Я вытягиваюсь и встаю на носочки, прижимаюсь губами к мощному горлу. Вбираю одержимое биение пульса. Пропитываюсь им. Дальше проскальзываю языком по раздувшимся от напряжения венам. Чуть прикусываю кожу.

Мои соски трутся о густую поросль волос на груди Амира. Болезненно затвердевают. Низ живота обдает кипятком. Разум плывет. Рефлекс побуждает действовать смелее.

Если посудить трезво, это неплохо. Я не чувствую отвращения к своему мужу. Наоборот, меня влечет с нему с неудержимой силой, тянет, будто магнитом. Как в первый день. И черт возьми, было бы гораздо хуже ощущать гадливость, учитывая мой план спасения.

Я берусь за пояс его спортивных штанов и стягиваю вниз, опускаясь на колени. Нижнего белья под одеждой нет, поэтому вздыбленный член шлепает меня по лицу. В нос ударяет запах возбуждения.

Я обхватываю жилистый орган ладонью и… снова возвращаюсь в кошмар. Туда, где мы впервые встретились после разлуки. В дом Булата. В комнату, забитую головорезами. В место, куда меня привели, как шлюху на потеху новому хозяину.

Сальные шуточки. Смешки. Гогот.

Все должно было сложиться иначе. Не так. Амир должен был увидеть меня другой. Красивой, сильной, достойной. А не униженной и полуголой, в разорванной одежде, на коленях.

Слезы срываются с ресниц, стекают тонкими ручейками по щекам. Сглатываю горечь, стараюсь успокоиться.

- Проехали, - рявкает Амир, подхватывая меня под плечи.

- Нет, - заявляю твердо и крепче сжимаю пульсирующий ствол.

- Сдурела? – бросает отрывисто. – Не хватало еще, чтобы ты рыдала с моим членом во рту. Меня такая херня не заводит.

Я обхватываю губами крупную головку, изучаю языком обрезанную плоть. Четко ощущаю, как орган наливается силой под моими ласками, разбухает и раздувается. Помедлив, дотрагиваюсь до отяжелевших яиц.

Амир издает утробный рык. Раскатистый. Хриплый. Его пальцы разжимаются, больше не пытаются меня отстранить. Получаю полную свободу действий.

Я не делала ему минет с тех пор как… Сама – не делала. Такое чувство, будто что-то сломалось во мне в ту ночь. Треснуло. Разлетелось на осколки.

Но я же хотела его. Хотела до безумия, до одури, до спазматической дрожи. Просто забылась и запуталась. Потерялась. И назад уже не вернуться.

Вдыхаю аромат своего мужчины. Даже после интенсивной тренировки от него исходит очень приятный запах. Гель для душа перемешивается с мускусом распаленной плоти.

Отключаюсь от реальности. Продолжаю дарить мужу удовольствие.

Я ласкаю его огромные яйца языком. Осторожно прохожусь языком по нежной коже, что густо покрыта темными волосами. Старательно обрабатываю, упиваюсь распуханием и бешеной пульсацией.

Опять возвращаюсь к багровой головке. Ласкаю упругую бархатистую плоть. Исследую толстый ствол. Четко повторяю рисунок одержимо бьющихся вен. Щедро смачиваю орган слюной и погружаю в рот. Расслабляю горло, запрокидываю голову назад, принимаю член до упора.

Это грязно. Пошло. Дико.

Часть меня жаждет унизиться и покориться, пойти до конца, перебороть страх, сбежать от кошмара. Часть не замечает ничего постыдного, ведь я нахожусь на коленях перед мужем, сама сгораю от наслаждения и мир вокруг перестает существовать.

Противоречия раздирают остатки самообладания в клочья.

Это план. Просто план по завоеванию Амира. Дать ему то, чего хочет. Подарить максимальный кайф. А потом опять убежать.

Он запускает пальцы в мои волосы. Но больше не совершает никаких движений, разрешает удерживать контроль, управлять ритмом.

Разрядка наступает быстро. Вязкая сперма заполняет мой рот, выстреливает, ударяя в нёбо. Проглатываю все до капли, вылизываю член и лишь тогда отстраняюсь.

Амир подхватывает меня на руки и усаживает на стол, проводит большим пальцем по распухшим губам.

- Они мертвы, - говорит он. – Все, кто видел нашу встречу в доме Булата. Их вырезали к чертям. Никаких свидетелей нет. Поняла?

