– Какой? А, профессор Хокинс? Астрофизик?

– Ага. Разве он целые годы не внушает нам, что изредка могут наступать моменты, когда время ведет себя не так, как всегда? Что оно может вдруг побежать в разных направлениях, может делать прыжки назад или вперед?

– Но разве для того, чтобы такое произошло, не надо лезть в черную дыру или куда-то еще?

– Но я запомнил еще один непреложный факт: скорость сворачивает время. Это сказал Эйнштейн. Чем быстрее двигаешься, тем медленнее течет время. В 1971 году парочка ученых поставила четыре штуки точнейших атомных часов на самолет, совершавший кругосветный перелет. Когда показания этих часов сверили с показаниями часов, находившихся на земле, ученые обнаружили, что время на самолете действительно текло более медленно.

Сэм заметил, что Зита время от времени дарила его взглядом, который его тетушка называла старомодным. Он усмехнулся.

– Нет, я в детстве никогда не был вундеркиндом. Просто, подобно множеству других мальчишек, впитывал в себя огромное количество бесполезных фактов. Ну, как носовой платок впитывает сопли.

– Чудесный оборот речи, мистер Бейкер. Но если я не ошибаюсь, показания этих атомных часов отличались от показаний земных на несколько наносекунд, верно?

– Ты права. Больше того, если бы ты потратила всю свою жизнь на самолетные перелеты, то стала бы моложе своей близняшки всего на одну десятитысячную долю секунды.

– И все это никак не объясняет того, что здесь произошло.

– Нет, не объясняет. Однако я уверен, что мы обнаружим доказательства путешествия во времени, поехав в Кастертон и просто спросив у полицейского, который сейчас час. Или поглядев на церковные часы.

– Да, если удастся завести мотор.

– Можно сесть на какой-нибудь чертов местный автобус. – Сэм уже чувствовал себя на коне. – Кстати, а который час на твоих?

– Два пятнадцать.

– И у меня столько же.

– Ты думаешь, мы скользнули во времени на каких-нибудь три четверти часа?

– Звучит по-идиотски, верно? – Сэм ощутил, что в его голове снова разверзается та же глубокая пропасть. И он остро понял ту боль, которую почувствовал тот старик, что ходил тут со своей палкой. Топтание на краю безумия, головокружение, будто ты вот-вот соскользнешь и рухнешь в пучину багрового сумасшествия, где будешь что-то бормотать, вопить, отлично понимая, что пути назад нет, а самому тебе никогда уже не одолеть подъема наверх – к царству здравого смысла.

Он глубоко вздохнул и вытер лицо ладонями. Он стали мокры от пота.

– Да, это и в самом деле похоже на безумие. Согласен.

– Абсолютно. И все же... – Зита замолчала. – И все же я боюсь, что это может оказаться правдой.

– Что ж, значит, нас уже двое – я и ты.

– Черт, неужели и у тебя такая же голова, как у меня: кажется, она вот-вот лопнет! – Зита издала сухой смешок, будто истерия уже запустила в нее свои когти. – Нет, такие вот штучки просто не имеют права происходить с приличными девушками из Понтипридда!

– Слушай, почему бы нам не прогуляться пешочком? Тут мы ничего нового не узнаем. – Сэм заметил, что еще несколько водителей безуспешно пытаются завести свои машины. Видимо, неисправность автомобиля Зиты оказалась заразной. – Можем прошвырнуться вон до той церкви.

Зита бросила на него вопрошающий взгляд.

– Не бойся. Я не собираюсь молиться о спасении. Во всяком случае – пока. Но мы можем сравнить наши часы с церковными. Или ты можешь увидеть их отсюда?

Она покачала головой.

– Прогуляться в любом случае неплохо. Кроме того... – Она поглядела на людей, бесцельно бродивших по стоянке, подобно стаду испуганных овец. – Ты не чувствуешь, как под покровом искусственного спокойствия в них бушует нарастающая истерия?

Сэм тоже ощущал это. Торговец мороженым тихо плакал, пряча лицо в ладонях. С десяток людей сосредоточенно чесали в затылках. Вид у них был отрешенный. Да, бомба могла взорваться в любую минуту. Высокий худощавый парень, одетый в костюм Дракулы, взгромоздился на стол для пикников и лупил себя ладонями по животу. Иногда он разражался каким-то нутряным хохотом: «У-ху-ху! Ха-ха! Ха-ха!»

