- Забудь об этом, - отмахиваюсь. – Теперь не важно.

- Почему? – напрягается. – Что изменилось?

- Мой статус. Я не просто глава клана Дудаевых. Я управляю всеми. Никто не посмеет оспаривать мои решения. Даже по углам тявкнуть не рискнут. А уж полезть против. Ну самые отбитые и те давно зашуганы. Поэтому твоя вера – твое дело.

- Спасибо, - роняет.

- Черт, - хмурюсь. – Ты как струна. Натянута вся. Боишься меня? Не понимаю. Чего так себя ведешь?

- Не знаю, - плечами ведет, губу закусывает. – Думаю обо всем.

- Тебе вредно, - усмехаюсь. – Лучше сразу высказывай.

Поднимаюсь и подхожу к ней. Усаживаю на поверхность стола. Осторожно действую. Мягко. Чувствую, как тело под моими пальцами сперва дергается, после расслабляется. Ладонью по животу провожу. По животику.

Да. У нее именно «животик». Нежный. Маленький. Округлый. И там растет мой второй сын. Еще один наследник империи.

- Ты меня простил? – спрашивает.

- За что?

- За все, - вздыхает. – Ты ведь злишься. Понимаю. Ты верно все отметил. Я боялась потерять ребенка, а в итоге сама поступила подобным образом. Украла наше дитя. Опасалась этих школ. Надумала всякого. И сорвалась. А потом стало еще хуже.

- У тебя были свои причины, - бросаю. – Ты защищала сына. От меня. Ты пыталась подарить ему лучшую судьбу.

- Я посчитала, раз ты обманул с первой супругой, то и дальше снова обманешь. Ложь продолжится. Порочный круг замкнулся. Я сбежала. Предала тебя.

- Ну тогда мы точно в расчете, - скалюсь. – Предательство за предательство.

- Амир, - выдыхает. – Ты чувствуешь совсем не так, как выражаешься. Я это улавливаю. Твое раздражение. Гнев. Ты гасишь это. Душишь. Подавляешь. Но вспышки все равно случаются.

- Я не должен тебя прощать, - по волосам ее пальцами веду. – Не за что. И я уверен, хорошо, что ты детей настолько сильно любишь. Настоящая тигрица. Бросаешься. Рычишь. Мигом выпускаешь когти.

- Столько всего произошло, - судорожно вздыхает. – Я не знаю, как мы будем дальше. Ради наших сыновей нужно наладить отношения. Ради будущего. Я надеюсь, у нас это получится.

- А откуда могут быть сомнения?

Склоняюсь и вдыхаю родной аромат. Хрен разберет, духи там, гель для души или живой запах кожи. Но башню срывает на раз. Я бы этим всегда хотел дышать. Вкуснючая она. Жаль толком попробовать нельзя. Сейчас. Беременная же. Страшусь навредить.

- Я тебе нравлюсь? – спрашивает.

Долбануться. На полном серьезе вопрос задает.

- В доме Тукаева ты набросился на меня при всех, - выдает глухо. – И потом тоже не слишком порывы сдерживал. Это из-за долгого воздержания?

Теряю логику. В конец. Где связь?

- Слушай, ну про тот минет я пояснял, - хмурюсь. – Косякнул. Негоже вожаку драть жену при левых шакалах. И пусть я сразу знал, им одна дорога – сдохнуть. Не стоило дарить тем упырям улетный повод для последнего дрочева.

- Я сильно поправилась, да? – глаза блестят. – В этот раз я набираю вес гораздо быстрее, чем в прошлый. Всего пара месяцев, а живот торчит. Я слишком много ем и не способна остановиться.

- Я чутка потерялся, - признаюсь. – Выручай. Как это все на хрен связано?

- Толстая, - всхлипывает, носом шмыгает. – Я очень толстая стала. Тебе неприятно смотреть на мое тело? Ты больше не возбуждаешься? Скажи честно. Пожалуйста. Я должна знать правду.

Пошли приколы. Гормоны чердак рвут. Об этом я тоже читал. Бывает. Дурные мысли в башку лезут. Жрать охота. Истерики прут. Вообще, я до черта перечитал за эти дни. Больше чем за всю жизнь. А еще врубил видео с рожающей бабой и совсем в осадок выпал. Как же та бедная тетка орала. Что творилось у нее между ног. Смахивало на самую жестокую пытку. После тех кадров хер на весь день опал. Видно, тоже обалдел от пиздеца на экране. Дальше память отлично помогала остужать стояк, когда моя Зайчишка рядом укладывалась.

- Правду хочешь, – протягиваю. – Валяй. Да я бы тебя со своего болта ни на секунду не отпускал. Долбил бы сутки напролет. Но куда? Ребенок же внутри. Нельзя.

