— А я новую купил, приеду — покажу. Через часа полтора-два дома буду, скажи, чего купить по дороге? — спросил я.

— Майонез закончился и молоко скисло почему-то — купи, пожалуйста! И Василий Васильевич заходил недавно, просил тебя к нему заглянуть, когда приедешь.

— Хорошо, и куплю, и загляну. Целую, пока!, — голос этого не выдал, но утренний визит непростого начальника охраны квартала меня насторожил.

До дома домчали меньше, чем за час. По пути трепались с Колом, он, оказывается, тоже слышал про автоподбор Кирилла, но не знал, где тот находится. Поздравил меня с покупкой, пробурчав, что я наконец-то под старость начал хоть немного разбираться в автомобилях. Он постоянно «топил» за японцев, уверяя, что только их автопром имеет полное право называться так. Остальное — поделки и подделки, кроме, пожалуй, старых «американцев», которые тоже были практически вечными, но бензин жрали нещадно.

Семья Раджу тоже оценила, но каждый — по-своему. Надя оценила багажник, с которым можно было, по ее мнению, великолепно ездить на рынок за покупками. Антошка поморщился предсказуемо, глядя со свойственной возрасту предвзятостью на, как он сказал, «грузовик». Но вежливо предположил, что в кузове удобно возить байки и сёрфы. Которых ни у кого из семьи не было. Анюта забралась в кузов и твердо решила остаться там жить. Извлечь ребенка из грузового отсека удалось только заметив, что крыши на домике нет, и если пойдет дождь — то дочь будет сидеть в холодной мокрой луже. А я задумался, что кунг и вправду не помешал бы. Оставив своих знакомиться с новым членом семьи, пошел к начальнику охраны, с каждым шагом чувствуя, как плохих предчувствий становится больше.

— Разрешите? — постучав, приоткрыл я дверь в кабинет. Да, у здешней охраны все было по-взрослому, не просто будочка при въезде, с веревочкой, чтоб шлагбаум поднимать, не выходя.

— Проходи, Дима, присаживайся. Чаю будешь? — военный пенсионер, перед которым во фрунт вытягивался сам Головин, даже находясь в двух шагах от клинической смерти, поднялся и протянул мне руку.

— Буду, Василий Васильевич, спасибо. Надя сказала, вызывали? — сказал я, пожав жесткую ладонь.

— Приглашал, Дима, а не вызывал. Я тут не на той должности, чтоб вызывать, — улыбнувшись, поправил меня он. — Так что попьем чайку, баранки у меня с маком, будешь?

— И от баранок не откажусь, спасибо, — я принял большую чашку с почти черным чаем, и поставил на стол перед собой, рядом с блюдом, на котором лежали упомянутые румяные кругляши в черных точечках, конфеты «Гусиные лапки» и «Халва в шоколаде».

— Скажи, а у тебя с дагестанцами никаких общих дел не было в последнее время? — начал он, поглядывая на меня над своей чашкой, которую держал двумя руками.

— Нет, не было. Мы, кажется, даже на рынке ничего у них не покупали, — с недоумением ответил я, — а что случилось?

— Ничего не случилось, я тут за тем и поставлен, чтобы ничего не случалось. Докладывают, что обнаружили наблюдение за кварталом, скрытое, грамотное. Съемку вели, и, кажется, твоего именно дома. А сегодня еще за периметром видели двоих, аккурат за твоим забором, где калиточка, помнишь, я рассказывал?

— Помню, — задумчиво проговорил я, медленно разворачивая фольгу на конфете с халвой. Снова сладкого захотелось, резко и практически нестерпимо. Видимо, мозги опять вошли в режим, когда работали на чистой глюкозе.

— Судя по говору — лезгины. Мы немножко переговоры послушали, да и те, за оградой, тоже не из молчаливых были. Какой-то интерес у них к тебе, Дима, вот я и решил узнать, вдруг что-то расскажешь? У меня тут семь десятков душ под охраной, детей много. Служба такая, сам понимаешь, — он развел руками.

— Понимаю, конечно, Василий Васильевич. Но никаких дел ни с лезгинами, ни с другими дагестанскими народами точно не было у меня. С чеченцами недавно чуть заваруха не произошла, но там, вроде бы, миром разошлись. Ко мне у них точно вопросов не было, — ясности не появлялось никакой, и это продолжало беспокоить.

