Во время завтрака я даже успела уточнить у тиргуса Левенца несколько деталей. Да и вообще — присмотрелась к нему. А после завтрака, когда тирс Матиуш провожал меня в зал, где должен был состояться местный «девичник», уточнила:

— Тирс Матиуш, скажите, а тиргус Левенц — не кровный ли родственник цезуса?

— Да, рава Лейна. Он младший брат цезуса. Был еще средний и сестра…

— Что значит — был? Он умер?

— Это не самая удачная тема для беседы, рава Лейна… Средний брат был казнен после смерти отца цезуса. Он, с помощью сестры и ее мужа, пытался занять трон…

— Ах, вот оно что… А сестра?

— Её отправили служкой в дальний храм. О них не принято говорить в обществе.

— Я поняла, тирс Матиуш. Спасибо вам. Но я вот не слишком представляю, что я должна буду делать сейчас, в обществе юных тирг и дочерей тиргусов…

— Ничего особенного, рава Лейна. Там будут обычные дамские беседы. О детях, о семейных делах. Что-то вроде напутствия для молодой супруги. Конечно, вы вряд ли сможете чему-то научить ее, вы же иностранка. Но не пригласить вас невеста не могла… Вы не волнуйтесь, это вполне обычно, устраивать для невесты и подруг такой день перед свадьбой.

В зале, где собрались женщины, был накрыт стол со сладостями и напитками. Тепло, даже несколько душно. Человек сорок дам создают весьма громкий гул.

Дамы собирались кружками и кучками и болтали, кто о чем. Самый большой круг собрался возле невесты.

Не знаю, кто и как руководил сборищем, но, разумеется, сразу же, как только я подходила к такому кружку, все замолкали. Больше всего это напоминало сговор и бойкот. Но учусь я быстро, поэтому, после двух бесплодных попыток, я просто передвинула одно удобное кресло поближе к окну и, развернув его спинкой к женщинам и уютно устроилась. Несколько неприятно, что женщины так реагируют, но я для них чужачка, да еще и «любовница Сейда». Не буду же я каждой из них объяснять, что знать не знала ни про каких невест. Что, с моей точки зрения, это жених вел себя как… Как судак!

Я сидела и размышляла на тему, что это — патриархальное общество и такая реакция женщин — вполне предсказуема. Царапало, конечно, такое отношение, но не так и сильно. Блистать в местном свете я и не мечтала.

— Тирга, вы не против, если я посижу с вами?

Я оглянулась. Женщина, лет сорока, полноватая и улыбчивая.

— Присаживайтесь, тирга, если, конечно, вас не смущает, что я здесь не самый желанный гость. И я — не тирга. Ко мне можно обращаться — рава Лейна.

— Ну, рава так рава, меня только радует, что бывают умные и грамотные женщины. Я и сама училась читать и писать, когда уже матерью стала.

Ого! Интересно, это кто же такая?

— А как можно обращаться к вам?

— Тира Марция. Я вдова тиргуса Неха Марция.

— А вы не боитесь, что и от вас станут отворачиваться прочие тирги?

— Это вы, рава Лейна, не слишком внимательны.

Дама добродушно рассмеялась.

— От меня итак все отворачиваются. Но я их вполне могу понять.

— Чем же вы, если не секрет, вызвали такое неодобрение общества?

— Ой, это такая старая история, что, мне кажется, ее все знать должны. Хотя, вы же иностранка! Замуж я не захотела второй раз выходить.

— И что? Осуждают-то за что вас?

