за Врата ходила, Эрвар сказал: это движутся прозрачные складки Мира...

— А-а, — успокоился Керумик. — Я-то иначе слышу: скрип такой, словно дерево о дерево трется... Но чтоб с первого раза это слышать?! Госпожа рождена, чтобы бродить по здешним краям! Вот я, к примеру, восемь раз через Врата прошел, пока не научился эти звуки различать. А некоторые так и погибают, не услышав...

— Волчица сама знает, для чего рождена! — встряла в беседу Аранша. — Много себе позволяешь, Охотник!

Керумик оглянулся на нее — и наемница замолчала.

В золотистых глазах мужчины не было гнева. Так человек мог бы посмотреть на некстати забрехавшую мелкую дворняжку.

— Командовать будешь в своем десятке, стриженая. А здесь ни армий, ни короля, ни Кланов, ни крепостей... только я! И от меня зависит, вернешься ты к мужу — или он избавится от такого сокровища.

— Армии и крепостей нету, зато есть мой меч! — Аранша, как истинная грайанка, не раздумывала долго над ответом. — Если увижу, что ты затеял недоброе...

— Убьешь, да? И сумеешь найти обратную дорогу?

Аранша онемела. Эта простая мысль почему-то раньше не приходила ей в голову.

Охотник усмехнулся и зашагал дальше.

Красноватое сияние, пробивавшееся сквозь облачную пелену, опустилось ниже. Голые ветви простирались над головами путников, застыв в мучительном, томительном изгибе. Слой тумана поднялся выше колен. От него отделялись полосы, плывущие в темнеющем воздухе, сплетающиеся в странные, причудливые фигуры. Сумерки густели, наливались темнотой, как наливается гневом злое сердце.

— Не успеваем, — озабоченно бормотнул сквозь зубы Керумик. — И конца-краю нет этой складке проклятой... Госпожа слышит эти... ну, колокольчики?

— Нет, — откликнулась Арлина. — Давно уже не слышу.

— Вот и я не слышу. Глубоко зашли! Ладно, будем пережидать ночь. Ну, хоть бы какая кочка попалась... не в воде же нам устраиваться!

— А почему бы не идти всю ночь? — пожала плечами Волчица. — Мы не устали.

— Здешняя тьма чужаков не любит... На дерево, что ли, залезть? Плохо я знаю здешние деревья. Может, они только этого и ждут!

Арлина вспомнила хищный лес, сквозь который она прорубалась вместе с Ралиджом и Эрваром, и поспешно кивнула.

— Эй, а это что? — воскликнула Аранша. Все обернулись.

Из белесого тумана выступало что-то широкое, массивное, темное. Среди зыбкого марева оно было угрожающе реальным.

Керумик шагнул вперед, вгляделся — и с шумом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы.

— Ах, вот оно что... Выходит, и в здешних краях такое бывает...

Над туманом возвышалось строение, напоминающее узкий каменный мост с парапетом. Аккуратно пригнанные друг к другу крупные камни были покрыты пятнистой слизью.

— И куда же эта дороженька ведет? — Арлина бросила взгляд в туман, скрывавший противоположный конец «моста».

— Она там, дальше, в спираль закручивается, вроде раковины улитки. Был бы сейчас день, госпожа бы увидела: поручни все выше, в конце концов в стену превращаются.

— А в середине что? — замирая от тревожного любопытства, спросила Аранша.

— Не знаю. И знать не желаю. Я такие «клубочки» в разных складках встречал: и в лесу, и в степи, и на морском берегу. Стоит себе каменное кольцо, а из него хвостик-вход высовывается. Так и приглашает зайти! А раз приглашает — ясное дело, не пойду...

Керумик решительно отвернулся от загадочного сооружения и захлюпал сапогами по невидимому в тумане болоту.

Уже почти стемнело, когда путникам посчастливилось набрести на торчащую из белого марева небольшую скалу. Довольный Керумик взобрался по склону и помог подняться женщинам.

— Вот здесь, на уступчике, сидеть и будем. С огнем пока обождем...

— А из чего б мы его развели? — фыркнула Аранша. — Деревья ты трогать не велишь... — Она смерила взглядом тянущуюся из тумана белую недобрую ветвь. — Да я бы их и сама не стала трогать, ну их к Серой Старухе на рассаду!

