Когда мы достигли стены, её уже не было. Она раскисла до чего-то вроде серого тумана и растаяла; и мы прошли сквозь опустевшее пространство

— или скорее через его аналог — и сошли вниз по зелёной лестнице. Это была череда не связанных зелёных дисков, спускающихся на манер спирали, словно парящих в ночном воздухе. Они шли по внешней стороне замка, в конце концов упираясь в пустую стену. Прежде чем достичь той стены, мы прошли через несколько мгновений яркого дневного света, короткий шквал синего снега и апсиду чего-то похожего на собор без алтаря, но со скелетами, занимающими церковные скамьи. Когда мы наконец подошли к стене, то прошли насквозь, очутившись в большой кухне. Сухэй подвёл меня к кладовой и предложил обслужить себя самому. Я нашёл немного холодного мяса и хлеба и отправил в себя сэндвич, обмыв его прохладным пивом. Дядя же отгрыз кусок хлеба и выхлебал графин такого же пойла. Над нашими головами, вытянувшись в полёте, появилась птица, хрипло каркнула и исчезла раньше, чем преодолела полкомнаты.

— А где же слуги? — спросил я.

— Очередное красное небо — почти полный оборот, — отозвался он. — Так что у тебя есть шанс поспать и собраться с мыслями перед тем… наверное.

— Что ты имеешь в виду под «наверное»?

— Как один из трех, ты находишься под Черным Наблюдением. Во потому я и вызвал тебя сюда, в одно из моих мест уединения.

Он повернулся и прошёл сквозь стену. Я последовал за ним, волоча свой графин, и мы уселись возле неподвижного зелёного бассейна под скалистым навесом, и небо над головой было цвета умбры. Его замок вмещал в себя звенья как Хаоса, так и Отражения, которые были утрамбованы в узор безумного стёганого одеяла, составленного из переходов внутри переходов.

— Но раз ты носишь спикарт, то имеешь дополнительные средства безопасности, — заметил дядя.

Он протянул руку и коснулся колеса со множеством спиц на моем кольце. Рука отозвалась лёгким покалыванием — в пальце, в ладони, в кисти.

— Дядя, когда ты был моим учителем, то частенько разражался загадочными высказываниями, — сказал я. — Но теперь я получил аттестат и вроде как имею право смело сказать, что не знаю, о какой чертовщине ты говоришь.

Он ухмыльнулся и отхлебнул пива из моего графина.

— В отражении все всегда становится ясным, — сказал он.

— Отражении… — сказал я и заглянул в бассейн.

Под поверхностью воды среди чёрных лент плавали образы — Савалл, выставленный для прощания — жёлто-чёрные балахоны укутывали его усохшее тело — моя мать, отец, демонические формы, проходящие и исчезающие, Юрт, я сам, Ясра и Джулия, Рэндом и Фиона, Мандор и Дворкин, Билл Рот и множество лиц, которых я не знал…

Я покачал головой.

— Отражение ясности не внесло, — сказал я.

— Оно не действует сразу, — отозвался он.

И я снова обратил внимание на хаос лиц и форм. Вернулся Юрт и маячил долгое время. Одет он был со вкусом и выглядел относительно целым. Когда он всё-таки сплыл с глаз долой, вернулось одно из полузнакомых лиц, которое я видел раньше. Я знал, он был из знати Дворов, и я порыскал у себя в памяти. Конечно. Не сразу, но я узнал его. Это был Тмер со Двора Прерывающих Полет, старший сын последнего Принца Роловианса, а теперь и сам лорд Путей Прерывающих — борода лопатой, тяжёлое чело, крепкое сложение, не некрасив в грубоватых чертах; по всем докладам, смелый и, возможно, даже сообразительный парень.

Затем был Таббл, Принц Путей Рассекающих Мысль, меняющий фазы от человека до кружащейся демонической формы и обратно. Безмятежный, тяжёлый, изящный; возрастом в столетия и очень хитрый; он носил бороду бахромой и имел бледные глаза, всегда широко раскрытые и невинные; он был мастером многих игр.

Я ждал, и Тмер последовал за Юртом, последовал за Табблом в ничто меж свёрнутых кольцами лент. Я подождал ещё, но ничего нового «места быть не имело».

— Конец отражениям, — известил я под занавес. — Но я по-прежнему не знаю, что это значит.

— Что ты видел?

— Своего брата Юрта, — отозвался я. — И Принца Тмера из Прерывающих. И Таббла из Рассекающих среди прочей мишуры.

