Так и происходит до тех самых пор, пока мы оба не оказываемся на земле, совершенно выдохшиеся.

Улавливаю его взгляд – смотрю в том же направлении. Кинжал. Он в метре от нас.

Дав Эдриану в зубы, ползу к ножу, но тут же получаю удар в ухо. Вижу, как его рука тянется к кинжалу. Пытаюсь его остановить, и тут же получаю еще удар.

И понимаю, что он все же схватит треклятый нож.

И, когда его рука должна была вот-вот его схватить, на лезвие наступает элегантный женский каблук.

Мы оба поднимаем головы.

Это Кармен.

- Что ты делаешь? – изумленно спрашивает Эдриан. Его лицо испещрено царапинами, кровоподтеками и будущими синяками.

- Пытаюсь хоть что-то сделать правильно, - она сглатывает. – Часики-то тикают.

И тут в изумленную физиономию Эдриана прилетает смачный пинок. Кармен ударила так, что ему не позавидовал бы никто.

А затем она пинает нож по направлению ко мне.

И, улыбаясь, плачет.

Долго намекать мне не нужно. Хватает секунды на то, чтобы схватить кинжал и вонзить его в грудь Эдриана. В самое сердце.

Удивленно глядя на меня, он словно застывает. И тут же начинает стареть. Секунд пять уходит на то, чтобы на его теле, лице и волосах отобразился истинный возраст. И, таким вот немощным стариком с дряблой тонкой кожей и запавшими глазами, он в последний раз выдыхает.

- Котик? – с ужасом и всепоглощающей грустью смотрит на старческое тело Императрица.

- Нету больше… котика, - произношу я, глядя на то, как пытается ползти в нашу сторону Эльза, поливаемая в это время струями жаркого огня. Ее кожа потрескалась, как старая известка на стене. Пальцы стали черными, словно обуглились.

Она совершенно не похожа на ту женщину, что гостеприимно принимала нас в доме Мастера и что лечила наши раны. Я смотрю на нее, но не верю, что человек может так долго и так искусно претворяться тем, кем он на самом деле не является.

- Любовь моя, - шепчет Эльза, припадая к мертвым дряблым губам умершего старика, и после этого рассыпается, обратившись в песок черного цвета… словно угольную пыль.

- Маркус, прости меня, - Мария падает на колени и начинает рыдать.

Я же поднимаю голову на Стеллу.

- Почему ты не помогла ему?

Она переводит на меня свой безэмоциональный взгляд.

- У меня не было такого указания. Мое дело – лишь наблюдать.

- Но ты служила ему.

- Потому что мне было так велено.

Я с интересом рассматриваю то, как Императрица, стоя на коленях перед трупом старика, трогает кончиком ноготка его кожу.

- А что тебе велено сейчас?

Я снова поднимаю глаза на Стеллу.

- Наблюдать, - спокойно отвечает она и исчезает. Просто растворяется, словно ее здесь и не было.

- Нужно уходить, - говорит Кара, подходя ко мне и протягиваю руку. – Чары Эдриана разрушены. Печатей рабства нет, как нет и его власти над Императором. Скоро старик вспомнит то, что Эдриан заставил его забыть, и пошлет за мной. Подозреваю, что захочет казнить всех, кого посчитает причастным.

- И меня! – кричит Императрица, когда я поднимаюсь с пола. – Он и меня казнит!!!

В глазах Императрицы беспроблемно читается страх.

- Он же поймет, что мы с Эдрианом…

- Да, Эльрикель, подозреваю, что уже понял.

С раскрытым ртом Императрица смотрит на Кару.

- Карочка… пожалуйста… не бросай меня…

Красновласая жрица колеблется, затем смотрит на меня.

- Мы же были так близки, Кара. Я никогда над тобой не издевалась! – руки Императрицы трясутся. Равно как и губы.

- Но вы подкладывали меня под этого старого хрена! – вдруг взрывается Кара, и в ее глазах вспыхивает пламя.

- Кара-Кара! Это все Эдриан! Я не хотела! Я… Кара, пожалуйста! Прошу тебя! – она плачет. Краска, которой обведены ее глаза, стекает по лицу вместе со слезами. – Он же меня убьет…

И Кара успокаивается. В ее глазах – искренняя жалость.

- Убираемся отсюда, - говорю я, протягивая Императрице руку.

