Туземцы в пору гнездования гаг собирают в огромном количестве яйца и увозят в поселок то, что не могут съесть на месте.
Шум этой громадной птичьей колонии похож издали на глухое несмолкаемое ворчанье.
Дул сильный, северо-восточный ветер, и временами шел мелкий снег. Вчера ночью было 18 градусов мороза.
Надежда была еще бледнее, чем обычно, и молчалива. Когда мы возвращались, она не смогла уже подавить своего волнения и обратилась ко мне с просьбой.
— Я должна сегодня поговорить со Снеедорфом. Не могли бы вы оказать мне небольшую любезность?
— Все, что будет в моих силах.
— Я хочу кое о чем попросить Снеедорфа. Он очень любезен и, вероятно, не откажет… Но все же обещайте мне, что поддержите мою просьбу.
— Обещаю.
Она поблагодарила кивком головы. Я уже догадался, чего хочет эта удивительная девушка. Но вечером, прежде, чем она заговорила, Снеедорф сам обратился к ней.
— Надежда, маршрут нашего пути вам известен. Небольшое отклонение для меня ничего не стоит, и я решил достигнуть того места, где пересекаются географические линии, указанные в письме вашего дяди. Это очень простая вещь. Обыкновенное любопытство.
Я с удовольствием обнял бы Снеедорфа. Фелисьен Боанэ ликовал вовсю. Девушка молча поклонилась и, прежде чем старик смог помешать этому, схватила его руку и поцеловала. Тронутый до слез естествоиспытатель поцеловал ее в лоб, как дочь. Он хотел отклонить от себя, как незаслуженную, всякую благодарность. Надежда подняла свою красивую голову с определенным решением. Ее глаза блестели отвагой и энергией, когда она сказала:
— И я… я поеду с вами.
VI
«Звезда Севера» стояла на якоре в небольшом заливчике на северо-восток от Упернавика.
Материковый лед доходит здесь до самой воды. С правой стороны спускается к морю громадный зеленоватый глетчер — выступ бесконечного ледяного пространства.
На востоке поднимается материковый лед. Если смотреть на него издалека, с моря, он кажется голубой отвесной стеной. Вблизи, однако, видно, что он спускается к морю уступами, в виде мощных террас.
Долгое время Гренландия являлась загадкой. Лишь со времени экспедиции Нансена мнение о Гренландии установилось. Эта страна представляет сплошной ледник. Давно установившиеся климатические условия привели к тому, что обильные снеговые осадки заполнили все долины до самого верха гор.
Под ужасным давлением снег превратился в лед. Пласты льда росли, пока вершины гор не исчезли под ними. И весь край с его холмами и долинами, горами и равнинами лежит теперь глубоко под ледяной, весящей миллиарды тонн, корой. Лишь узкая полоска западного побережья осталась свободной от этого ледяного панциря. И там прозябают остатки эскимосских племен.
Чем дальше к северу, тем больше подходит к берегу материковый лед. Под давлением бесконечной тяжести, часто с довольно значительной скоростью скользит он по склонам и, достигнув моря, вдруг утрачивает почву. С громким треском отламываются от него ледяные горы и плывут в виде фантастических ледяных громад, постепенно разъедаемых теплым воздухом и морем.
Экспедиция Снеедорфа поставила себе целью пройти по этому безутешному краю света, по ледяной Сахаре, страшной в своем пустынном оцепенении.
Но честь датского флага, научный интерес и возрастающее желание узнать, что за сюрпризы таит в себе место, откуда пришли загадочные письма, — все это не дозволяло отступить назад.
Загадочный пункт, указанный профессором Сомовым, служил неисчерпаемым предметом наших разговоров.
Вероятнее всего, Алексей Платонович не достиг полюса, а был занесен бурей куда-нибудь к востоку, сброшен на гренландский ледник и оттуда уже посылал свои отчаянные записки. Или же — и это лишь одно предположение — застрял в каком-то свободном ото льда оазисе.
— Ну, а банка, брошенная в море, — в море, понимаете ли, объясните мне это! — прервал с отчаянием Фелисьен Боанэ.