Глаза округляет. Ресницами хлопает. Обалдевает.

Что я такого странного сказал? Не пойму.

- Ну а про фигуру бред городишь, - усмехаюсь. – Худющая ты. Натуральная вобла. Или треска. Грудь вот только наливаться начала. Жопа вернулась. Пусть и не вся. Но так посудить – тощая. Кожа да кости. Жрешь ты мало. Больше надо. За двоих ведь.

- Амир, - брови гнет. – Почему ты решил, нам нельзя заниматься сексом?

- Ты беременная.

- Но я же не больна, - вдруг улыбается, шухарно так. – Противопоказаний не обнаружено. Я регулярно прохожу осмотры. Врач ничего нам не запрещал. И кстати, в такой период женщинам особенно сильно хочется ласки.

- В прошлый раз хотелось? – мрачнею. – С кем ты ласкалась?

- Ни с кем, - хмурится. – Я никогда не желала никого кроме тебя. Думаю, ты должен это запомнить и понять. Просто иногда ночью вспоминала всякое. Мысли о прошлом мою голову кружили. Дико скучала.

- Трогала себя?

По груди ладонями прохожусь. Чувствую трепет. Глаза моей Зайки вспыхивают. Не от слез, не от страха. Другое совсем улавливаю.

- Нет, - запинается. – Я закрывала глаза. Память накатывала волной. И не нужно было ничего делать. Все происходило само по себе.

- Ты кончала? – по спине вниз пальцами провожу, под зад подхватываю, ягодицы сминаю, заставляю дернуться. – От воспоминаний?

- Я очень живо все чувствовала. Твои руки. Губы. Ты, - выдает с придыханием и вдруг замолкает, медлит и прибавляет: - Ты был везде. Повсюду. Но сильнее всего тут. Внутри. Под ребрами. Ты никуда не уходил. И сколько бы я не бежала, сколько бы не пыталась отвлечься, ты всегда оставался рядом.

Маленькая. Чистая. Нежная. Моя. Мари-Марианна. Хрупкая. Тонкая. Родная. Выпускать из пальцев не тянет. Никогда. Вечно держать хочу. Моя, моя. До капли. До глотка.

- В тебе моя жизнь, - шепчет и ладонями накрывает плечи. – Я тогда правду сказала. Перед своим побегом. Почти два года прошло. Ничего не поменялось.

Знаю. Дьявол раздери. Уже давно понял.

- В тебе моя жизнь, Амир, - повторяет она.

- В тебе, - бросаю я.

Накрываю ее губы своими губами. Поцелуем признание запечатываю. Глубже. Сильнее. Жестче. Выжигаю внутри. Высекаю огонь. Прижимаюсь теснее. Крепче.

- Если бы ты не сбежала, где бы я был?

Отстраняюсь, смотрю прямо.

- Правил бы своим кланом. А дальше? Бросился бы в атаку? Стал бы завоевывать клочок за клочком? Раздирал бы глотки врагов? До того побега я не размышлял про расширение владений до такой территории. Ничего не планировал. Вопрос развода решил бы. Насчет религии мне трудно сказать. Жили бы спокойно. Только была бы у нас эта империя?

- У нас? – поражается.

- У нас, - подтверждаю. – У наших детей. Мы едины. А знаешь, почему я полез во все эти разборки и сражения? Пар выпускал. Злобу сливал. Но главное – чтобы все вокруг чисто моим стало, и было проще тебя искать.

- Звучит безумно, - выпаливает она.

- Я безумный, - усмехаюсь. – С тобой.

Обвивает мою шею. Обхватывает пальцами. Подается вперед. Целует. Осторожно скользит языком по губам. Прогибается в моих руках. Разгорается пламенем.

Марианна. Моя жена. Единственная.

- Амир, ничего страшного не произойдет, если ты вернешься через пару часов, - лопочет девчонка. – Наоборот. Я бы не хотела, чтобы ты видел меня теперь. И вообще, мужчине не стоит присутствовать здесь. Пожалуйста, позови доктора обратно.

- Чего? – мрачнею. – Да ты орала. Вопила от боли. А эта коза с места не двинулась. Ни черта не сделала. Ну и на кой хрен она нужна? Я сейчас крутого врача найду. И другие телки тоже отмороженные. Как я этих идиоток нанял?

- Амир, прошу, - шипит, за руку хватается, когтями царапает. – Верни их всех обратно. Сейчас же. Амир!

- Опять? – стискиваю ее ладонь. – Схватки?

- Да! – вопит. – Но это… это абсолютно… нормально.