Я закусила губу. Да. Она хочет денег! Таким образом явно намекает мне, что расскажет всем. Я начала рыться в рюкзаке и с облегчением обнаружила чековую книжку.

— Нет, я не в порядке, — призналась сама себе и девушке с ноткой раздражения. — У меня на носу тест, я сильно переживаю. Ничего не получается. А еще я заснула в чужой комнате. Но вы ведь никому об этом не скажете, верно?

Протянула девушке чек, подписанный крупной суммой. Но Киттерина вдруг нахмурилась, словно я её ужасно оскорбила.

— Мэри, вы меня извините, но мне не нужны ваши деньги. Предположение, что я кому-то расскажу оскорбительно. Неужели, по-вашему мнению, я похожа на сплетницу или шантажистку?

— Но вы ведь намекнули, сказали, что так быть не должно…

Я всмотрелась в темные глаза девушки, в которых читалось такое явное осуждение.

— Я хотела сказать, что вам нужно отдыхать. Что нельзя так много учиться, а вы такое обо мне подумали. Я бы никому не стала ничего рассказывать. Это очень обидно. Я ни в коем случае не осуждаю, что вы вот так уснули здесь. Наоборот, очень рада, если вы смогли комфортно отдохнуть. Я волнуюсь лишь о вашем состоянии.

Да уж Мэри, ты просто замечательный человек. Сначала заснула в чужой комнате. Потом без вины обидела добрую девушку, которая тебя, между прочим, и одеялом накрыла, и даже чай приготовила.

Киттерина поставила чай на прикроватный столик и встала. В ее глазах было что-то очень знакомое. Я увидела осуждение, очень схожее с тем, как в моменты, когда на меня также смотрел Нэйта. Это тут же отозвалось ноющей болью и стыдом.

— Киттерина, простите меня, — честно сказала я. — Я очень неправа.

И тут из меня хлынул поток правды, который я не могла рассказать никому. И настолько отчаялась, что вот сейчас, выставив себя полной дурой, захотелось хоть кому-то, даже мало знакомому, во всём признаться:

— Просто у меня ужасная неделя. Я провалила первый тест по зельеварению. Поругалась с соседкой по комнате. Мой отец присылает мне портреты стариков, за которых хочет выдать меня замуж. Мне очень одиноко, — мой голос истерично дрогнул, я даже смяла глупый чек, который держала в ладошке. — А еще я влюбилась в парня, а он не желает меня знать. И, наверное, правильно делает, потому что я та еще идиотка. Обидела вас, а теперь еще зачем-то взваливаю на вас все свои проблемы.

Я не знаю, что на меня нашло. Усталость? Беспомощность? Невозможность хоть с кем-то обсудить всё это?

Я просто вывалила все, что только можно было на Киттерину, и теперь мне было ужасно стыдно. Хотелось провалиться сквозь землю.

Я не знала, что делать. Однако ощущала, как к горлу подступает ком, а из глаз вот-вот готовы были хлынуть слезы. Но нет! Уж разрыдаться перед незнакомкой я никак не могу.

Нужно было сбежать. Это самый правильный вариант. Но когда я встала, чтобы просто уйти, девушка перегородила мне путь.

— Киттерина…

— Китти, — неожиданно поправила меня она. — Честно, я очень устала делать вид, что я хоть сколько-то отношусь к высшему свету. Я не бастард. Я из самой обычной работящей семьи. Совершенно не понимаю эти глупые правила, когда все вокруг такие кислые, никто не улыбается. И кого бы я не пригласила выпить со мной отвар, они его не пьют, словно боятся отравления. Моя семья отказывает себе во всем, чтобы я могла учиться, а я… я списала на последнем тесте. Потому что, наверное, не такая умная, как хочу казаться. Все здесь говорят о том, что я прекрасная модистка, но все только приходят, заказывают у меня платья, не остаются даже на чай и просто уходят.

Я слушала Китти, приоткрыв рот. На секунду мне показалось, что я очень хорошо понимаю её эмоции. Словно я вот также просто занимаю не то место, а вокруг меня совсем чужие люди. И никто не хочет понять, какая я на самом деле.

