«Табула Раса» молчали. Не запрещали и не одобряли. Просто позволяли мне творить все, чего я хотел. Может, понимали, не остановлюсь? Может, стало интересно узнать, как далеко я сумею зайти?

Север. Юг. Запад. Восток. Я каждую сторону света возьму и отымею. Пусть только попробуют встрять между мной и моей целью. Перережу на хрен.

Многие покорялись сразу, будто и ждали сильного лидера. Многие боролись, боялись потерять власть. Глупцы. Лучше власть, чем жизнь. Я точно знаю. Я свою потерял. И чисто случайно не сдох. Голод внутри горит. Ничем не насытить.

- Ты знаешь, как поступают с бешеными псами, - заметил Ахметов.

Знаю. Но это не пугает. Больше ничего не пугает, потому что нельзя взять за глотку того, в ком кровь давно не течет. Лед внутри. Холод.

И наконец, я обрел спокойствие. Ощутил умиротворение. Тут, посреди мясорубки.

+++

Выхожу из тренировочного зала.

Жаль, Ахметов не скрасил мой вечер. Придется поумерить аппетит. Рубилово отменяется. Зато смогу снова заняться изучением архива, который мы наконец заполучили. Скоротаю ночь за чтением. Только сперва смою кровь и перебинтую кулаки. Пальцы ободраны до костей.

Тихо. Непривычно тихо. Отмечаю детали обстановки на автомате и двигаюсь дальше. После вспышек ярости трудно возвращаться обратно в реальность. Рефлексы сбоят.

Застываю, уловив шорох позади. Обернуться не успеваю. Свист стали – клинок вонзается в спину.

Действует профи. Хороший удар. Да, реально хороший. Нож входит как по маслу. Четко между ребрами. Лезвие отлично заточено, достаточно длинное, чтобы пробить мышцы и достать до жизненно важных органов. Боль ощущается фоном.

Зураб…

Только теперь замечаю его впереди. Прямо по курсу. В нескольких шагах от меня. Мой помощник лежит на полу с перерезанной глоткой. Коридор заляпан багровым. А дальше покоятся убитые охранники. Насчитываю троих.

Кто охренел настолько, чтобы напасть на меня в моем же доме? Вырезал охрану. Прикончил Зураба.

Я сжимаю кулаки. Усмехаюсь, чувствуя вкус своей крови. Сегодня оторвусь. Тормоза к черту. Сегодня нажрусь досыта.

- Амир! – просыпаюсь от собственного крика. – Амир!

Подскакиваю на постели, жадно хватаю ртом воздух. Не могу надышаться. Привыкнуть к темноте тоже не могу. Обеспокоенно озираюсь по сторонам. С трудом способна выразить причину своего неистового волнения.

Дурной сон. Кошмар. Ничего особенного. Однако тревога выворачивает наизнанку. Вдоль позвоночника струится ледяной пот. Холодно. До жути холодно внутри. Чувствую очень болезненный толчок, рефлекторно опускаю ладонь на живот, поглаживаю.

Моему сыну тоже неспокойно.

Что я видела? Тяжело пересказать. Видение ускользает. Помню лишь много крови вокруг. Стальное лезвие рассекает воздух. Кого-то ударили ножом? Убили?

Амир. Там точно был Амир.

- Какого хрена? – дверь распахивается и в спальню врывается Татарин. – Ты вопила как одурелая. Врач нужен? Воды отошли?

- Нет, - сглатываю. – Надеюсь, нет. Мне еще рано рожать.

Включаю свет и отбрасываю простыню, рассматриваю себя и понимаю, что все в порядке. Да и боли не ощущаю. Просто ребенок снова толкается. Продолжаю поглаживать живот пальцами на автомате, стараюсь успокоить своего малыша, но мне бы сперва самой еще успокоиться. Сердце бешено колотится.

- Вызову Резника, - бросает Татарин.

- Нет! – восклицаю моментально, лихорадочно мотаю головой. – Только его здесь не хватало.

До сих пор сложно смириться, что этот мерзкий тип будет принимать у меня роды и все его ужасные обещания про мои раздвинутые ноги исполнятся. Однако он действительно хороший специалист. УЗИ организовал, взятие основных анализов тоже устроил. Опасно обращаться к реальному доктору. Резник – единственный доступный вариант для меня.

- Уверена? - хмурится Татарин, подходя ближе. - Точно без осмотра обойдёмся? Может, лучше проехать и глянуть наверняка? Или хотя бы звякнуть этому засранцу и пояснить симптомы? По телефону разберёмся, если рожа его тебе совсем опротивела.

