И вот Хаке зацепился ухом за любопытный разговор. Купец, пришедший из Константинополя, рассказывал своему знакомцу про чудеса дальних земель. А рядом грели уши прохожие. Всем же хочется таких интересных вещей послушать. Не все же их видели и так далеко ходили.

- Вот я и говорю! Ромеец! Что он может? Сказки все это и болтовня! – Возмущался собеседник торговца.

- Ты его не видел, - качал головой Бьёрн. – А я тебе говорю – сам бы против него не вышел. Да и знакомцев у меня там много. Те своими глазами видели, как он Хьярварда одним ударом копья убил. Пробив щит и кольчугу.

- Но как?! Это же ромеец!

- Он очень непростой ромеец. Сразу видно – из очень богатой семьи. Ходят слухи, что родич Василевса. Но веры в их распятого бога у него нет. Крест носит, но так. Не по своей воле. Видно от того и скрывается на севере.

- А не брешешь?

- Священишка со мной ехал. Хотел тут у нас проповедь вести. Дохлый, но язык острый. Пока плыли – сам хотел за борт выкинуть ни один десяток раз. Но клятву дал. Ждал, когда до Бирки дойдем, чтобы завершить контракт и оторвать ему голову честь по чести. Так вот. Этот мерзавец к тому ромейцу полез. Чего-то там поучать. Так он ему такую отповедь дал, что мое почтение. По-ромейски говорил, на высоком наречии, так что я разбирал едва через слово. Но и этого хватило, чтобы понять – презирает этот ромеец из Гнезда и распятого бога, и жрецов его. Что он и сам сказал, назвав свой крест – проклятием, а Христа – жадным Богом, который никогда не отпускает тех, кто ему посвящен. Прямо скажем - с такими думками в Константинополе делать нечего.

- И не говори, - усмехнулся собеседник.

- А что, и доспехи на нем добрые? – Вклинился в разговор Хаке. – Золоченные?

- Доспехи у него добрые, - смерив подозрительным взглядом вклинившегося в разговор незнакомца. – Да только без золота.

- Как же так?

- А вот так. Я поначалу тоже смутился. А потом гляжу – кольчуга из уклада. Это же надо? И чешуя, и шлем, и меч, и сакс, и копье… все из уклада. Да доброго и славного. А украшений почти нет. Так. Скромно. Словно Ярицлейв хотел казаться обычным воином. Да только то, что для него простота – иным богатство. Сразу видно – привык в изобилии жить и жизни простых людей не ведает.

- Что, совсем нет украшений? – Удивился Хаке, выражая общее мнение собравшейся толпы.

- Отчего же? Есть. Крест тельный золотой, удивительный, тонкой ромейской работы. Перстень золотой с камнем синим. Под стать кресту. А какой пояс с чеканными накладками? Сказка! – Произнес Бьёрн, продолжая увлекательный рассказ о странном ромейце в Гнезде.

А Хаке сын Гандальва, конунга Вингульмерке этим рассказом заинтересовывался все больше и больше. Очень уж вкусными и беззащитным казался ему этот человек. Да, возможно, регулярные поставки уклада в Бирку и были хороши. Но не для него. Он жаждал вернуть отцовское наследство и отомстить Хальвдану Черному за погибших братьев. Для чего требовались деньги. Дружину ведь просто так не соберешь. А тут такая перспектива…

Но и прямо выказывать свое желание пограбить Ярицлейва он не спешил. Он не хотел, чтобы Бьёрн что-то заподозрил. Ведь этот ромеец для купца выглядел как курочка, несущая золотые яйца. Он за него на многое пойдет. И предупредит – минимум. А то еще и самому Хаке голову открутит, если сможет. Поэтому бездомный конунг начал с интересом расспрашивать про поединки и прочее. Восхищаясь могуществом и удалью нового друга-приятеля Бьёрна. И стараясь на этой волне вызнать как можно больше деталей.