— Наиболее соответствует, — отреагировал Сухэй. — Абсолютно соответствует.

— Ну и?

— Как и ты, Тмер и Таббл — оба под Черным Наблюдением. Я понимаю так, что Тмер пока находится у Прерывающих, а вот Юрт, по-моему, ушёл в землю где-то в другом краю, не в Далгарри.

— Юрт вернулся?

Он кивнул.

— Он мог бы быть в маминой Крепости Ганту, — проговорил я в задумчивости. — Или же у Всевидящих есть замена — отдалённые пути Якоря, на краю Обода.

Сухэй пожал плечами.

— Я не знаю, — сказал он.

— Но к чему Чёрное Наблюдение… для каждого из нас?

— Ты ушёл в Отражение в прекрасный университет, — сказал он, — и ты обитал при Дворе Эмбера, который я полагаю высшей школой. Следовательно, я прошу тебя подумать. Конечно, разум, столь хорошо отточенный…

— Я сознаю — Чёрное Наблюдение значит, что мы встретились с некоей опасностью…

— Конечно….

— Но её сущность исключает меня. Если не…

— Да.

— Её следует связать со смертью Савалла. Так что она — некое политическое урегулирование. Но меня здесь не было. Я не знаю, какие из дел особенно горячи.

Он продемонстрировал мне ряд за рядом изношенные, но все ещё гладкие клыки.

— Пощупай дело о наследовании, — сказал он.

— О'кей. Допустим, Пути Всевидящих предлагают одного возможного наследника, Прерывающих — другого, Рассекающих — третьего. Допустим, в этом вопросе мы сидим друг у друга в глотке. Допустим, я вернулся в разгар вендетты. Так что, кто бы ни отдавал сейчас приказы, он поместил нас под наблюдение, чтобы оградить от сложностей. Я это высоко ценю.

— Тепло, — сказал он, — но все зашло гораздо дальше.

Я покачал головой.

— Я сдаюсь.

Откуда-то донёсся завывающий звук.

— Подумай об этом, — отозвался Сухэй, — а пока я приглашаю тебя погостить.

Он поднялся и шагнул в бассейн, исчезая. Я прикончил остатки пива.

Лишь мгновением позже скала слева от меня замерцала и издала гулкий колокольный звон. Непроизвольно моё внимание сосредоточилось на кольце, которое Сухэй обозвал спикартом. И тут же я сообразил, что кольцо уже настроено и готово к защите. Интересно, насколько я его освоил и насколько я к нему приспособился за столь короткое время. Я стоял лицом к камню, с левой рукой, вытянутой вслед Сухэю, — куда тот шагнул сквозь сияющее пространство мимо чьей-то фигуры, чуть повыше и потемнее его самого. Мгновением позже и эта фигура последовала за ним, приняв чёткую форму и перетекая из осьминогой обезьяны в то, что было моим братом Мандором — человекообразным, одетым в чёрное, как и тогда, когда я видел его в последний раз. Разве что одежды были новыми и несколько иного фасона, да белые волосы чуть менее взъерошены. Он быстро просканировал окрестности и одарил меня улыбкой.

— Вижу, что все хорошо, — объявил он.

Я хмыкнул, кивая на его перевязанную руку.

— Хорошо, как и следовало ожидать, — отозвался я. — Что случилось в Эмбере после моего ухода?

— Никаких свежих несчастий, — ответил он. — Я оставался достаточно долго, чтобы оценить, могу ли я чем-нибудь помочь. Это свелось к небольшой магической очистке окрестностей и материализации досок, чтобы положить их над дырами. Затем я попросил у Рэндома разрешения удалиться, он милостиво позволил, и я пошёл домой.

— Несчастья? В Эмбере? — спросил Сухэй.

Я кивнул:

— В залах Эмберского Дворца произошла стычка между Змеем и Единорогом, и как результат — значительные разрушения.

— Как могло случиться, что Змей забрёл так далеко в царство Порядка?

— Так получилось, что Эмбер заинтересовалась Талисманом Закона, который Змей считает своим утерянным глазом.

— Я должен услышать всю историю.

Я перешёл к повествованию о запутанном столкновении, опустив свой собственный скромный опыт в Коридоре Зеркал и апартаментах Бранда. Пока я рассказывал, взгляд Мандора дрейфовал от спикарта к Сухэю и обратно. Когда он понял, что я все вижу, то — улыбнулся.