Настроение последние дни у меня было просто отвратительным. Я мучительно искала выход и не находила. Я жалела о том, что полезла в мирное течение здешней жизни и так все порушила. С другой стороны, я бы все равно не смогла выжить в холоде и голоде. Может, мне стоило умереть, чтобы этот мир продолжал делать те же ошибки, что делали мои предки?!

Последние недели осени выдались с совсем мерзкой погодой. Я доделала игрушку для малышей, отнесла ее в общинную избу, показала, как играть. Когда детишки поняли, что пока не запомнят названия всех цифр — играть не смогут, выучили за два вечера. Вместо фишек использовали разноцветные камушки. Играть можно было вдвоем или втроем. Пусть балуются. Следующую доску я сделаю с математической игрой. Выучат счет до сотни, потом будут складывать-вычитать учится. Больше я в общинную избу не ходила. Мне стыдно было смотреть в глаза женщинам. Да, Бейса и Вима стали жить лучше. На много лучше, так же, как и Гарла. Но остальные…

Я с отвращением тащилась утром на прием рыбы и дождаться не могла, когда же это кончится. Для себя я твердо решила, что делать буду, если сарг отмолчится и никаких изменений не будет.

За зиму наделаю накидок, да у меня и сейчас хорошая сумма в сундуке лежит. Весной, с первым рейсом, съезжу, продам все. Будет еще достаточно холодно и цена на теплые накидки будет высокой. На крайняк можно продать и подношения лацита тиргуса и сына. Куплю дом на окраине города и никогда ничему больше замужних женщин учить не стану. Только вдов. И то, из тех, кто точно замуж уже не выйдет. А на кусок хлеба себе я всегда заработаю. И, скорее всего, здесь не останусь — поеду в столицу. Пусть там и дороже жизнь, как и в каждом мегаполисе, за себя я не волновалась. Научусь читать и писать на местном. Не один, так другой учитель найдется. Деньги все любят…

Вернулась домой, намыла полы. Ближайшие дни точно никто в море не пойдет — волна сильная поднялась к полудню. Потушила овощей, испекла пирог, но даже это не помогло мне успокоиться.

Так я и сидела за работой, гоняла дурные мысли… Да, не забыть, нужно за зиму выучить счету Бейсу или Виму. Или обоих, пусть по очереди работают…

В деверь постучали.

— Войдите!

Пригибаясь, чтобы не стукнутся об низкий косяк дверного проема, вошел мужчина. Несколько минут я судорожно пыталась понять, кто это, пока он не продвинулся к столу, где горели свечи. Сейд! Тирг Сейд собственной персоной! Поклонился мне, довольно низко, я ответила на поклон, но что сказать — не знала.

— Не покормишь, хозяйка? На море неспокойно, сегодня у вас заночуем. Грузится уже завтра будем, с рассветом.

— А если и завтра погода плохая будет?

— Да вроде бы по приметам — утихнет за ночь ветер. Так что, покормишь?

Раздражение на весь белый свет вообще и на мужиков — в частности, вылилось у меня в не слишком приветливую речь:

— Ты, тирг Сейд, мог бы и в общинном доме поесть. Наверняка сарг распорядился, чтобы вас покормили и на ночь устроили.

Растерялся, голубчик! Явно — не привык к отказам! Хотя, я прекрасно понимала, что не слишком справедлива к нему… Ишь, как топчется… Не знает, то ли уйти, то ли остаться.

— Скажи, тирг Сейд, тебе приходилось кода-нибудь полы мыть?

Господи, что я несу?!

Пауза была долгой, тирг явно пытался сообразить, что за странный вопрос и стоит ли отвечать.

— Нет, рава Лейна, не приходилось. Почему ты спросила?

— Потому, что знала ответ. Иначе ты никогда бы не поперся по мытому полу в грязной обуви. А так, что… Не самому мыть-убирать, а бабам-дурам больше все равно заняться не чем…

Тирг посмотрел под ноги. На красивом моем полу, намытом, пропитанном маслом, которое так удачно подчеркнуло древесные узоры, остались грязные следы от песка и воды, что притащил он с улицы.

— Прости, хозяйка.

И поклонился ниже, чем обычно. Ну, бог с тобой, золотая рыбка…

— Сними обувь, тирг Сейд и сядь к столу. Плащ можешь повесить туда — я махнула рукой в сторону двери. — Там и моя накидка висит, вот рядом и пристрой.

