Ярослав это прекрасно знал и понимал. Но сам был из другого мира… другой эпохи, в которой многое выглядело совсем иначе. А потому подобные вещи так в глаза не бросались. Любава же выросла здесь. Так что эти прописные истины были для нее очевидны и естественны. Потому и стала требовать своего, дабы не ударить в грязь лицом и мужчину своего спасти от унижения. Хоть он ей и не люб, а все же жить нужно вместе как-то. А возможно и детей растить со всеми, как говориться, вытекающими…

Какие у него были пригодные к продаже ценности? Движимые, разумеется.

Прежде всего – конь. Породистый чистокровный фриз был хорош и дорог даже в XXI веке. В эти же времена, даже в землях франков, стоил целое состояние. Здесь же, в верхнем течении Днепра, так и вообще – маленькое копытное сокровище. Но продавать его было нельзя. Ибо другого такого не найти. И выгоду с этого коня можно было получать лишь опосредованно – допуская местных кобылок до спаривания. За плату.

Дальше шло «железом», с которым дела обстояли поинтереснее. Собственно, то, что приехало на нем из будущего, стоило баснословных денег из-за материалов. И ничего аналогичного тут не найти. Поэтому и было неприкасаемым в плане продажи. А вот доли трофеев и наследство – выглядело любопытно.

Что ему перепало? Три самые обычные раннесредневековые кольчуги с подолом до середины бедра и рукавами как у футболки. Из них одна с дыркой от копья. К ним шло два шлема. Один простой железный колпак, второй – такой же, только с наносником. Плюс девять плоских круглых дощатых щитов разной степени целостности, ценных скорее своими коваными умбонами, нежели сами по себе. Два самых обычных меча довольно поганой выделки без каких-либо намеков на украшение.  Десять копий, пять боевых топоров и пятнадцать саксов. По сути – дрянь дрянью. Но по местным меркам все это стоили целое состояние. За сотню коров взяли бы со счастливой улыбкой на лице. Если же поторговаться, то и за полторы сотни можно было бы отдать. Хорошо? Очень. Отлично прямо!

Еще у него набралось девять серебряных колец и две гривны – витые шейные обручи, тоже серебряные. Последние считали статусным украшением. Поэтому одна гривна досталась Ярославу от Магни, а вторая от Хьярварда. Вроде неплохо. И кое-чего стоят.

Были у нашего героя и свои украшений из будущего. «Новоделы под старину», которые, разумеется, никуда продавать было нежелательно. Разве что совсем приспичит. Так как уровень работы там был не чета тем куцым поделкам, что перепали ему от местных. Пара перстней было сделано «под Персию», остальное выглядело словно из сокровищницы Константинополя. Чай не «бомжа» Ярослав реконструировал, а удачливого воина-наемника из так называемой варяжской гвардии. Самый «упакованный» контингент тех лет, которому теоретически было доступно все лучшее буквально со всего мира.

Имелись и монеты. Правда, больше новоделы, изготовленные в XXI веке для пущего антуража. Местных почти не досталось, ибо дефицитом они были в эти годы в этих местах. Совокупно с трофеями и наследством выходило двадцать семь бронзовых, сорок три серебряные монеты и семнадцать золотых монет.

К счастью, Ярослав собирал у себя в кошельке «новоделы» не строго на эпоху, а необычные. Например, золотые динары 695 года Абд аль-Малика переходного типа, то есть, уже исламские, но еще не куфические – с нормальным изображением. Или серебряные денье Карла Великого. Так что по счастливому стечению обстоятельств никаких «лишних» монет не имелось. А та сборная солянка, что наблюдалась у него в кошельке, говорила только об одном – он много путешествовал, объехав почти весь известный местным мир. Разве что в Китай да Индию не заглядывал.

В общем и в целом выходилось все очень неплохо. Продав кое-что из лишнего «железа» да присовокупив серебро с золотом, можно было и Любаву нормально одеть, и других дел наворотить. Одна беда. Жаба. Ярославу безумно не хотелось все это тратить на какие-то побрякушки для едва знакомой женщины…

Посему он продолжил возиться дальше, обдумывая – что еще можно было продать. Но толку было ноль. Ровно до того момента, как он не полез разбирать походные сумки со всяким барахлом вроде «аварийного комплекта» с зубной щеткой и прочими мелочами. И тут он завис… развернув тряпицу с четырьмя картофелинами. Сырыми. Они так и валялись в сумке с последнего выезда, когда он хотел из запечь в углях.

