- Типа я выберусь с Арены?

- Типа этого, да, - но сказано неуверенно.

Переворачивает третью.

На ней – что-то типа пизанской башни, такая же скошенная на бок. И из нее падают люди.

Алиме сглатывает. Ее рука дрожит, когда она переворачивает последнюю карту.

И облегченно вздыхает.

- Колесница, - говорит она, и бросает карту на стол. – Ты уже очень скоро выберешься с Арены, Маркус.

Улыбается.

Но как-то грустно.

- А что еще они говорят?

Опускает глаза в стол.

Ставит палец на одну из карт. Там нарисовано некое чудовище.

- Берсерк, - говорит она. – Безумный монстр. Он станет очень важным этапом для тебя. Ты выживешь… но многое потеряешь.

Ее взгляд падает на сердце, пронзённое мечами.

Я догадываюсь о смысле этой карты.

- Эбби убьют?

- Эбби? – Алиме улыбается, глядя на меня. – Я рада, что твой выбор пал на эту красоточку, а не ту шалапендру, которую ты водил в таверну.

- Я тоже, - признаюсь честно. – Так ее убьют?

- Не знаю, - пожимает плечами. – Возможно, вы просто расстанетесь. Но одно точно – сердце твое будет разбито.

Хорошего в раскладе было мало.

- И как скоро, по-твоему, все это должно произойти?

- Они… - Алиме смотрит на карты, - не видят дальше двух недель. Так что…

- Я понял, - почему-то мне кажется, что в этом мире подобным вещам нужно верить. Почти уверен.

- Прости, что скинула тебе. Не нужно было…

- Я сам попросил, - говорю я и откусываю пирожок. Ранее очень вкусный, теперь он стал каким-то… пресным.

- Давай чай поставлю, - предлагает она и удаляется к печи.

Когда она встает, я беру в руку одну из карт, ближе всего лежащую ко мне. Некий шут. Он идет вперед, не замечая, что перед ним обрыв. В зубах у него зажата какая-то палочка, и мне даже кажется, что это сигарета, или даже самокрутка, но я прогоняю эту мысль, так как вряд ли в этом мире они существуют… но лицо шута… очень уж оно напоминает мне Эла… особенно эти волосы, торчащие из-под типично шутовской шляпы с бубенчиками.

Волосы, напоминающие дреды...

***

- Нужно поговорить, Маркус, - говорит Элеонор, едва я успеваю переступить порог нашего дома. В гостиной находятся практически все. Кроме Марии, запертой в подвале.

И эти самые все смотрят на нас. Особенно Эбби.

– Наедине, - произносит мисс Флауэрс.

После этих слов Эбби как-то ежится.

Я бы улыбнулся от мысли, что она начинает ревновать, но только не после того, что узнал несколько часов назад в доме Алиме.

- Ну… хорошо, - киваю, а затем иду за Элеонор наверх по лестнице. Она ведет меня в свою спальню, которую практически не использовала ни по одному из ее назначений. – Рад, что ты вернулась.

Она закрывает за собой дверь.

Теперь стоит и смотрит на меня.

И молчит.

- Элеонор? – произношу я в попытке разбудить ее.

- Мой месячный цикл не нарушался ни разу за всю мою жизнь, - выпаливает она. – Всегда ровно двадцать восемь дней. Всегда!

- Типы ты заболела?

Она усмехается. А я отгоняю от себя ту мысль, что атакует мой мозг.

- У меня задержка.

Сглатываю.

Я прекрасно понимаю, что она пытается мне рассказать.

- В нашем мире, - она улыбается, - я сказала бы что-то вроде: «Дорогой, я была у врача».

И я сажусь на кровать. Вернее даже, падаю.

Как-то… странно это всё…

- Ты побледнел, - замечает она.

- Правда? – вопрос риторический. Мне нехорошо, и я это знаю. Первая мысль: «Эбби точно меня бросит!» Вторая… - Не обязательно ведь я отец, верно? Бруно тоже с тобой спал, и…

- То время, когда я могла залететь, приходится именно на те дни, когда я была только с тобой. И тот единственный раз, когда ты в меня кончил. Помнишь?

Я помню. Она даже тогда испугалась. Говорила, что может забеременеть.

Я помню это…

В горле сушит.

Вот как же так-то а?! Некоторые пытаются! Стараются! Долго стараются, но у них не выходит. А тут... один-единственный раз, когда я не сдержался, был настолько возбужден, что...