Да, море!.. Это мы никак не могли объяснить. И эта загадка гнала нас всех немедленно отправиться в дорогу. Решено! Вместо того, чтобы лазать с геологическими молотками по прибрежным скалам, я участвую в экспедиции вместе с Фелисьеном Боанэ.
Мы пройдем, во что бы то ни стало, через снега и льды. Будем бороться с арктической пустыней, самой страшной из всех пустынь. Впрочем, я не знаю, как мы добились того, что Снеедорф согласился на наше смелое желание. Двое из команды «Звезды Севера», Педерсон и Эвальд, храбрые моряки, которые были выбраны сопровождать экспедицию, должны были уступить нам свои места. Я забыл упомянуть, что место геолога было в экспедиции свободным. Эрик Иогансен из Копенгагена, входивший в экспедицию с начала пути, заболел и был высажен на Фаррерских островах. Я занял его место, Снеедорф признался, что он уже давно желал этого, но не решался мне предложить.
Итак, список участников определился: Снеедорф — глава экспедиции, Петер Гальберг — шофер автомобиля, Стеффенс — механик и помощник Гальберга, я — геолог, Надежда и Фелисьен — путешественники, Сив — слуга Снеедорфа и повар экспедиции. Эскимос Эква, нанятый в Упернавике, — проводник.
Я не мог отделаться от мысли, что присутствие Сива не обещает мне ничего хорошего.
Зато Эква — прелестный человек. Это живой как ртуть, молодой, веселый, проворный, изобретательный малый. Китобойное судно привезло его, оставшегося сиротой, беспомощного подростка, в Упернавик, и тамошний пастор взялся за его воспитание. Он выучил его также искусству бегать на норвежских лыжах — искусству, которым Эква бесконечно гордился и которое возбуждало удивление со стороны его туземных товарищей. Он — единственный из эскимосов — имел достаточно отваги, чтобы пуститься с нами в дорогу. Сам он, преследуя оленей, несколько раз вступал на окраины ледников и был мастером в охоте на белых медведей.
Между тем, разгрузка быстро продвигалась. На берегу возник целый поселок. Было поставлено несколько палаток из оленьих шкур, а из Упернавика прибыло сюда с полдюжины каяков и умияков.
Туземцы толпой следят за нашими сборами. Когда они узнали про наше намерение вступить на «Сормоксуак» — большой ледник, то были сильно перепуганы. У эскимосов существует суеверный страх перед опасным «Внутриземьем». Они всячески отговаривали нас, а когда увидели, что мы не обращаем на это внимания, стали пророчить гибель экспедиции.
В добавок ко всему, туземные охотники, снабжавшие наше судно свежим мясом, застрелили в горах белого оленя, а это, по поверью туземцев, означает большую опасность, ожидающую нас в тех туманных далях, куда мы хотим так дерзко проникнуть.
Подготовительные работы идут между тем превосходно. Части машин, сани, оружие и утварь складываются на скалах. В свободное время некоторые из нас навещают, в сопровождении Эквы, тот пункт, откуда мы начнем свой путь. Проворному туземцу удалось найти очень удобное место для этого.
Сначала придется идти по краю длинной морены, которую образовал выступ глетчера; оттуда на твердый ледяной склон, который полого поднимается к западу.
Самым тяжелым будет переправить по частям весь наш багаж вверх по склону, по осыпям, по ступеням скал, через снеговые сугробы, на первую ледяную террасу. Отсюда мы начнем двигаться вперед на машине к северо-востоку. Состояние льда здесь превосходно. Трещины, делающие летом край материкового льда почти непроходимым, сейчас заполнены плотным снегом.
Неделя тяжелой работы, наконец, подошла к концу. Все мужчины участвовали в ней. Эскимосы ревностно помогали нам. Благодаря энтузиазму носильщиков нам удалось преодолеть самые трудные препятствия.
Место для лагеря было выбрано на высоте пятисот метров над уровнем моря и в четырех километрах от берега. Отсюда видно залив и весь изборожденный морщинами ледник, по которому мы шли, — ледник, обтекающий подобно реке черные выступы скал и окаменевший по одному знаку могучего духа, поселившегося в земле страха и ужаса, который, по верованиям эскимосов, находится за этими ледяными стенами.