И радости ее не было предела.

Ступив на первую ступень лестницы, я замечаю, что Мария покорно остается стоять рядом с трупом Эдриана.

- Кармен? – немного нервно окликаю ее я.

Она аж вздрагивает.

- Я… я тоже? После того, как я предала вас?

Вдох-выдох… как же все сложно…

- Я же сказал – убираемся отсюда. Все.

И Мария, поджав губы и тоже заливаясь слезами, быстро бежит в нашу сторону, громко цокая своими каблуками.

***

- Быстро! Убираемся отсюда!!! – ору я, влетая в дом.

Боб и Нинель появляются из соседней комнаты с вопросительно вытаращенными глазами.

- Слушайте, ребята, - сглатываю, подбегая к ним и кладя руки им на плечи. – Вы свободны. Можете делать, что захотите. Рабские печати сняты, и я вам больше не хозяин. Мы уходим, а вы… живите, как посчитаете нужным!

Я бы с радостью понаблюдал за их удивленными лицами еще немного, но нужно было быстро бежать за Эбби.

Она оказывается в своей спальне. К счастью, целая и невредимая.

- Эбби! Нам нужно уходить!

Она поднимает на меня свои заплаканные глаза, а затем радостно бросается ко мне на шею.

И тут же отстраняется.

- Я грязная! – вдруг кричит она и начинает реветь. – Я изменила тебе!!!

- Твою мать!!! – ору я, понимая, как мало у нас времени. – Забудь эту херню на хер! Ты же не знала! Да и… и была как бы со мной! Не считается! Нам нужно торопиться, Эбби, пожалуйста…

- Нет!!! – продолжает реветь она. – Всё считается!!! Я тебе изменила!!!

- Дура!!! – ору я и затыкаю ее орущий рот своим.

Требуется всего пять секунд, чтобы превратить орущую и ревущую Эбби в тихую, спокойную и обмякшую в моих объятиях.

- А теперь бежим, - шепчу я. – А не то нас убьют.

***

На первом этаже нас уже ждут. Кара, Императрица, Кармен, вооружившиеся тюками Боб с Нинель, и даже взлохмаченный Бруно, видимо, только что проснувшийся. Кара быстро его, однако, отыскала…

- Я так понял, - водружает он себе на плечо свой двуручный меч, - на поиски приключений?

- И она тут?! – вскрикивает Эбби, показывая пальцем на Марию.

- Она помогла мне, - объясняю я. – Можно сказать, спасла жизнь. Давай я позже тебе все объясню?

Времени у нас нет, и потому мы быстро покидаем город через лес, тайными тропами, по которым нас ведет Кара.

По пути я вспоминаю, что неплохо было бы попрощаться с Алиме, но она живет в совершенно другой стороне гладиаторского городка, и туда уже нам путь заказан.

Но я искренне надеюсь, что наши пути когда-нибудь всё-таки еще пересекутся.

- Я больше не могу! – плачет Императрица, видимо, натершая ноги, и ее тут же берет на руки Бруно.

- Объясни мне, бро, нахрен вы ее с собой потащили? Она типа заложницы?

- Какая я заложница?! Я – твоя королева!

Бруно вопросительно смотрит на меня, но отвечаю я ему лишь покачиванием головы.

- Чувствую, дорожка веселая будет, - бормочет Кара, и я ощущаю, как крепко сжимает мою ладонь Эбигейл.

Одному Богу известно, что теперь нас ожидает в нашем долгом и, возможно, бессмысленном странствии…

ЭПИЛОГ

Хейзелсмоук так и умер, стоя на коленях.

Его голова наклонена вперед, будто он рассматривает что-то под собой, или молится.

Волчья шкура по-прежнему укрывает его спину, а длинные волосы колышет ветер.

Его глаза закрыты.

Если бы не вывороченная им же грудная клетка, можно было бы даже подумать, что он всего лишь спит.

Мягкой поступью к телу охотника приближается волчица. Ее шерсть черна, как самая темная ночь, как уголь… как сама Бездна.

Некоторое время волчица просто смотрит на охотника, а затем приближается практически вплотную. Принюхивается.

Стоит так еще некоторое время, а затем касается щеки охотника носом.

Но Хейзелсмоук слишком крепко спит. Настолько крепко, что не проснется уже никогда.