– Ну-ка тихо все! – шикнул я на коллектив, вскидывая снаряженный очередной стрелой лук. – Жаба, приготовься!

На этот раз в круг серой подсветки одновременно с разных сторон ворвалось аж трое фигур с чернильными гаррчитами в руках.

Но я был готов к подобному повороту, и в противовес тройной атаке проклятых активировал свой читерский рывок.

Набегающие серые фигуры тут же застыли в уплотнившемся воздухе, как мухи в янтаре, и продолжили дальнейшее движение уже с черепашьей медлительностью. Мне же показатели высокоуровневого игрока позволяли прорываться сквозь «тягучий кисель» воздуха почти без заминки. Я аккуратно выдергивал из колчана стрелы, накладывал на тетиву, резко сгибал лук… Это был, кстати, самый опасный момент. Из-за искажения восприятия я почти не чувствовал привычного сопротивления рогов мощного лука, и усиленным ускорением рывком, вместо очередного выстрела, мог запросто сломать лук, банально перетянув тетиву, поэтому я старался отводить ее строго на фиксированное расстояние… У меня, слава Стиксу, каждый раз выходило четко контролировать натяг, и отпущенные на свободу стрелы непривычно плавно уносились к цели.

Пока в область груди проклятого летел первый оперенный снаряд, я успевал выдернуть из колчана и послать вдогонку, разумеется, уже в голову, вторую стрелу… И, спокойно отрабатывая, как по неподвижным мишеням в тире, я по очереди друг за дружкой расстрелял всю троицу. Без единого промаха, «угостив» каждого врага стрелой в сердце и в глаз… В реале пущенные мной стрелы вбивались в тела набегающих ублюдков практически одновременно.

Отстрелявшись, я вышел из ускорения, и тут же мысленно отругал себя за недальновидность. Перебитые проклятые дружно завалились на землю, но из-за того, что я активировал рывок слишком рано, не позволив врагам приблизиться, ублюдки попадали с разных сторон на расстоянии от тридцати до сорока метров до отряда.

Забившиеся в агонии тела ожидаемо демаскировались багровой сеткой разгорающегося рисунка. Но на этот раз я сам удержал рядом Жабу, цапнув за рукав куртки крестника, дернувшегося было к одному из проявившихся в отдалении трупов.

– Слишком далеко. Не успеешь, – разъяснил, опережая его вопрос.

– Раз… Два… Три… Рихтовщик, да как ты так быстро-то смог сразу с тремя управиться?! – озадаченно пробормотала подруга, удалившаяся, пока я стрелял, на пару шагов вперед, и остановившаяся лишь теперь, заметив наливающиеся на земле багрянцем трупы, с торчащими стрелами.

– Охренеть! В натуре, сразу троих завалил! – подхватил Жаба.

– Чую это еще не придел, – хмыкнул я. – Ну чего стоим? Кого ждем? Давайте, шевелите задницами, нам еще до цели топать и топать… Скунс, как насчет новой порции вонючей приманки?

– Да я бы с радостью…

– Не беси меня, дружище!

– Но…

– Ладно. Не к спеху пока. Даю минуту тебе на восстановление растраченных запасов.

– Всего минуту?!

– Целую минуту, Скунс. Целую!

– Но, начальник…

– Ухо, Скунс. Помни об ухе, и готовься… Белка, ну а ты че тормозишь, у меня уже колчан на треть опустел, шевели своей симпатичной задницей…

Три догорающих покойника вскоре остались далеко позади, а мы шагали по залитой лунным светом пустоши дальше. На встречу очередной неминуемой схватке…

Это случилось, когда до конечной цели ночного марш-броска оставалось не более сотни метров.

К тому времени в моем колчане осталось всего восемь стрел, и все они, без исключения, были вымазаны в крови проклятых. Потому как однажды уже все восемь были успешно отстреляны по ублюдкам, но вовремя выдернуты Жабой из трупов, и одобрены инспекцией Белки, как пригодные для повторного применения.

За нашими спинами на просторах залитой лунным светом серой пустоши благополучно отпылало более полусотни погребальных костров, в пламени которых рассыпались пеплом тела десятков проклятых, на свою беду переоценивших защиту своего читерского лунного скрыта, и расплатившихся смертью за излишнюю самоуверенность.