Некоторые зрители прямо животики надрывали от смеха. Неприглядное зрелище. И Сэм подумал, что лучше быть подальше, когда плотину прорвет...

– Пошли, Зита, – сказал он почти шепотом. – Давай выбираться отсюда.

Ее кивок сказал, как благодарна она сейчас Сэму. И они двинулись через площадку, не обращая внимания на окружавшую их толпу людей, бесцельно бродивших вокруг и готовых в любую минуту поддаться истерии.

3

Через пару минут они уже покинули парковочную площадку, от которой в эту жаркую погоду отвратительно воняло разогретым асфальтом, и пошли по траве. Она была жесткая, какая-то непривычно цепкая и курчавая. Сэму Бейкеру по странной ассоциации она напомнила волосы на лобке одной знакомой девушки, с которой он одно время встречался. Они тоже были сухими, «проволочными» на ощупь и кололи ему щеку, когда он засыпал, положив ей голову на живот.

И какого черта ему вдруг пришли в голову воспоминания о волосах на срамном месте у Джей Лоренц? Он думал об этом, шагая рядом с кравшейся подобно хищной кошке Зитой. Вероятно, это потому, что думать о прошлом безопасно, решил Сэм. Это нечто такое, на чем можно эмоционально отдохнуть от безумного идиотизма прошедшего часа. Его разуму нужно что-то прочное, куда можно спрятаться. И самое лучшее – это такое милое, такое безопасное прошлое.

Гуляя, Сэм приглядывался к окрестностям. Выглядели они на удивление успокаивающе. Сухая густая трава, напомнившая ему о Джей, уходила вдаль. За лугами, минутах в десяти ходьбы, тянулась полоса деревьев, а за ней виднелось шоссе, по которому время от времени пролетали машины, отражая стеклами солнечные лучи.

Где-то над самым горизонтом виднелась пара легких малолитражных самолетиков, взлетевших с местных аэродромов, – пилоты явно хотели насладиться таким чудесным летним днем. А прямо перед Сэмом поднималась церковь, построенная из светлого кремового песчаника, который казался мягким, точно чеширский сыр. Церковь старинная, с низкой квадратной башней, с черной сланцевой крышей и обнесенным стеной кладбищем, тесно уставленным надгробными плитами, наклоненными в одну сторону силами эрозии и оседания земли. Сэм все еще не мог разобрать, какое время показывали часы на башне.

Зита шла молча. Сэм решил, что она занята тем же, чем был занят он, – пытается переварить события последнего часа.

Возможно, что время скользнуло назад, говорил он себе. Возможно, подобные случаи бывали и раньше. Разве не была когда-то наша Вселенная крошечной частичкой материи, величиной с булавочную головку? А затем произошел Большой Взрыв, и все началось впервые? Разве наши тела не сделаны из той же материи, что и звезды?

И тут Сэм вдруг заметил дохлого голубя, который лежал на земле прямо у его ног.

Головы у голубя не было. Ее либо начисто оторвали, либо отгрызли. Кошка, вероятно. Из тушки текла кровь, склеившая курчавую траву, что так походила на лобок Джей Лоренц.

И этот голубь тоже сотворен из звездной материи. Космос все переваривает. Звезды – в планеты. Камни – в почву. Почву – в растения. Семена растений – в голубей. Голубя... ну, во что-то еще.

Сэм перешагнул через обезглавленную птицу и пошел дальше, размышляя над тем, на какие странные поступки способна наша Вселенная.

4

Еще несколько минут – и Сэм убедился, что церковные часы не дают никаких потрясающих доказательств прыжка во времени. Он услышал, как они пробили половину.

– Точно как на моих часах, – сказал он Зите, чувствуя, что сердце снова падает куда-то вниз. Ведь он так логично убедил себя, что некие экстраординарные события имели место. И теперь, когда церковные часы спокойно сообщили ему, что вообще не произошло ничего, кроме коллективной истерии, вызванной оглушительной жарой этого летнего дня, или (кто знает?) гипноза, или наведенного безумия, стало ясно, что они просто вообразили нечто несусветное.