А потом подговорил нескольких человек, чтобы на каждом углу болтали, будто бы южнее Ладоги живет воин великой доблести. Такой, что и в славные времена старины не сыщешь. Ну и, как следствие, байки эти пошли-поехали и люди сами охотно стали придумывать детали к этой истории. И про воинскую славу. И про богатства Ярицлейва. Ведь всем известно, что такие воины буквально утопают в золоте. Откуда известно? Так загляните в любой богатый курган . Столько всего ценного! И это – только то, что не жалко было в могилу положить. А тут живой…

Но не только в Бирке говорили про Ярицлейва из Гнезда. Он стал главным событием года во многих землях как по Балтике, так и Черному морю. И, само собой, в Ладоге тоже. Точнее, в поселении скандинавов - Альдейгьюборг, каковым этот город был в те годы.

Ярл Альдейгьюборг Ингвар нервно вышагивал по двору, слушая о том, что два жениха его дочери Ингибьёрг рассказывали ему страшные вещи. Повздорили они, значит, с третьим – с Фанмаром. Девчонка могла достаться только одному из них. А вместе с ней и наследование Ингвару. Вот и обострилась борьба. Поначалу то так конкурировали – относительно спокойно. Но это быстро закончилось, когда Фанмар устал играть в эти игры. Этот мерзавец поехал к своему побратиму Стурлаугу за помощью. То есть, решил по старинке, силой решить этот вопрос.

- Но кого выставит Стурлауг? У него всего три корабля. – Раздраженно произнес Ингвар, которому вся эта история чрезвычайно не нравилась.

- У него – да. Но Хрёрик из Дорестада ему жизнью обязан… - развел руками Снэколем.

- Да, - согласился с ним Хвитсерк. – Сам в поход может и не пойдет. А охочих отпустит. Много ли? Мало ли? Пока не угадаешь. Но Франмар приведет войско немалое, это точно.

- А может сам выйти? – Поинтересовался Ингвар. – Что слышно?

- Ничего пока не слышно, - пожал плечами Хвитсерк. - Все гадают. Хрёрик уже успокоил фризов, бунтовавших против него. Всех, кто был против, перебил. Остальные преисполнились радости и уважения к своему конунгу. Может и сам пойти. Но тогда нам совсем беда. Против него мы что соломинка. Сломит походя.

- Говорят, - заметил Снэколем, - у Гнезда новый славный хёвдинг. Может с ним сговориться? Если старейшин Гнезда поднять под его началом – подмога будет немалая.

- Сказывают, что он ромеец, - презрительно скривившись, произнес Ингвар. – Какой с него толк?

- Говорят, что он Торгрима легко побил.

- Сказки это. Ты, как и я, ходил в Константинополь. Видел их. Всея сила – доспехи добрые да подлости ловкие. Сами же в бою – ни рыба, ни мясо. Любой из наших может выйти против ромейца и верх взять. Если на равных. Если один на один.

- Ты не веришь Бьёрну? – Удивился Снэколь.

- Торгрим ему был как кость в горле.

- Его люди видели своими глазами бой с Торгримом. Чего им болтать? Да и люди сказывают, Хьярвальда тоже он. Так его вообще – с одного удара, словно новика несмышленого.

- Тогда это не ромеец… - пожал плечами Ингвар. - Но ты прав, надо послать людей в Гнездо. Может и удастся сговориться. Чай о Хрёрике тоже наслышаны. А он, если пойдет, сожрет всех…

Зима принесла новые сюрпризы.

Ярослав как-то не думал о том, что на дворе уже шел полным ходом средневековый оптимум, из-за которого ледостав начинался довольно поздно, был недолгим, а лед, в целом, довольно слабым. Плюс неустойчивость погоды, которую мотало от непродолжительных крепких морозов до оттепелей и продолжительных «околонулевых» периодов. То есть, реки не выполняли зимой функцию дорог из-за слишком высоких рисков провалиться под лед: или проломив слишком слабую корку, или уйти в полынью, запорошенную снегом.