- Что это? – Спросила Любава и, не дожидаясь ответа, взяла одну из картофелин и откусила. Как яблоко. От души. Благо, что они были отмыты и не выглядели грязными. А потом тут же выплюнула. – Фу! Какая гадость! Зачем тебе это?

Как в этот момент Ярослав ее не ударил – никому не известно. Ибо желал он только одного – пробить этой дуре в челюсть так, чтобы она собралась мешком с костями у забора. Живым ли, мертвым ли – неважно. Судя по всему, это отчетливо отразилось у него на лице. Так что Любава отскочила от него как ошпаренная и затараторила:

- Эй! Ты чего? Что я сделала-то? – Ну и дальше в том же духе.

Ярослав же сжимал-разжимал кулаки и пытался выровнять дыхание. Пока, наконец, не смог просипеть:

- Дура! Эти плоды могут спасти всех вокруг от голода!

- Так они же мерзкие на вкус!

- Сырые! А их надо или варить, или печь, или еще как готовить! Их было всего четыре. Неизвестно как они пережили путешествие. Взойдут ли. А ты взяла и испортила один. Макака неразумная!

- Макака? Что это?

- Маленький волосатый человечек, живущий как белка – на деревьях.

Любава поджала губы, но промолчала. Хотя было видно – ее это задело.

- Иди – свари. Прямо в кожуре. Просто в воде. Без соли. Готовность проверяй ножиком. Как закипит вода – так и тыкай несильно, аккуратно. Нож должен без усилий втыкаться. Поняла?

- Поняла. – Хмуро кивнула она.

- Иди. И больше ничего так не хватай. Я и сам пока не знаю, что в вашей глуши пригодится. И тем более в рот не тащи что попала. Чай не псина бездомная. Уразумела?

- Уразумела. – Прошипела она с вызовом. Обидные слова они и по заслугам не сильно приятны. Тут же Любава не понимала злобы парня. Считай на ровном месте взвился. Как эта мерзость может быть спасением от голода она не понимала и не верила в столь громкие слова. Но распоряжение Ярослава все же выполнила неукоснительно. Папа у нее был скор на расправу. Вспыльчив. Так что ту грань, по которой она прошла, лишь чудом избежав побоев, почувствовала отчетливо. А потом, когда картошка сварилась... когда он ее подсолил и дал ей попробовать… она устыдилась своих мыслей. Особенно когда Ярослав снизошел до объяснений, сажая оставшиеся картофелины в большие корзины с черноземом как в кадки. Каждую в свою. Слишком большая они ценность, чтобы просто где-то прикопать. Так же можно было прятать в сарай при необходимости и переносить с места на место…

Ярослав же продолжал инспекцию своего имущества. Только теперь смотрел на вещи с другой стороны и напряженно думал не о том, что можно было толкнуть на торге прямо вот так, сходу. Он размышлял о том, как он сможет заработать. Вообще. В целом. Знаний-то всяких полезных у него вагон и маленькая тележка. И не только знаний.

Та же картошка – настоящий дар небес! А мешочек с овсом для коня стоил никак не меньше. Как и прочие его припасы «варева» в походе. Тут пригоршня сушеного цельного гороха, там чуток ячменя… здесь немного пшеницы и так далее. Местами вперемежку. А на дне сумок, во всяком мусоре, удалось найти даже два десятка зерен кукурузы нашел и семь семечек подсолнечника, валявшихся в сумке с прошлого лета.

Ничего сверхъестественного в том не было. Эти две походные сумки, что он перевозил на коне, только с виду были похожи на исторические аналоги. В целом же – являлись эрзац барахолкой для оперативных нужд. И сил-времени их разобрать толком как правило просто не имелось. Кинул-достал чего. Прицепил к коню-закинул в машину. Да и все. Вот и накопилось там всякое.