Смотрю на него, не моргая.

Неужели он разгадал причину моих сегодняшних слез? Думал об этом? Или все просто случайно совпало?

- Ты права, - продолжает Амир. – С женой так не поступают.

Глазам становится больно. Грудь обжигает. Я пытаюсь отвернуться, но муж не позволяет, удерживает за подбородок насильно.

- Прости, - произносит глухо.

«Прости».

Эта короткая фраза ощущается как выстрел. Прошивает до сердца. Навылет. Насквозь. Растекается по моим жилам раскаленным свинцом.

Пока я замышляю очередное предательство, Амир проводит работу над ошибками, пытается понять, в чем был не прав, готов признать, где перебрал. Он берет на себя ответственность. А я затачиваю нож поострее. Нож для его спины. Разве это будет справедливо?

- И ты меня прости, - выдаю я. – За то, что сбежала. Ничего не объяснила, не пыталась поговорить. За то, что обманула тебя в день свадьбы. Но понимаешь, иначе я не могла поступить. Иначе бы просто не вышло.

Слезы опять льют градом. Горло перехватывает сталь. Сдавливает.

- Почему ты ушла? – тихо спрашивает Амир, поглаживает мои скулы, вытирая соленые ручьи, действует мягко и нежно, будто пытается успокоить.

Что я скажу? Подслушала разговор ныне покойного Зураба? Хоть и не была беременной, но безумно перепугалась потерять будущего сына? Прозвучит как полный бред. А если я рискну и выложу правду, то навсегда потеряю Камиля.

Амир не простит. Никто бы на его месте не простил. Я бы сама не простила. Нельзя было выдумать предательство похуже. Хуже этого точно ничего нет и не будет. Осознавать, как сильно он хочет наследника, и отнять самое драгоценное. Плоть от его плоти.

Разве я могу признаться? Но одна ложь влечет за собой другую. Ком будет нарастать и дальше. Тупик. Замкнутый круг. Отсюда не выбраться. Капкан захлопнулся.

- Я любила тебя слишком сильно, - шепчу, обнажая сердце, открываю старые раны, обдираю кожу до мяса. – Любила дико. Одержимо. На разрыв. Так, что на все стало наплевать. На родную семью. На собственную религию. Я бы на все согласилась. И приняла любые правила игры. Хотя может это и не любовь была вовсе? Похоть? Но чувство бешеное, раздирающее на части, подчиняющее волю. Острое. От него внутри ужасно болит. Печет. Разъедает, точно кислотой. И покоя не найти. Разлуку нереально перенести. Меня от каждого твоего прикосновения уносило. От взгляда. От одного лишь голоса. От запаха. И сейчас тоже уносит. Не буду лукавить. Я хочу тебя безумно. Жажду до одури. Но возврата нет. Что-то надломилось внутри. Изменилось. Не знаю, как мне это объяснить. Чувствую, а словами передать не удается.

Перехватываю его пальцы, отстраняю от своего лица и крепко сжимаю. Продолжаю смотреть в горящие черные глаза. Чуть дышу.

- Помнишь, ты меня спрашивал? – гулко сглатываю. – В самом начале интересовался, вывезу или нет, если стану твоей? Правила. Традиции. Обряды. Я не представляла, как серьезно все будет, не догадывалась. Я не готова была менять веру и лгать про смену религии тоже не хотела. Твои аргументы звучали логично. Разумный подход. Ты всегда мог убедить в своей правоте. И черт, да, ты действительно был во всем прав. Но такая жизнь не для меня. Я старалась. Правда – старалась. Отступала шаг за шагом. Принимала твои условия, соглашалась на каждое новое предложение. Раздельные свадьбы для наших родных. Ложь про мою принадлежность к семье Ахметовых. Все это выглядело вполне закономерной жертвой. Но дальше появилась твоя первая жена. Новости про третью супругу. Разговоры насчет школ для моих сыновей, для твоих наследников. И знаешь, ты пообещал мне, ничего такого не будет, а потом я услышала разговор Зураба. Твой помощник обсуждал, куда ты намерен пристроить сына.

Прикусываю язык. Только поздно. Очень поздно сожалеть, ведь слова сорвались, Амир все услышал. В порыве откровенности я прошла по самому краю. Теперь достаточно немного подтолкнуть и сорвусь в пропасть.

Проклятье. Рот на замок. Я должна быть более осторожной.