— Отлично, — согласилась она.

Я велел часовому у потерны передать Хендону, сенешалю Эмбера, что мы направляемся в город и не знаем, когда вернёмся. Он ответил, что передаст, как только его сменят, что произойдёт весьма скоро. Пережитые события в «Окровавленном Билле» научили меня оставлять такие сообщения. Не то, чтобы я полагал, что нам грозят какие-то опасности, но сообщить следует.

Листья шуршали у нас под ногами, когда мы направились по одной из дорожек к боковым воротам. Ярко сияло солнце; всего лишь несколько прядей перистых облаков нисколько не загораживали его. В небе стая тёмных птиц летела на юг, к океану.

— А у нас уже выпал снег, — сказала она. — Везёт вам.

— Нас выручает тёплое течение, — сказал я, вспоминая кое-что, рассказанное мне Жераром. — Оно делает наш климат куда более умеренным по сравнению с другими местами на той же широте.

— Вы много путешествуете? — спросила она.

— Я попутешествовал куда больше, чем хотелось бы, — проворчал я. — Особенно в последнее время. И хотел бы хотя бы на год осесть и пообрасти мхом.

— По делам или ради удовольствия? — спросила она, когда часовой выпустил нас из ворот, а я быстро осмотрелся в поисках притаившихся в засаде.

— Не ради удовольствия, — ответил я, взяв её под руку и направляя по избранному мною пути.

Достигнув обжитых мест, мы некоторое время шли по Главной Площади. Я показал несколько достопримечательностей и резиденции знатных лиц, включая посольство Бегмы. Однако, она не проявила ни малейшей склонности посетить последнее, сказав, что до отъезда ей всё равно придётся встретиться с соотечественниками в официальной обстановке. Но позже она задержалась в одной из встреченных лавок, чтобы купить пару блузок, распорядившись послать счёт в посольство, а одежду во дворец.

— Отец обещал мне несколько сувениров, — объяснила она. — И я знаю, что он забудет. Услышав о счёте, он поймёт, что я не забыла об этом.

Мы осматривали улицы ремесленников и зашли освежиться в кафе на тротуаре, поглядывая одновременно, как мимо следуют пешеходы и всадники. Я как раз повернулся, чтобы рассказать ей анекдот о всаднике, почувствовал начало козырного контакта. Я несколько секунд подождал усиления этого ощущения, но никакой ясности относительно того, кто вызывает, так и не возникло. Затем ладонь Корал легла мне на руку.

— Что случилось? — спросила она.

Я мысленно протянул руку, пытаясь помочь вступить в контакт, но когда я это сделал, тот, другой, казалось, отступил. Хотя создавшееся положение не было похоже на скрытое подглядывание, как это делал Маска, когда я находился в доме Флоры в Сан-Франциско; может быть, просто старается связаться знакомый человек, и ему трудно сосредоточить внимание? Может быть, он ранен? Или…

— Люк! — позвал я — Это ты?

Но ответа не пришло и ощущение начало таять. И, наконец, пропало совсем.

— С вами все в порядке? — спросила Корал.

— Да, это пустяки, — ответил я. — Как я думаю, кто-то пытался связаться со мной, а потом передумал.

— Связаться? Вы имеете в виду применяемые вами Карты?

— Да.

— Но вы сказали «Люк»… — задумчиво проговорила она. — В вашей семье нет никакого человека по имени…

— Вы могли знать его как Ринальдо, принца Кашеры, — пояснил я.

— Ринни? — засмеялась она. — Разумеется, я знаю его. Хотя он не любит, чтобы мы называли его Ринни…

— Вы действительно знаете его? Я имею в виду лично?

— Да, — подтвердила она, — хотя с тех пор прошло немало времени. Кашера находится весьма близко от Бегмы. Иногда мы поддерживали хорошие отношения, а иногда не столь хорошие. Сами знаете, как это бывает. Политика. Когда я была маленькой, у нас случались довольно долгие периоды чуть ли не дружбы. Обе стороны часто наносили официальные визиты. И нас, детей, не раз оставляли вместе.

— Каким он был в те дни?

— О, рослым застенчивым рыжим мальчишкой. Очень любил пустить пыль в глаза — показать, какой он сильный, какой проворный. Помню, как однажды он разозлился на меня, когда я победила его в беге.