История тирги Марции была показательна и любопытна. В семнадцать лет отец выдал ее замуж за сорокапятилетнего вдовца. Тирг Марций был женат трижды, но ни разу так и не стал отцом. Жены гибли от… А никто точно не знал, от чего. Но то, что все его жены жили уединенно, редко выходили к гостям и были, как одна, удивительно бессловесны, знали все. Отгуляли свадьбу и жених, через месяц, при наступлении у жены лунных дней, слегка «поучил» ее плетью за то, что она не беременна. Успел он поучить ее плетью еще три раза, каждый месяц в лунные дни. А потом, очень во-время, убился, скотина, на охоте. И вот то, что сделала молодая жена после смерти мужа и оттолкнуло от нее местное общество. Вместо того, чтобы скромно сидеть в трауре и ждать, пока отец найдет нового мужа, она собрала все деньги и драгоценности, которые нашла в доме, но не стала шить себе новые платья и примерять цацки, а продала золото, рассчитала всю охрану мужа, которой теперь уже она должна была платить зарплату, наняла новую, во главе с красавцем тирсом, третьим сыном нищей семьи, вынужденным самому добывать себе пропитание, и с новой охраной, компаньонкой и парой горничных рванула в столицу. Даже не предупредив родных. В столице пробилась на прием к цезусу и сообщила, что ждет от мужа ребенка! И просит назначить ее, а не родственников мужа и не своего отца, опекуном ребенка. Что уж там говорила она цезусу — никто точно не знал. Но разрешение она получила, ровно через девять месяцев родила ребенка. Некоторые, особо злоязыкие, утверждали, что не через девять, а через десять и, даже, одиннадцать… Но точно никто не знал, так как юная вдова была не по годам умна и домой не вернулась, а сняла маленькое уединенное поместье близь столицы и рожала именно там. Через полтора года она вернулась в несколько разоренные земли покойного мужа с бумагами от цезуса, выгнала его двоюродного брата с места управляющего и стала жить так, как хотела…

Я с восхищением слушала эту историю, понимая — «есть женщины в русских селеньях»! Есть! Пусть и не русская, но — какая она молодец! Ведь совсем девчонка была, рисковала — страшно. Но ведь выкрутилась!

— Тирга Марция, а вы не боялись, что родите дочку, а не сына?

— Нет, рава Лейна, не боялась. Я смогла убедить цезуса, что если будет дочь — то я найду ей достойного мужа из числа его придворных. Из тех, кто хорошо показал себя на службе лично ему, хорошего рода, но не слишком богат. И не будет обижать мою девочку.

Тирга Марция немного помолчала и добавила:

— Кроме того, если бы родилась девочка, до момента ее свадьбы прошло бы лет двадцать. Кто мог предугадать, что произойдет за это время? Могла умереть я, мой ребенок или цезус… Все могло случится!

Я смеялась искренне и, боюсь, довольно громко. Это был тот самый анекдот про Ходжу Насреддина, который обучал падишахского ишака Корану.

----

С просторов инета.

Однажды эмир позвал Ходжу Насреддина и спросил: «Можешь ли ты обучить моего любимого ишака богословию, чтобы он знал столько же, сколько я сам?»

Ходжа отвечал: «Я знаю твоего ишака, я проверил его способности и убедился, что этот замечательный ишак не уступает остротой своего ума ни одному из твоих министров. Я берусь обучить его богословию, и он будет знать столько же, сколько знаешь ты, но для этого потребуется двадцать лет».

Эмир велел выдать Ходже из казны пять тысяч таньга золотом и сказал: «Бери этого ишака и учи его, но, клянусь аллахом, если через двадцать лет он не будет знать богословия и читать наизусть коран, я отрублю тебе голову!»

Друзья услышали про это и пришли к Ходже, жалея его и упрекая за такой глупый поступок.

— Ты заранее можешь проститься со своей головой! — воскликнул его друг чайханщик. — Да где же это видано, чтобы ишаки учились богословию и наизусть читали коран!

— Не горюйте, друзья, — ответил Ходжа Насреддин. — Скажу, что получить пять тысяч таньга золотом и хорошего ишака в хозяйство — это человеку не каждый день удается. А голову мою не оплакивайте, потому что за двадцать лет кто-нибудь из нас уж обязательно умрет — или я, или эмир, или этот ишак. А тогда поди разбирайся, кто из нас троих лучше знал богословие!

По окончании местного девичника, который прошел для меня достаточно интересно именно благодаря тире Марции, я познакомилась с ее сыном, очень красивым молодым парнем, тиргусом Лайгом Марцием. Чуть старше двадцати лет, совершенно модельной внешности юноша. Просто погибель девичья, а не парень!

Хорошо воспитан и не нагл.

Он проводил нас к моим покоям вместе с тирсом Матиушем, но приглашать его на чаепитие я не стала — от греха. Мне хотелось задать кучу вопросов его матери. Во время девичника она обмолвилась о приглашении на обряд жреца. Я вдруг поняла, что завтра уже бракосочетание, а я практически ничего не знаю о местной религии. Сталкивалась я со жрецами единственный раз, на похоронах Хиса.