- Ты весь вечер напряжен, - озвучиваю своё подозрение, притворяя за нами дверь, набрасываю на плечи прихваченную по дороге куртку. - Скажи честно. Тебе не нравится Амир?

- Главное, чтобы он нравился тебе, - ровно отвечает отец. - Мое личное мнение ничего не изменит.

- Но твоё мнение важно для меня, - выдаю нервно.

- Бросишь его? - хмыкает.

- Нет, конечно, - выпаливаю в момент и усмехаюсь. - Папа, ты же не станешь настаивать на разрыве наших отношений. Это было бы странно.

- Я не стану, - вздыхает и смотрит прямо в мои глаза. - Но дело в другом. Дочь, я надеюсь, ты понимаешь, даже если сама захочешь оставить его, уже не выйдет.

- В смысле? - становится зябко, то ли от холода, то ли от такого непривычного обращения «дочь».

- Ты не уйдёшь от него, - заключает мрачно. - Он тебя не отпустит.

- Я не хочу, - передергиваю плечами. - Не хочу уходить, не хочу, чтобы отпускал...

- Как давно вы знакомы? - обрывает. - Неделю?

- Немного дольше, - роняю уклончиво, прекрасно осознаю, что официально озвученная легенда для папы не сработает, он легко чувствует ложь. - Месяц. Пару месяцев. Просто так вышло, раньше я не могла рассказать.

- Ясно, - отворачивается.

- Папа, - сглатываю. - Ты знаешь Амира? Ты в курсе про его бизнес? Там все не слишком законно, поэтому ты точно слышал разные вещи. Не надо поспешных выводов. Методы у него жесткие. Слава ходит дурная, только...

- Я понял.

- Что? - зубы постукивают, обнимаю себя руками.

- Ты его любишь, - потирает ладонью затылок. - Он тоже настроен серьёзно. Хочет тебя в жены взять.

- Это плохо?

- Необычно.

- Почему? - ощущаю себя несмышлёным дитем.

- Дудаевы на своих женятся, - произносит хлестко.

- Обидно звучит, - закусываю губу. - Ладно. Как видишь, есть исключение из любых правил.

- Дочь, - выдаёт с неожиданной жесткостью. - Ты не понимаешь.

- Так объясни.

- Когда ты выйдешь замуж, больше не будешь частью нашей семьи.

- Глупости, - мотаю головой. - Амир понимает, как важны для меня мои близкие и родные люди. Он не станет ограничивать мое общение с вами.

- Я буду рад ошибиться, - снова смотрит на меня. - Время покажет. Просто знай, если вдруг захочешь сбежать, я помогу. Я все сделаю. Я тебя вытащу.

- Папа, о чем ты? - нервно тереблю полы своей куртки. - Какой ещё побег? Зачем бы мне понадобилось сбегать от любимого мужчины?

- По телефону ничего не говори. В сообщениях тоже не пиши. Для этих целей нет безопасного мессенджера. Поняла? - подходит вплотную и крепко сжимает плечи. - Если надумаешь бросить его, то говоришь об этом только мне. При личной встрече. На улице. Не в доме. Больше ни с кем не обсуждаешь. Ни с подружками, ни с мамой. Ни с кем. Ясно?

- Папа, если я решу бросить Амира, то сначала ему скажу...

- Нет! - восклицает резко. - Никогда. Ему о таком ни слова. Особенно если это произойдёт после свадьбы.

- Папа...

- Обещай мне, - буквально встряхивает.

- Хорошо, - согласно киваю.

- Я тебе всегда помогу, - заявляет твёрдо. - Помни.

+++

Амир подхватывает меня на руки, едва переступаем порог нашего дома. Одержимо впивается в мои губы. Не целует. Кусает. Ударяет. Помечает как собственность. Вонзается жадным и жёстким ртом.

- Дьявол, - рычит он. - Какой же я голодный.

- Десерт не понравился? - бросаю, задыхаясь.

- Ты, - чеканит. - Ты мой чертов десерт.

Раздирает мои джинсы между ног, рвёт ткань легко и безжалостно, при этом успевает высвободить свой вздыбленный член из штанов. Насаживает меня на огромный орган, пронизывает насквозь. Вдалбливается внутрь бешено и дико, с животным остервенением.

Я кончаю, как только он проникает в меня. Сама не понимаю, не отдаю отчёта в происходящем. Почти отключаюсь от реальности. А после завожусь снова, от каждого нового толчка загораюсь сильнее. Воспламеняюсь.

