— Очевидно же, что разлитие черной слизи в теле тирса Сейда вызывает жар, от которого он и теряет сознание! Это понятно каждому, кто изучал лекарское искусство. Я прописал ему микстуру для желчи, но тирг столь болен, что тело его отвергает микстуру!

Второй в это время утвердительно качал головой на все высказывания. С ними мне все было понятно.

— Тирс Матиуш, а где третий лекарь? Лацита тиргус говорил, что их было три?

— Так он выгнать его и велел, тот говорил, что руку отрезать нужно!

— Верните его!

— Что?!

— Верните третьего лекаря, я с ним поговорю. А этих можно отпускать домой. И скажите, кто лечил тирга? Ну, не разлитие слизи, а вот руку?

— Так коновал такой мазью мазал, как для лошадей.

— А в котелке что?

— А ученик лекаря микстуру составил. Только он сбежал, рава, вчера вечером еще сбежал, а поить много боимся сами. Пробовали, так вырвало тирга. А ученика найдем, найдем, конечно… Вот, поставили согреться, а что дальше делать — не знаем.

Все пояснения мне давал тирс Матиуш. Лацита тиргус в комнату так и не зашел.

Сейд лежал на кровати, точнее — метался так, что две здоровые тетки удерживали его с трудом. В одной из них я с трудом узнала Дайму — зареванное, опухшее лицо, щелочки глаз…

Выглядел Сейд отвратительно. Лицо в испарине, подушка влажная, слипшиеся волосы сбились чуть не в колтуны. И стонет, хоть и не в сознании.

— Дайма, рубаху нужно снять, и повязку. Я рану хочу посмотреть, что там не так. Когда повязку меняли?

Я вопросительно посмотрела на Матиуша.

— Дак вчера конюший мазь дал, как рану посмотрел, так я сам мазал и бинтовал.

— Рубаху разрежь на нем, и повязку. Сутки уже прошли с этой мазью, раз хуже стало — значит не помогает она.

Про себя я думала — если заражение крови — он покойник. Я, конечно, не медик, но раз второй день без сознания — скорее всего, оно и есть…

Плечо Сейда представляло собой чудовищно вспухшее нечто, в которое впилась повязка… Разрезать ее пришлось очень осторожно, она так сильно впилась в руку, что подцепить ее не получалось, да и к руке она пристала на мертво…

То, что я увидела под повязкой меня перепугало, но хуже чем есть уже не будет.

— Воды, чистой, кипяченой воды, сколько есть — столько и несите, и ставьте новую. И чистых тряпок, и котелок с варевом выкинуть, а окно открыть, хоть не на долго. И крепкий отвар ярги сделать.

Дайма осталась удерживать на кровати Сейда, а вторая служанка кинулась в дверь.

На плече Сейда был огромный выпирающий нарыв. Его нужно вскрыть и дать гною вытечь. Обработать рану и перевязать чистым бинтом. Больше я ничего не смогу сделать, но так он точно умрет. Сама я вышла поговорить с лацита тиргусом.

— Лацита тиргус, я не знаю, смогу ли я помочь, но если оставить так — он умрет точно.

— Что ты хочешь сделать, рава?

— Я думаю, что нужно вскрыть этот нарыв, промыть рану и забинтовать. И не давать ей больше воспалятся. Но и обещать, что поможет я тоже не могу. Решай сам, лацита тиргус… Я не лекарь.

— Сделай, что сможешь, рава, что считаешь нужным… Я не буду тебя винить, если…

Голос тирга прервался, он махнул рукой и снова уставился на огонь.

Пока грели воду, проветривали и меняли на кровати пропотевшие тряпки, привели третьего лекаря. Он жил не так и далеко от замка. Мужчина был в возрасте, но что меня порадовало — при себе у него был нож и пила — он явно настроен был на ампутацию руки. Из всех троих он, единственный, понимал, что жар и потеря сознания — следствие раны на руке. И лечить следствия, не устранив причину — глупость. Поэтому я и собиралась разговаривать с ним, а не с его собратьями.

Вариантов у меня было слишком мало…

Лекаря звали Сарс. На вскидку — лет сорок-сорок пять. Служил он когда-то при армии цертиуса. Даже в бою бывал два раза. Вот во втором бою его в ногу и ранили. Но домой он возвращаться не стал, хоть и остался хромым. Пристроился при полковом лекаре — сперва подать-принести, потом и бинтовать-отрезать… Этакий хирург-самоучка, что много раз проводил ампутации, но понятия не имел о микробах и причинах воспаления ран.

Я выспрашивала его максимально подробно. Мне нужно было решить, сделает ли он то, что требуется? Или, решив, что баба — непременно дура, будет делать по-своему?

— Скажи, лекарь Сарс, а ты в травах понимаешь?