— Тогда на этом моя задача заканчивается, просто предупредил. На вверенной мне территории точно можешь ничего не опасаться, а вот за периметром — смотри сам. Ребятам Артема мои информацию довели, все, что знали — рассказали.

— Спасибо большое, буду знать. А еще смотреть и слушать повнимательнее. Предупрежден — значит вооружен, как древние говорили, а они умели сказать. Спасибо за чай, Василий Васильевич, пойду я, — я поднялся и еще раз пожал руку непростому начальнику охраны.

Наде ничего говорить не стал, подумал, что пока не время. И ясности никакой. А озаботить свою женщину проблемами и задачами без условий — не самая лучшая идея. Во-первых, лично подкидывать угля в топку женской фантазии и впечатлительности — совершенно лишнее, дурацкое, я бы даже сказал, дело. А во-вторых, я прекрасно помнил ее фразу со времен нашего знакомства. Разговор тогда был про парней ее подруг, которые только и делали, что ныли и жаловались своим половинам на все, что можно и нельзя: здоровье, работу, политику, климат. Надя тогда задумчиво проговорила: «Ни одной бабе не нужен мужик, у которого проблем больше, чем у нее самой». Я и до тех пор жаловаться особенно не любил, а тогда и вовсе как бабка отшептала.

По легенде, мы ехали на ужин к начальнику Лорда, поэтому вопросов ни у кого не возникло. Он из всех моих друзей каким-то чудесным образом заполучил у Надежды практически неограниченный кредит доверия. Видимо, у банкиров это профессиональное. Когда же Ланевский прикатил на черном Роллс Ройс Фантом с водителем, семья прониклась к нему еще большим уважением. Одет Серега был в черный смокинг. Я на его фоне в своем костюме из «Сударя» смотрелся… Не смотрелся я вообще никак на его фоне, откровенно говоря. И садиться в машину за сто миллионов мне не хотелось совершенно. Но надо было.

Леха приехал за час до Ланевского, мы как раз заканчивали ужинать. Надя предложила ему присоединиться, и он, как настоящий военный, отказываться от дополнительного питания не стал. За котлетками и пюрешкой рассказал про то, что теперь кто-то из их ребят постоянно будет рядом, и если нужно куда-нибудь съездить или сходить — не придется тратиться на такси или ждать автобуса. Дети приняли информацию с энтузиазмом, и Антон сразу заявил, что ему вечером нужно встретиться с друзьями в центре. Выходить из Лексуса, конечно, гораздо понтовитее, чем из метро. А Надя посмотрела на меня так, что сразу стало ясно: женская интуиция — не выдумка писателей-фантастов и авторов дамских детективов. Но ничего не сказала. И от этого стало только хуже.

Доев и убрав со стола посуду, Леха засунул руку за пазуху, вытащил оттуда черный кожаный ремень и положил на стол.

— Давно пора, конечно. Хотя, наверное, уже все-так поздновато, — задумчиво проговорила жена.

— Не дамся!, — решительно сказал я, вскочив и сделав прямыми ладонями несколько движений из фильмов про кунг-фу и прочее карате.

— Дим, сам же просил?, — удивленно протянул Леха.

— А вот тут вообще поподробнее!, — насторожилась жена.

— Тьфу ты, а больше не во что было упаковать?, — плюнул я, возвращаясь за стол, — Это прибор, который не дает прослушать разговор, Надь. Видимо, кроме как в ремень эти деятели не придумали во что еще его можно спрятать.

— Там рамки наверняка, Дим. Ехали бы на свадьбу — можно было в бутоньерку убрать. На слет панков и металлистов — еще проще, хоть в ботинки, хоть в косуху можно. А тут, как я понял, мероприятие высокого уровня. Рамка и сканер точно найдут в обуви и в одежде. На ремни обычно внимания меньше — пряжка металлическая, сама по себе фонить будет. Логично же?

— Вполне. Кроме вопроса, зачем тебе такая штука, Дим?, — Надя смотрела на меня как натуральный следователь по немаловажным делам.

— Милая, мы с Серегой едем по приглашению его начальника. Действующего, я имею в виду. Ты помнишь его, мы в круизе вместе были, Анатолий, — начал я тоном, которым надеялся успокоить жену.

— И?, — так, судя по краткости реплик Надежды, тон не работал вовсе.