— Вы… то есть, знаешь, — Китти хмыкнула и отмахнулась, — ТЫ! — сказала она громко и чётко, словно уничтожила любую стену между нами. — Ты, наверное, думаешь, а зачем я это всё рассказываю? Ну-у-у, — девушка выдохнула, становясь чуть спокойнее и отводя взгляд в пол, — мама… мама всегда говорила, что когда человек рассказывает тебе что-то важное, выворачивает свою душу, даже невольно, всегда нужно рассказать ему взамен что-то столь же важное про себя. Чтобы ему не было неловко. А я не хочу, чтобы тебе было неловко за всё то, что ты сказала, Мэри. Ведь это твои чувства. Искренние. За них нельзя стыдиться.

Китти сделала паузу, а я не знала, что сказать. Впервые кто-то говорил со мной о чувствах НАСТОЛЬКО откровенно. В семье всё вечно замалчивалось. Аристократам плевать. Из Нэйта не вытянешь. А тут мне показалось, что мы с этой девушкой настолько похожи. И совсем не одна я такая глупая и чувствительная. Есть и другие люди…

— И мне тоже очень одиноко, — тихонько добавила Китти, будто ей, как и мне, сложно было в этом признаться.

Затем она подняла на меня взгляд, нервно улыбнулась так, словно может расплакаться тут вместе со мной, и указала на чашки с чаем:

— Так что… Мэри, это не прилично и всякое такое, но… выпьешь со мной чаю? Я буду рада выслушать подробнее о том, что тебя волнует. Мне, правда, было бы очень интересно.

Китти заулыбалась шире. Что в ней было притягательное, так это искренняя улыбка и добрый голос. На секунду мне показалось, что вот это предложение «выпить чаю» — это нечто большее. Словно мне предлагают… подружиться?

Я не знала, как заводят обычную дружбу. У аристократов принято дружить с теми, на кого укажут родители. Вспомнились слова Мэтью о том, что мы тоже имеем право выбора…

Хотя я даже и не знала, что это самое право значит.

Но я вдруг поняла, что действительно хочу с ней дружить, поэтому кивнула.

В ответ на мой простой кивок Китти чуть не подпрыгнула на месте. В это мгновение она показалась мне настоящим праздником. Яркая, эмоциональная и счастливая. Полная противоположность Эльзе, и самое странное, что это счастье было заразительным.

Я и сама не заметила, как заулыбалась, и на душе стало немного легче.

— Правда, я не уверена, что умею… ну… искренне рассказывать кому-то о своих переживаниях. Если честно, ими так редко кто-то интересовался. Но, наверное, я умею слушать.

По крайней мере, если я выслушивала часы рассуждений Эльзы о каких-то парнях, то уж в искренней беседе точно смогу быть отличным слушателем.

— Ничего, я тебя научу. Уж поверь мне, из меня слова иногда льются рекой, — бодро заявила Китти. — Давай начнем, пожалуй, с того, что я угощу тебя замечательным бодрящим отваром. По крайней мере, после него ты перестанешь засыпать.

Мэри

Я зашла в комнату как к себе домой, ведь Китти сделал мне ключ, и я практически переехала сюда жить.

Здесь, с Китти, я могла спокойно учиться. В отличие от Эльзы, она не приводила кучу гостей. Только разве что редкие визиты кого-то по бытовым нуждам.

Китти много работала. Она также готовилась к экзаменам, а в свободное время выполняла небольшие бытовые заказы по починке одежды.

С ней я узнала, что такое настоящая дружба. Когда можно разговаривать с человеком обо всем подряд, делиться своими переживаниями и секретами и знать, что это не превратится в сплетни.

Отчего-то мне было легко доверять это девушке. Может от того, что она так же открывалась мне, и после ее искренности мне хотелось отплатить тем же.

— Ты видела, какой фонтан поставили?

— Да, конечно, там красивые фигурки лебедей, — вспомнила я. — Мама очень любит птиц, поэтому я обратила внимание.

— И я люблю! Но вот ректоры наши не очень любят, посадили рябину, а теперь жалуются, что птицы украсили все наши фасады. Ох, ты видела, с каким лицом вещал это ректор? И как тщательно он подбирал слово «украсили»?

— Украсили пометом. Потрясающе звучит! — вспомнила я и рассмеялась вместе с Китти.

Мне было с ней просто и весело. В свободное от учебы время мы обсуждали академию, библиотеку, столовую, архитектуру, наши комнаты. Мы обсуждали все, что нас окружало и все, что я хотела обсудить. Хотя ранее даже этого не знала.