— Так рава Лейна, сам не собирал раньше, врать не буду, готовые покупал. А сейчас нашел тут одну бабку, так вот она меня в лес водит и учит. Лекарства-то выгоднее самому делать.

Я вдохнула-выдохнула и подозвала к себе тирса Матиуша.

В это время принесли несколько закрытых крышками котлов с кипяченой водой. Один я приказала немедленно выставить на улицу.

— Просто откройте окно и поставьте. Да не здесь же… И крышку не снимайте!

Слуги потащили котел в другую комнату.

— Тирс, я попробую сделать то, что сделали бы лекари в моей стране. Не обещаю, что тирг Сейд выживет. Слишком поздно начнем лечение. Но я не смогу сейчас объяснить каждое свое действие — это слишком долго. Хотя потом, обещаю, все разъясню. Мне нужно, что бы даже если мои приказы покажутся странными и не нужными — их выполняли немедленно, как только скажу! Жизнь тирга висит на ниточке и время терять нельзя! Ты сможешь приказать всем слушаться меня?

— Я, рава, сам тут буду. Сейда я не брошу. Так что слушаться тебя будут, не сомневайся. Ты, рава, выйди, не на долго, а уж я все объяснить сумею!

— Подожди, тирс Матиуш… Нужно еще несколько человек, крепких мужчин. Тирга придется держать, это будет больно… И мне нужен нож из лучшей стали и ложка. Ложку лучше всего из серебра! И, если найдете — большой серебряный кувшин. Там будет стоять питье для тирга. Мед, и крепкий отвар ярги. Обязательно — крепкий и прокипевший! Обязательно! И ковш или миска из серебра.

— Да хоть и из золота, рава!

— Нет, не нужно золота, только серебро! Оно поможет выздороветь… Матиуш, не спрашивай! Объяснять и правда — долго! Просто слушай и делай! Делай так, как скажу!

— Прости, рава, прости… Понял я всё! Выйди, рава, сейчас солдат кликну и все им объясню. Я тебя сам позову, как все принесут.

Что-то рявкал в комнате Матиуш, бегали и суетились слуги, а на меня сошло странное спокойствие.

На огне закипала в большом котле вода. Я кинула в нее чистую простыню и вышла в зал, где у камина сидел лацита тиргус.

— Ну?!

Он увидел меня и встал с кресла.

— Лацита тиргус, я попробую. Сейчас все подготовят и начнем. Но обещать я ничего не могу…

Он снова потух взглядом и, усевшись в кресло, продолжил смотреть на огонь… Пусть, может ему так легче. Говорят, бегущая вода и пламя — успокаивают…

Мимо меня прошли в комнату четверо крупных военных. Почти такие же шкафы, как тирс Матиуш. Выглянул сам Матиуш и позвал:

— Рава!

Пора…

Я зашла, и начала командовать. Самое странное в этом было то, что командовала я совершенно уверенно, как будто всю жизнь только и занималась запущенными гниющими ранами! Даже тени сомнения не испытывала!

— Ты — я ткнула пальцем в одного из солдат — ты, сними котелок с простыней с огня.

— Сарс, иди сюда. Вот мыло, я тебе солью, мой руки. Тщательно… Еще раз намыль, прямо по локоть мыль… Так, теперь смывай и суши на весу…

— Дайма, теперь ты мне сливай!

— Листа, Дайма — подите из комнаты. Далеко не уходите, я скоро позову.

Стол в комнате уже был свободен от скатерти и всего прочего. Я лично накрыла его горячей, парящей простыней. Ждать, пока она высохнет времени не было. Пока она еще стерильна — сколько-то защитит от грязи. Сейда придерживали военные, больную руку держал сам Матиуш, тирг все так же стонал и, периодически, начинал метаться по кровати…

— Кладите тирга на стол. Аккуратнее, двигаться ему не давайте. Где остывший кипяток? Ага…

Теперь слушайте все внимательно, я скажу, что нужно делать. Сейда держать крепко, не давать ему двигаться! И за руки, и за ноги. Тряпку ему в зубы дайте… Да, можно это полотенце. Я встану вот здесь с подсвечником и буду светить. Ты, лекарь, разрежешь рану и раздвинешь края. Разрез должен быть вот такой примерно! — я показала пальцами размер. — Я буду лить туда прохладную воду, пока не смою весь гной, кровь и грязь… Наплевать, если попадет на пол, на ковры или на вашу одежду! Наплевать! Ваша задача — крепко держать и не давать вырваться! Потом ты, лекарь, вымоешь руки от крови и гноя, достанешь из раны то, что там есть и смажешь промытую рану медом. Прямо в дырку выгнившую положишь. Ты понял? И забинтуешь вот этими полосками. Ничего, что мокрые и горячие, зато — стерильные! Все всё поняли? Если нет, переспросите сейчас! Потом будет некогда!