- Тимур, - вздыхаю. - Я же просила тебя не выражаться при ребёнке.

- Так это не мат.

- Речь шла обо всех ругательствах сразу.

- Ладно, учту, - кривится. - А ты в больничку не хочешь? Орала как чокнутая. Я с бодуна и то услышал. Думал, уже Дудаев нагрянул. Ты вроде его звала.

- Мне приснился кошмар, - поясняю тихо. - Не критично. Я нормально себя чувствую. Но вообще у меня возникла просьба.

- Озвучивай.

- Ты можешь позвонить Амиру?

- Ого, - щурится. - Зря тебя спрашивал. Все ясно.

- Что ясно?

- Горячка по ходу, - хмыкает. - В больничку надо.

- Ты не дослушал, - сгребаю в ладони плотную ткань своей пижамы, нервно тереблю материю пальцами. - Я же не прошу говорить. Просто позвони и послушай ответ. Со скрытого номера.

- Предлагаешь подышать Дудаеву в трубку?

- Я только хочу понять, как он, - закусываю нижнюю губу. - Все ли в порядке. Набери его сейчас. У тебя ведь целая коллекция разных номеров. Ну и вряд ли Амир начнёт так глубоко копать. Подумаешь, случайный звонок.

- Поправь, если ошибусь. Ты просишь меня набрать Дудаева и послушать его голос. Помолчать в трубку.

- Да, - киваю. - Мне мобильный не давай. Боюсь сорваться. Беременная женщина, гормоны бушуют. Сам понимаешь угрозу. Я плохо себя сейчас контролирую.

Татарин молчит. Смотрит на меня как на чокнутую, однако ничего не говорит, только головой качает. Беззвучно двигает губами. Видно, все же ругается. Его челюсти ходуном ходят, желваки напрягаются.

- Ребёнок чувствует негативную ауру, - замечаю я.

И этого оказывается достаточно, чтобы Татарин вылетел из комнаты пулей. Хорошо, что в период беременности любые капризы считаются нормой. Но обычно это неожиданные вкусовые сочетания. Вроде арбуза с горчицей в три часа ночи. Или селедки со взбитыми сливками в качестве десерта. Что же, кто-то хочет покушать, а я хочу Амира. Хочу понять, как он, все ли нормально, ведь мне приснился тревожный сон.

Черт. Татарин пошлёт меня куда подальше и будет прав.

Я потираю взмокшие виски, стараюсь угомонить взбесившийся пульс. Встаю и направляюсь в туалет. Ещё раз проверяю, все ли в порядке, прислушиваюсь к собственным ощущениям.

Малыш опять толкается. Совсем слегка. Улыбаюсь.

Глупо переживать, будто с Амиром могла приключиться беда. С чего бы вдруг? Он горя не знает. Развлекается с какой-нибудь горячей красоткой. С двумя красотками. Или даже больше? У моего супруга бешеный темперамент. Такой мужчина не станет хранить обет воздержания. Готова поспорить, он наверстает упущенное. Пока был со мной, не изменял. Зато сейчас имеет полное право пуститься во все тяжкие. Хотя откуда я могу знать наверняка? Может, и раньше каких-то женщин брал в постель? Про жену молчал. Зачем тогда вспоминать любовниц?

Меня тошнит. Очень сильно. Муторно представлять такие картины. Зажимаю рот ладонью, еле успеваю склониться над унитазом. Сгибаюсь пополам и выпускаю содержимое желудка на волю.

Воображение меня погубит. Слишком чётко вижу Амира с другими женщинами.  Вижу, как он обнимает их, ласкает, целует, как подминает под себя и накрывает громадным мускулистым телом, одержимо вдалбливается вглубь. Вижу то, что жажду забыть раз и навсегда. Это удар под дых.

Я умываюсь и привожу себя в порядок. Выхожу из ванной комнаты и прямо на пороге сталкиваюсь с Татарином. Ощущаю мстительное удовлетворение, осознав, что тоже не остаюсь в долгу. Амир изменяет мне направо и налево, а я живу под одной крышей с посторонним мужчиной.

Впрочем, Тимур уже и не посторонний. Мой близкий друг. Единственный человек, которому могу доверять. Сначала я приглядывала за ним, пока он болел, теперь он отвечает взаимностью, опекает, не выпускает из виду. Вот и живем в одной квартире. Удобно выходит.

Только Амир бы такого удобства не оценил. Ох и разъярился бы он. Даже вообразить жутко.