Керумик порылся в своем мешке.

— Вот! — извлек он что-то, похожее на свернутый в кольцо соломенный жгут. — Будет гореть до утра. Даже в дождь! Но пока лучше не надо...

Туман густел, белые полосы плели петли вокруг утеса. Аранше, напряженно таращившейся в темноту, показалось, что деревья качнулись, сдвинулись с мест, беззвучно поплыли в медленном хороводе... Наемница яростно протерла глаза. Померещилось?..

Мертвый лес понемногу оживал. У подножия утеса, в густой белой пелене, шумно ныряла и шмыгала какая-то мелочь. Крупный зверь, пыхтя и ухая, прошествовал мимо утеса. (Керумик не соизволил даже проводить взглядом темную тушу, промаячившую в белесых полотнищах.) Сверху донеслась россыпь резких стрекочущих звуков. («А вот и птицы!» — обрадовалась Арлина. Керумик и Аранша с двух сторон нехорошо на нее посмотрели.)

Понемногу грузное пыхтение затихло вдали, стрекочущие стаи упорхнули за уходящим зверем. Путники сидели на холодном выступе, подстелив себе плащи. Разговаривать не хотелось. Мысль о том, чтобы вплести свой голос в тихий говорок ночного чужого леса, казалась почти пугающей.

Аранше молчание давалось легко: наемница привыкла подолгу стоять в карауле без единого слова, а порой и почти без движения. Обхватив руками колени, она спокойно глядела в пахнущую гниловатыми испарениями тьму. Ни один подозрительный звук не проскользнул бы мимо ее ушей, ни одно существо не прокралось бы незамеченным к утесу. Но мысли наемницы при этом были заняты другим. Мозг ее упорно перебирал две темы для размышления. Первая: «Мальчик или девочка?» Вторая: «Ох, убьет меня Харнат, когда вернусь...»

Арлина тоже сидела тихонько, как мышка. Мысли ее носились из Найлигрима на борт корабля «Шустрая красотка» и обратно.

Керумик, серьезный и собранный, вслушивался в голос ночи — голос пока еще не угрожающий, а так, нехорошо предупреждающий... Он не оглядывался на Арлину, но и так знал, что она сидит, запрокинув смуглое лицо, полузакрыв дивные зеленые глаза. О муже думает, о детях. Ничего, это пройдет. Подгорный Мир выдавливает из человека воспоминания о прежней жизни...

Хотя сам-то он, Керумик, не забыл, как три года назад, сопливым зеленым юнцом, увидел в крепости Найлигрим девушку с черными волосами и своевольным нравом...

Впрочем, три года — это по обычному счету. Для Керумика прошло куда больше времени — лет пять, а то и шесть. Он был моложе Арлины — стал старше.

Эрвар учил его: «Всегда сверяй свою жизнь со временем обычного мира. Неважно, что ты бродишь за Вратами месяцы или годы, — важно, что в твоем родном мире за это время прошли мгновения или дни. Если забудешь об этом правиле, сочтешь, что твое собственное время важнее времени других людей... все, недолго тебе среди этих самых людей жить!»

Ну и ладно! Ну и не надо! Из всех людей на свете Керумика интересует лишь один... вернее, одна...

Конечно, сначала она будет гневаться... тосковать по детям, по своему самозванцу... Но потом поймет, что возврата нет, и смирится. Со временем она научится находить Врата, но Подгорный Мир уже проникнет в ее кровь и мозг, затянет, не отпустит...

Охотник насторожился. В густом белом киселе, расплывшемся у подножия утеса, что-то изменилось... Ах да, смолкла возня водной мелюзги. Что-то больно тихо стало вокруг...

И только он успел об этом подумать — взвихрились, пришли в движение полосы тумана, кем-то грубо потревоженные. И медленно, звук за звуком поднимаясь из плотной пелены, пополз на утес усталый, безнадежный человеческий голос:

— Кто-нибудь... помогите... не дайте погибнуть...

Люди на скале потрясенно застыли. Затем Аранша вскочила на ноги.

— Сидеть! — рыкнул на нее Керумик и, подавшись вперед, крикнул в белесое тесто: — Эй, кто там?