Я молчу.

Смотрю то на тень, то на него.

- Откуда тебе знать? – я встаю и смотрю ему в глаза. – Тоже ведьма, которую ты пялил, рассказала?

В его глазах появляется жуткий блеск.

- Никогда не смотри волку в глаза, - говорит он какую-то странную фразу вместо того, чтобы ответить, а затем бросает свой арбалет на землю, - ибо волк воспринимает такой взгляд за агрессию. За попытку доминировать.

Я сглатываю.

Я не…

- Встретившись с волком, не смотри на него и не двигайся, - он снимает с головы свою шляпу, и та тоже падает рядом с арбалетом и болтами, - а лучше… претворись мертвым.

Заносит руки за спину, и надевает капюшон – волчью шерсть, стянутую с волчьей головы.

- …и не дыши.

И тут он падает на землю, и голова волка оживает. На меня смотрят уже не глаза охотника… не глаза человека – но глаза зверя, глаза настоящего волка.

Я тут же опускаю глаза и не двигаюсь.

Слышу звериное дыхание. И вижу, как возле меня идет зверь – не охотник на корячках, а именно волк. Самый настоящий волк.

- Ты… оборотень, - шепчу я и чувствую, как трясутся руки.

И слышу тихий рык, поднимаю глаза и встречаюсь со зверем взглядом. Это его явно злит, ибо он скалится и рычит. Я посмотрел ему в глаза!!!

И этот колоссальных размеров волк прыгает на меня.

Глава 22. Последствия крови

Как-то слышал (неоднократно, между прочим), что перед смертью у человека пролетает вся жизнь перед глазами. Возможно, нужно именно умирать для этого… но тогда откуда это известно тем, кто был при смерти, но не умер?

Не знаю…

…но в тот момент, когда на меня летел громадный волк с разинутой пастью, полной острых клыков, у меня перед глазами ничего не пролетело. Обоссался – да, но ничего не вспомнил. Совсем ничего. Никаких воспоминаний… никаких картинок… никаких сожалений – лишь страх.

Вместо того, чтобы попытаться увернуться или что-то еще, я просто жмурюсь и прикрываю лицо руками – чертов инстинкт пытается защитить глаза как ведущий анализатор. И спустя мгновение я понимаю, что волк летел не на меня, а надо мной.

Резко оборачиваюсь.

Волк стоит над лежащей ассасинкой, прижимая ее к земле передними лапами. В ее глазах страх. Она вынимает кинжал и бьет волку в бок между ребер, целясь в сердце, но лезвие ножа сгибается, будто встретилось с металлической пластиной, а не мясистыми ребрами.

- Что это?! – орет испуганно она и тут же получает удар лапой по лицу. Когти волка вспарывают ее кожу и сдирают маску. На изумительном точеном лице появляются три кровавые полосы. Эльфийка с белоснежно белыми волосами издает крик боли, хватается за лицо, второй рукой пытается держать от себя зверя подальше, и волк разевает пасть.

- Стой, Хейзел!!! – ору я, прыгая на месте и не зная, что еще можно сделать. Оглядываюсь на арбалет и несусь к нему. Падаю на полпути, только теперь осознаю, что все содержимое мочевого пузыря теперь у меня в штанах, а не в самом пузыре, быстро поднимаюсь и хватаю арбалет, затем одну из стрел. Ставлю арбалет на землю, заряжаю стрелу. Хватаю этот рычаг, напоминающий ручной тормоз и натягиваю тетиву.

И лишь успеваю поднять арбалет, как вижу охотника перед собой, а не на эльфийке. Он больше не в шкуре волка – он такой, каким я впервые его видел.

Тяжело дышу, глядя ему в глаза.

- Я думал, она пришить тебя хочет, - пожимает он плечами и выхватывает арбалет из моих рук одним резким движением. – Прошу прощения за такую… оплошность.

Эльфийка-ассасинка в это время корчится на земле, пытаясь прикоснуться к окровавленному лицу. Всхлипывает. Ее руки трясутся, на лице – гримаса боли.

- Черт… ты же ей… лицо… - я медленно иду к ней, но его рука останавливает меня, хватая за плечо.

- Я же извинился. Смекаешь?

- Нет!!! Не смекаю!!! – отталкиваю я его руку и иду к ассасинке. Сажусь перед ней и ужасаюсь тому, что стало с ее ранее прекрасным лицом, которого я раньше не видел. – Черт… прости за него… он…

Она тяжело дышит и скалится. Рана причиняет ей боль.