Тирг несколько неуклюже разделся и стащил сапоги. На цыпочках, смешно подворачивая ступни прошел и сел у стола, явно не зная, куда деть руки. Я прихватила тряпку, намотала ее на швабру и протерла разводы на полу. Вышла на улицу, выплеснула воду, боты мокрые оставила на коврике у дверей, руки помыла… Тирг смотрел на меня не отрываясь. Мне даже неловко стало.

Ну, я так-то не совсем дура. Думаю, не просто он пришел. Похоже, я этому красавцу приглянулась. Но что делать с этим — я не знала. Он, безусловно, был мне симпатичен. Но идти здесь замуж — почти самоубийство. Да и не на столько я от него в восторге была.

Поставила на стол рагу овощное, пресные лепешки, что вместо хлеба пекла на несколько дней. А пирог фруктовый к чаю подам. Ну, можно еще мед поставить.

Смотреть, как тирг ест, было приятно. Крупные руки аккуратно отломили кусок лепешки, ложка черпнула рагу, под нее подставили кусочек хлеба и все исчезло во рту… Да, не ножом и вилкой, но местные ели гораздо неряшливей. Ел он с аппетитом, как едят здоровые, хорошо поработавшие мужики.

Наконец ложка заскребла по дну.

Из глиняного чайника с носиком я налила свежий душистый отвар в две кружки, убрала пустую миску, поставила на стол, маленькие мисочки с медом и нарезанный на куски пирог. И метнула ему под пирог чистую тарелку — чтобы не крошил на столе. Села на хозяйское место и задумчиво отхлебнула чай. Молча отхлебнула. Он пришел в гости, ему и говорить, что надо. Пауза несколько затянулась, наконец, с удовольствием дожевав пирог тирг Сейд сказал:

— Спасибо тебе, рава Лейна. Вкусно ты готовишь, а горячего я уже девятину не ел.

— На здоровье, тирг Сейд. Положить тебе еще пирога кусок?

— А не стану отказываться! Больно вкусно! Только ответь мне на один вопрос, рава Лейна.

— Ну, спрашивай, тирг.

— Я тебе неприятен?

Ох, ты ж… Шустрый какой! И что теперь отвечать?!

— Я мало знаю тебя, тирг Сейд. Но отвращения к тебе не испытываю.

Он выдохнул. Похоже, он вполне реально опасался, что я попрошу его уйти. Ну, уже хорошо. Так-то, по местным меркам, парень — представитель «золотой молодежи». Но, видимо, это ему голову не вскружило.

— Очень уж ты неласково встретила меня, рава Лейна.

— Прости, тирг Сейд. Я погорячилась. Слишком я жалею, что завела дело это с рыбой и продажей.

Он искренне удивился:

— Как же? Думаю, ваш самус теперь живет гораздо лучше, чем раньше.

— Да? — я саркастически задрала бровь.

— Ты думаешь, рава Лейна, что мы мало платим? Но мне кажется — цена честная!

— Дело не в оплате, тирг Сейд. Дело в том, кто зарабатывает эти деньги, а кто тратит…

Проговорили мы до темноты. Слишком острой оказалась тема. Спорили, в чем-то он соглашался, в чем-то упрямо стоял на своем. Но когда он отправился на ночевку в общинный дом, у меня появились две маленькие надежды.

Одна — на то, что может быть не так все и плохо с законами местными. Вторая на то, что, возможно, мы еще увидимся.

Пожалуй, он был первый человек в этом мире, столь открытый новым идеям. Не было в нем закостенелости Дарго, или тяжеловесности рава Нувы. Не было и безнадежного смирения Гарлы. А главное — ему было интересно устройство моего мира, той мифической России, о которой я рассказывала. Конечно, никаких историй про машины и самолеты не было. Но о правах женщин, о работе на фабриках, о разводах, о многом, вплоть до алиментов мы говорили долго…

На сарг меня пригласили днем, что уже само по себе было необычно. Но я точно знала, о чем пойдет речь.

Мужчины самуса нарушали закон. Под тихим покровительством сарга. Если бы не вчерашняя беседа с тиргом — я бы и не узнала никогда.

В этот раз на сарге присутствовал и тирг Сейд.

Обсудили количество поставок на следующий год.