У этой первобытности есть одна очень интересная особенность. Она словно чистый белый лист. Что на ней напишешь, такой она и вырастет. И Ярослав хотел оградить славян от тлетворного влияния викингов. Слишком уж они разрушительные и дикие. Империя и без того страдает от болгар – что есть смесь кочевников со славянами. А тут – буквально за двадцать-тридцать лет у самого бока Византии могла образоваться целая толпа алчущих наживы викингов. Плохая затея. Константинополю и от болгар уже тошно, а если к ним присоединятся эти удальцы? Да конец Империи наступит. Точно такой же, какой настиг Запад. Ибо куда им идти в набеги? Только по реке вниз да к Константинополю. Чай не германцы, которым проще было на запад бегать.

И если в самом начале новой, приватной беседы в замке Григорий выглядел просто заинтересованным, то в конце – сидел мрачный и очень задумчивый. А вместе с ним такими «щами» красовался его сын, Кассия, Григорий и Константин. Прямо заседание унылой коллегии. Преслава, Ратмир и Весемир, также присутствовавшие на этом совещание выглядели еще хуже, так как практически ничего не понимали. Разговор ведь велся на византийском, причем не на ромайке, где они хоть что-то могли выхватывать, а на высоком – койне – языке аристократов. Не очень хороший поступок. Но они вообще тут не должны были находится. Сами напросились.

- Зачем ты так? – Вечером с укоризной произнесла Преслава.

- Мы едва избежали серьезной драки с имперцами. Ты сама видела – их много, и они очень добро снаряжены. Если бы хитростью напали – могли не устоять. Нужно было срочно договариваться.

- А по-нашему они не говорят?

- Увы.

- И чего они хотели? Забрать твою маму?

Ярослав от этой реплики аж зубами скрипнул. И она туда же.

- Кассию забрать, меня убить.

- Убить? Но почему?

- Потому, что правитель Константинополя считает меня угрозой своей власти.

- Не понимаю, - покачала она головой. – Как ты ей можешь угрожать? Ты здесь, он там. И вы… вы не родичи?

- Кассия утверждает, что родила меня от Феофила. То есть, я единокровный брат Василевса.

- Ох… - пискнула Преслава, зажимая рот от переполнявших ее чувств. Она ведь поначалу не поняла, чего Ярослав так морозился Кассии и отнекивался от всего. И почему его в Константинополе обязательно ждала смерть. А теперь все встало на свои места…

Через три дня после появления Григория прискакал всадник из Ладоги с известием: «Идут». А еще через пару дней завершило собираться ополчение кривичей. Набралось довольно много по местным меркам – одна тысяча двести семнадцать человек. Однако наш герой ожидал совсем иной результат. Куда больший.

- И это все? – Удивленно спросил Ярослав. – Я думал, что кривичи более крупное племя.

- У нас не все ладно промеж себя, - нехотя заметил Весемир, опустив глаза.

- Весемир, - пояснил Ратмир, - верховный военный вождь лишь трети племени. Есть еще один верховный, что держит вторую треть. Оставшиеся же рода живут порознь промеж нас и никому не подчиняются. Поэтому мы и смогли собрать так мало. Ведь не всех поднимешь, кому-то нужно оберегать наши земли от вторжения родичей. Да ты и сам не велел брать тех, у кого нет щита и копья, дабы попусту жизни не губить.

- Вы на ножах с другими кривичами?

- Лучше, чем с радимичами, но не сильно.

- И волхвы Перуна, стало быть, при том великом вожде не вашего рода?

- Так, - грустно кивнул Ратмир.

- А раньше вы сказать не могли? – Раздраженно фыркнул Ярослав и удалился. Чуток подергался, раздраженно шипя на этих чертовых молчунов, что до могилы доведут своими страхами и переживаниями. И отправился к Григорию. Требовалось с ним что-то решать.

Единственным разумным вариантом было взятие заложника. Того же сына. С отправкой его отцу ближайшим торговым караваном викингов. Очень уж не хотелось возвращаться к разбитому корыту. А Григорию станет помножить на ноль городище, вырезав всех его обитателей и взять в плен близких и важных Ярославу людей. Прежде всего Преславу.

Но до этого не дошло…

- Я пойду с тобой.

- Что? Зачем?

- Я подумал над твоими словами. И думаю, что ты прав. Не понимаю, как мы прозевали такую угрозу. По сравнению с ней – арабы ничто. Легкое беспокойство на наших границах.

- А ты вправе так распоряжаться дружиной? Кузен жены с тебя не спросит за нее?

- Это – моя дружина, набранная на мои деньги. И только я вправе ей распоряжаться. Кроме того, я не отдам тебе сына в заложники. Ты ведь за этим пришел?

Неожиданный поворот и неприятный. Григорий мог предать в разгар боя, дабы слить Ярослава и его людей. Ведь прямое столкновение со столь представительным ополчением можно было и не пережить. А вот если с одной стороны ударят викинги, а с другой византийцы – другое дело.

- Ты должен принести мне клятву верности, - чуть подумав, заявил Ярослав.

- Это невозможно! Я уже поклялся в верности твоему брату!

- Проклятье! Я не смогу тебе доверять, если ты перед строем не поклянешься, что на время похода ты и твои люди будут мне верны. На пути к бою, в сражении и после него. Пока вы не покинете верховья Днепра. А там уже делайте что хотите.

- Моего слова недостаточно?

- А ты бы мне просто так поверил? Не забывай – ты пришел меня убить.

- Нет, - покачал головой Григорий. – Я пришел решить проблему. Именно поэтому я и иду с тобой. Викинги – вот проблема. Ты же, если останешься в этих краях, будешь очень полезен.

- Я рад слышать такую лесную оценку, но без твоей клятвы мы никуда не пойдем. Выбирай. Или клятва – или заложник. В случае, если ты пойдешь со мной – заложник останется в замке и, если со мной что-то случить, Преслава перережет ему глотку. Я не могу тебе доверять. Кириллу и Константину тоже, но они смертники. Им другой дороги нет, поэтому они вынуждены быть мне верными. Пока. А ты – нет. Что тебе мешает предать меня в бою? И одним махом и викингов остановить, и от меня избавиться?

- Хорошо, - нехотя произнес Григорий. – Я поклянусь в верности тебе на время похода.

- Перед строем?

- Перед строем.

- Неужели ты поверил мне? А вдруг я тебя обманываю?

- Я воевал с болгарами. Я знаю цену славянской угрозы. И представляю каким ужасом для Империи обернутся полчища голодных викингов, жаждущих наживы. Особенно если это совпадет с очередным обострением на юге или востоке. Нас просто сметут. Это поистине страшная угроза, которую мы едва не проспали.

- Было бы странно, если бы не проспали. Не для красного словца. Честно. Константинополь проклят. Я видел его прошлое, и видел его будущее. Оно мрачное.

- Никому не дано знать будущее, - твердо произнес Григорий.

- Если все будет идти так, как идет, то в середине XV века от Рождества Христова Константинополь займут магометане, а Святая София превратится в мечеть. Навсегда. Еще раньше, в самом начале XIII века от Рождества Христова Константинополь возьмут латиняне.