Кричу его имя. Голос срываю. По бёдрам растекается мелкая дрожь. Спина рефлекторно выгибается. Тело напряжено в ожидании новой развязки.

Впечатление, словно внутри орудует отбойный молоток. Быстрее. Резче. Доводя до спазмов. До судорог.

Амир душу из меня выдирает. А я ещё хочу. Прошу добавки. Умоляю. Шепчу его имя сквозь стоны. Царапаю мускулистые плечи и широченную спину, жажду поставить личные метки. Отдаюсь глубинному зову природы.

Я снова и снова возвращаюсь к словам своего отца, мысленно прокручиваю наш странный и тревожный разговор, ставлю диалог на повтор. Пытаюсь разобраться в происходящем. «Дудаевы женятся на своих». Эта фраза цепляет особенно сильно, царапает изнутри. Но ведь Амир сделал мне предложение, планирует свадьбу, даже целых две свадьбы сразу. Тогда в чем подвох? Что может пойти не так? Что беспокоит моего отца? Сомневаюсь, будто проблема исключительно в культурных различиях между нами. Существуют иные трудности, о которых я пока не подозреваю.

Мои занятия с Назирой тоже слабо помогают разобраться в данном вопросе. Мы проводим время за изучением языка, религии, традиций, однако я не замечаю ничего опасного, подозрительного, такого, что могло бы мне серьезно навредить. Все выглядит довольно разумно, логично и безобидно. Никаких дикий обычаев, никаких кровавых жертвоприношений. Терроризм не имеет ни религии, ни национальности. Связывать подобную деятельность с конкретным народом нельзя. По большей части это просто стереотип. Меня гораздо больше волнует криминал, в котором крепко увяз Амир, чем какие-то культурные особенности или пустые обвинения вроде тех, что озвучивала в начале моя мама.

Вера Амира не кажется пугающей. Чем больше узнаю, тем сильнее замечаю сходства с моей собственной религией. Разумеется, отличий много, есть запреты, вызывающие смешанные чувства, пробуждающие дух противоречия. Например, женщинам нельзя выходить замуж за мужчину иного вероисповедания, зато мужчинам такое разрешается, просто считается «нежелательным». С другой стороны у меня нет права осуждать вековые традиции, сложившиеся однозначно не на пустом месте. У каждого народа свой путь и своя история. Культурные особенности формируются под влиянием многих факторов.

Некоторые вещи нужно принять. Обсуждения излишни. Хотя момент с двумя свадьбами смущает. Вроде и складно звучит, объяснимо, закономерно, а смириться тяжело. Сама затрудняюсь выразить свои переживания, интуитивно дурное улавливаю.

Только… что? Что именно?

- Мне нужно устроиться на работу, - говорю Амиру однажды утром. – Слишком много свободного времени остается. Хочется тратить его с пользой. Вносить часть дохода в семейный бюджет. Да и вообще, я устала бездельничать.

- Ты учишься, - произносит он, поглаживая мою спину, лениво и небрежно скользит ладонью от лопаток до поясницы и обратно. – Про доход я позабочусь. Мужик деньги зарабатывает. У женщины другая задача. Вот и не стоит смешивать.

Интересно. Семьи не смешиваем, гостей разделяем. Тут выходит тоже ничего смешать нельзя.

- А какая у женщины задача? – чувствую легкое раздражение. – Детей рожать? Дома взаперти торчать? Дуреть от скуки?

- Догадливая, - хмыкает и шлепает меня пониже поясницы, буквально ошпаривает тяжелым прикосновением. – Разве это не работа? Заниматься домом и детьми. Тут требуется не меньше усилий. Дело серьезное.

- Амир, пожалуйста, хватит, - резко отстраняюсь и усаживаюсь на постели. – Ты обещал подумать над этим вопросом. Почему тебе настолько трудно дается это решение?

Горящий взгляд скользит по моему телу, ощущается кожей, чувствуется на физическом уровне. Создается впечатление, будто мужчина трогает меня, причем везде и сразу. Жар обдает обнаженную плоть. Невольно смущаюсь, хватаю простыню и прикрываю наготу. Кровь ударяет в грудь, пульс бешено стучит по вискам. Глупо стесняться после всего, что между нами происходило, однако это рефлекс, с которым ничего не способна поделать.