- Черт, нам нужно к лекарю!

- Рану, нанесенную оборотнем, ни один маг не исцелит, - говорит Хейзелсмоук, отталкивая меня в сторону так резко, что я падаю на жопу. – Тебя с утра в туалет ходить не учили? От тебя теперь смердит твоей мочой.

Не успеваю я слова молвить, как он хватает ее за подбородок.

Ассасинка пытается освободиться от его хватки, но Хейзел совершает резкое движение, сжимая подбородок и разворачивая к себе раной.

- Тихо, сука! – говорит он, убирая ее руку в сторону. – Или останешься уродкой до конца дней своих.

Нехотя, но эльфийка успокаивается, смирившись с его прикосновением к своей коже. Упирается ладонями в землю. Хейзел с интересом осматривает рану.

- Не имей привычки подкрадываться со спины не с подветренной стороны – у зверей органы чувств работают иначе. Даже странно, что ты этого не знала, - договорив, Хейзел наклоняется над лицом девушки… и лижет ее языком. Вдоль всего пореза, слизывая ее кровь. Повторяет это действие еще раз, игнорируя ее скулеж и злобный взгляд.

Облизывая свои губы, Хейзел осматривает рану. Затем в третий раз проводит по последнему порезу языком.

- А ты вкусная, - говорит он ей, отпуская подбородок. – Не была бы ты подружкой Марки, или он не был бы учеником Майки – трахнул бы тебя, а его завалил. А так придется рукой поработать, представляя себе… твой вкусный образ.

Он встает, подмигивает мне одним глазом, облизывает губы.

- Очень вкусная. Люблю эльфийское мясо. Но она… особо нежненькая, скажу я тебе.

Хлопает меня по плечу и идет к своей шляпе и сумке с болтами.

- Сегодняшний урок окончен. Майки ждет тебя дома, но я оставлю вас здесь… вдруг вы захотите потрахаться.

Я смотрю в его спину, все еще не успев прийти в себя, и лишь тогда, когда он скрывается за деревьями, перевожу взгляд на ассасинку. Ран на ее лице как не бывало.

- Они затянулись! – вытаращив глаза, я показываю на ее лицо указательным пальцем. Ассасинка сидит совершенно спокойная, будто это не она только что тряслась и скулила от боли.

- Естественно, они затянулись – слюна оборотня является единственным лечебным средством от его укуса или порезов от когтей, - договорив, она надевают свою маску, хотя я не вижу в этом никакого смысла, затем убирает волосы под капюшон и протягивает мне руку. – Поможешь встать, обоссанец?

Я хочу послать ее, но все же протягиваю руку.

- Сама-то не обделалась?

Поднявшись, она обтряхивает свою одежду.

- Он застал меня врасплох – признаюсь. Не сразу сообразила, что кинжал его не возьмет, - смотрит на изогнутое, испорченное лезвие с явным недовольством. – Век живи – век учись. Ничего я не узнала о тебе. Никакой информации. Была целая тысяча таких воинов, что в краткие сроки добивались повышения. Но у меня нет ни приблизительной даты, ни единого имени. Мне нужно хоть что-то.

Я разворачиваюсь к выходу и медленно ступаю по тропе.

- Сэр Дерринфорд, - вспоминаю я имя из своего сна. - Или что-то вроде того. Узнай, реальный ли это человек.

- Думаешь, в прошлой жизни тебя звали Дерринфорд? – я чувствую ее взгляд на своей спине, хотя и не слышу ее шагов.

- Нет. Не меня. Но Дерринфорд, если он существовал, пал от моей руки. А еще… узнай о… Сером когте.

Когда я оборачиваюсь, ассасинки уже за моей спиной нет.

***

- Неплохо, - кивает Мастер, глядя на то, какие финты я исполняю своим копьем. Пройдя через колею обычных тренировок, он заставил меня работать с копьем, и теперь искренне удивляется. – Весьма… интересная техника.

Я пытаюсь делать с копьем то же самое, что делал во сне. Эти знания будто напрочь уселись в моей голове, взявшись неизвестно откуда. Возможно, это воспоминание из прошлой жизни, а может, мое гениальное изобретение – Менделеев, как никак, тоже половину своей таблицы во сне открыл.

Мастер берет деревянный меч и подходит.