- Да и… я уже типа сделала тест ДНК, - закатывает она глаза. – Мне доктор сообщил и про беременность, и про то, кто отец. Я и сама догадывалась о беременности, а о том, кто отец, и вовсе была уверена, но...

- Какой еще доктор?

Элеонор некоторое время молчит, раздумывая, как ответить.

- Хейзел, - сглатывает.

А я усмехаюсь.

- Он предложил мне сбежать, - присаживается на кровать рядом со мной. – Говорит, что пойдет на этот риск ради меня. Мастер его поддерживает. Говорит, что поможет с побегом.

- Но у них же бой…

- Хейзел говорит, что этот бой – чистое самоубийство. Подбивает Мастера тоже на побег…

- А он что?

Элеонор тяжело вздыхает.

- Мастер сказал, что не будет бежать ни от драки, ни от смерти. Сказал, что уже давно готов умереть.

- Но ведь мне Хейзел сказал…

- Это чтобы ты не волновался за них, - Элеонор опускает взгляд. – Хейзел говорит, что мы сможем сбежать, и будем ждать тебя там, снаружи. Хейзел верит, что когда-нибудь ты выберешься с Арены. И просит прощения, что не смог помочь и тебе с побегом. И… это…

Она кладет свою руку на мою.

Я решаю не шевелиться.

- Ты мне и правда нравился, не смотря на разницу в возрасте, - она улыбается. – Ты не будешь против, если мы… с Хейзелом…

- Ты мутишь с Волком? – я улыбаюсь.

Она тоже улыбается, обнажая белоснежные зубы.

- Типа того, да, - она кивает. – Мы как бы вместе, если я все правильно понимаю. Он назвал меня своей самкой при разговоре с Мастером. Как я поняла, значить это может лишь одно.

Я пожимаю плечом.

- Наверное.

Элеонор облизывает губы.

- У нас будет мальчик.

- Это тоже Хейзел узнать может?

Она кивает.

- И он не против, чтобы мальчик знал, кто его настоящий отец.

- Я думаю, - ощущаю неловкость, - пока рано говорить… о таком…

- А ты уверен, что будет еще возможность?

И тут я немного озадачен.

- Я ведь даже не знаю, увижу ли тебя и правда снова. Может, нам придется бежать так далеко, что больше мы не пересечемся. А может, кто-то из нас и вовсе не доживет до этой встречи. Не исключено, что нас с Хейзелом поймают. А тогда…

Она опускает взгляд. Печально смотрит себе под ноги.

- В любом случае, я здесь, чтобы попрощаться. Ты всегда нравился мне на уроках, но в этом мире… - улыбается, - здесь мне даже показалось, что я в тебя влюбилась. Сейчас, конечно, понимаю, что это не так…

Я и рад ее словам… и не рад… и…

- Надеюсь, у вас с Уэбстер всё сложится. Она – хорошая девочка. Хоть и списывала постоянно у тебя. Вернее, заставляла тебя делать ей домашку и решать контрольные.

- Так ты знала?!

- Конечно, - усмехается. – А почему, как ты думаешь, я ставила тебе «А», а ей «А» с минусом?

И до того, как я успеваю что-либо сказать, она впивается в мои губы. В поцелуе нет страсти. Лишь нежность. Нежность и тепло.

Прощальный поцелуй.

Когда она отрывается, тут же кладет на мои губы свой указательный палец.

- Это, - шепчет она, - будет наш маленький секрет.

И затем она встает с кровати и покидает свою спальню.

Навсегда.

Глава 37. Причины и следствия

- Эбби!!! Спички!!! – фиолетовая самокрутка уже готова. Я подношу ее к горящей серной головке, которую практически сразу поджигает Эбби после моего крика.

И тут…

…спичка гаснет.

Еще до того, как я успеваю поднести к ней сигарету.

- Еще одну!!!

Поджигает следующую, но гаснет и она тоже.

Практически сразу.

- Маркус, я не знаю, в чем дело!!! – орет Эбби.

- Твою мать, так и знал, что ничего не выйдет! - слышу голос Бруно, и краем глаза замечаю, как он ныряет навстречу Муромцу. Я, тем временем, забираю у Эбби спички и поджигаю одну из них сам. Всё надо делать самому!

Но она гаснет и у меня. Сразу же.