— Вы победили Люка в беге?

— Да, я очень хорошо бегаю.

— Ну раз так, тогда да.

— Он несколько раз брал нас с Найдой покататься на яхте и на долгие прогулки верхом. А где он теперь?

— Пьёт с Чеширским Котом.

— Что?

— Это долгая история.

— Мне хотелось бы услышать её. Я беспокоюсь о нем с тех пор, как случился переворот.

— М-м… — Я быстро подумал, как отредактировать эту историю, чтобы не выдать дочери премьер-министра Бегмы никаких государственных тайн вроде родства Люка с Домом Эмбера… И поэтому начал так:

— Я знал его довольно долгое время. Недавно он навлёк на себя гнев одного колдуна и тот одурманил его наркотиком и позаботился засунуть в один оригинальный бар…

Затем я рассказывал ещё долго, частично из-за того, что пришлось вкратце изложить о романе Льюиса Кэррола. А также пообещал одолжить одно издание «Алисы» из библиотеки Эмбера. Когда я, наконец, закончил, она смеялась.

— Почему вы не привезли его сюда? — спросила она затем.

Ай-яй-яй! Я не мог объяснить ей, что пока он не оправится, его способность перемещать Отражения не будет функционировать. Поэтому я объяснил ей так:

— Это часть заклинания, она действует на его собственные колдовские способности. Его нельзя увезти, пока не кончится действие наркотика.

— Интересно, — заметила она. — Действительно ли Люк сам колдун?

— Э… да, — промямлил я.

— А как он обрёл такие способности? Когда я его знала, он не показывал никаких признаков обладания ими.

— Колдуны приобретают своё умение разными способами, — объяснил я. — Но вы и так это знаете. — И вдруг сообразил, что она гораздо умнее, чем показывало это улыбающееся невинное выражение лица. У меня возникло сильное ощущение, что она пытается направить разговор к тому, что Люк пользуется магией Лабиринта, что, конечно же, скажет немало интересного о его происхождении. — И его мать Ясра сама неплохая колдунья.

— В самом деле? Никогда этого не знала!

Проклятье! И то не так, и это не эдак.

— Она тоже где-то научилась этому.

— А как насчёт его отца?

— В общем, я не могу сказать, — ответил я.

— Вы когда-нибудь встречались с ним?

— Только мимоходом.

Если она имела хоть малейшее представление о правде, то из-за лжи вопрос этот мог показаться действительно важным. Поэтому я сделал единственное, что смог продумать. За столиком за её спиной никто не сидел, а сзади столика ничего не было, кроме стены. Я потратил одно из своих заклинаний, сделав незаметный жест и прошептав единственное слово.

Столик перевернулся, полетел и врезался в стену. Несколько других клиентов громко вскрикнули, а я вскочил на ноги.

— Все целы? — спросил я, оглядываясь, словно в поисках пострадавших.

— Что случилось? — спросила она меня.

— Сильный порыв ветра или ещё что-нибудь, — отозвался я. — Возможно, нам следует отправиться дальше.

— Ладно, — согласилась она, разглядывая обломки. — Мне неприятности не нужны.

Я бросил на столик несколько монет, поднялся и снова направился на улицу, на ходу придумывая темы и болтая без умолку, чтобы как можно дальше уйти от скользкой темы. Моё красноречие произвело желаемый эффект, так как она больше не пыталась поднять этот вопрос.

Продолжая прогулку, я избрал путь к Западной Лозе. Когда добрались до неё, я решил спуститься в порт, вспомнив про её любовь к катанию на яхте. Но она остановила меня, коснувшись ладонью моей руки.

— Разве на вершину Колвира не ведёт большая лестница? — спросила она.

— По-моему, ваш отец попытался однажды втихомолку поднять по ней войска, попался на этом и вынужден был подниматься с боем.

— Да, это правда, — кивнул я. — Старое сооружение. Она расположена выше. Нынче ею мало пользуются. Но она все ещё в приличном состоянии.

— Я хотела бы её увидеть.

— Хорошо.

Я свернул направо и мы пошли обратно, вверх по склону, к Главной Площади.