Первый этап моего дерзкого плана: по максимальному сокращению живой силы противника еще на подступах к месту силы, оказался реализован на все сто. И теперь предстояло приступить ко второму: непосредственно к зачистке таинственного места, огороженного (как выяснилось при приближении к нему) круговой лесополосой, состоящей из густых зарослей местных скудных на листву перекрученных невысоких коряг – то ли деревьев, то ли кустарников.

Пробиваться сквозь лесополосу к месту силы я, разумеется, планировал уже в одиночку, спрятав на время остальной отряд в туманном убежище Скунса, которое, по предварительной договоренности, крестник собирался активировать на границе лесополосы. Чтобы, при последующем возвращении из убежища в реальность, у ребят была возможность тут же спрятаться среди коряг. И уже оттуда, из относительной безопасности, через отрядный чат связаться со мной – узнать, как тут все прошло, и, в зависимости от обстоятельств, спланировать наши дальнейшие совместные действия… Таков был изначальный план. Но пустая и безобидная в лунном свете лесополоса оказалась с коварным «сюрпризом».

Как я уже упоминал ранее, радиус подавления лунного света серым сиянием моего Рыбьего глаза составлял примерно полсотни метров. И нам оставалось преодолеть всего несколько десятков метров, чтобы белесые в лунном свете коряги лесополосы попали в зону освещения моего навыка. Как вдруг (словно я пересек ногой невидимую черту) на ровном месте интуиция взорвалась яростным набатом смертельной опасности.

Активируя тут же рывок, я услышал слаженный грохот нескольких дружно пробудившихся пулеметов, и почувствовал серию болезненных вспышек в левом боку и опущенной вниз левой руке. Из непроизвольно разжавшихся пальцев выскочил лук. И по бокам послышались болезненные стоны друзей… В сгустившемся наконец воздухе, благодаря серой подсветке читерского навыка, я увидел рой пуль, несущихся в нашу сторону от лесополосы со скоростью разъяренных пчел.

– Плллааааааааа… – затянул я ожидаемо исказившуюся в ускорении рывка фразу-активатор «Лунного пламени».

Параллельно, спасаясь от вездесущих пуль, согнул ноги и, разрывая сопротивление воздуха, рухнул, сперва на колени, и следом «нырнул» лицом в глинистую землю.

– …мммяяяяяяяяя! – закончил, распластавшись уже под свинцовым дождем.

Активации защитной ауры «Лунного пламени» пришлось дожидаться целую секунду – и эта ничтожная и в режиме реального времени практически незаметная малость под читерским рывком превратилась для меня в гребаную вечность.

Словно в сюрреалистическом кошмаре я наблюдал снизу, как нелепо раскорячились друзья, с заставшими в болезненных гримасах лицами. Как их тела бесконечно «жалили» новые и новые «атакующие» пчелы. Как из многочисленных ран друзей толчками вырывались кровавые брызги, но, быстро утратив начальное ускорение, капли крови замирали вокруг тел ребят, словно подброшенные вихрем багровые бусины. Увы, но в эти первые роковые мгновенья только-только наступившего безвременья единственное, чем я мог помочь обреченным друзьям – это подсечкой по ногам сбить каждого тоже на землю, и уповать на то, что ни одна из полученных ими ран не окажется смертельной.

Сбитые с ног друзья, неуклюже размахивая руками, бесконечно медленно валились на спасительную земля, продолжая и в полете собирать окровавленными телами смертоносный урожай…

Наконец я дождался ореола белесой ауры вокруг тела, и тут же вскочил обратно в полный рост.

Но заградительный огонь из зарослей лесополосы вовсе не сосредоточился тут же на мне. Активировавшаяся параллельно с защитой скрытность, ожидаемо, сделала меня невидимым для вражеских стрелков. Случайные же задевающие меня пули благополучно вязли в защите Дара, теряя убойное ускорение, и никчемными сгустками свинца валились на землю… Наблюдая весь атакующий «пчелиный рой» целиком, при желании, я мог запросто уворачиваться даже и от случайных попаданий. Но в этой непростой потере времени и дополнительных усилий теперь уже не было никакой необходимости. Более того, с учетом полученных в самом начале ранений (пусть не опасных, но довольно болезненных), я был кровно заинтересован максимально быстро разделаться с врагом, чтоб заняться обработкой собственных ран, и скорейшим лечением пострадавших гораздо больше друзей.