— Жаль, китаезу не добил, — пробурчал электрик.

Он решительно зашагал к выходу, молча прошествовал мимо Еремея и его женщин, оккупировавших тисненый золотом диван с подлокотниками красного дерева, остановился у двери, дожидаясь нас.

Гуру, опиравшийся о диван, снова выпрямился, но теперь в его жестах не было агрессии.

— Денис, у меня к вам еще одна просьба, — проговорил он и посмотрел оценивающе. — Если не затруднит, принесите воду из холодильника, чтобы попрохладнее…

Ну не идиот? Или прикидывается? Я остановился посреди комнаты, шагнул к гуру.

— Вот что, Еремей. Мы тут провели сеанс связи с центром вселенной, и был нам явлен ответ, как поступить. Вселенная сообщила, что вы, Еремей Иванович Кукушкин, истинный образец настоящего мужчины. — Я обвел взглядом затаивших дыхание женщин. — Ведь так, дамочки? — Они закивали — все, кроме Карины и Маши. Я развернул листок, исписанный знакомым почерком, ухмыльнулся, скрутил трубочкой, засунул ее в нагрудный карман рубашки Еремея и припечатал ладонью. — Настоящий мужчина должен заботиться о своей женщине? Да! Так вот, я слагаю с себя полномочия, буду тем, кем являюсь, шовинистом. А ты заботься, Иваныч. Бывайте!

У выхода я замешкался, посмотрел на Карину:

— В последний раз спрашиваю: есть желающие идти с нами?

Бывшая отвернулась, надув губы. Лишь на лице блондинки Маши я прочел сомнение, но девушка так и не решилась.

— Да хер с ними, — проворчал из коридора Сергеич. — Лишние рты! Выходите — чисто!

— И без вас справимся! — крикнула в спину Евгения. — Убирайтесь!

Включив налобный фонарь, я переступил порог номера и захлопнул дверь, посветил направо, налево, отодвинув в сторону Макса, замершего в страхе. Переложив биту из руки в руку, словно извлекая из нее энергию уверенности, зашагал к освещенному пятачку возле лифта, где нашли покой смуглый парень, недобитый Сергеичем азиат и полногрудая Зинаида Сергеевна. Макс и электрик направились за мной.

Хоть ворсистый ковер и заглушал шаги, передвигался я крадучись, на полусогнутых. Сергеича слышно не было, а Макс дышал шумно, как Дарт Вейдер, шелестел скотчем, которым был обмотан. За дверьми урчали и булькали зомби, самые сообразительные ломились из номеров. Но пока есть электричество, они надежно заперты благодаря электронным замкам.

Когда солнечного света стало хватать, я выключил фонарь, перешагнул через труп Зинаиды и вздрогнул от пронзительного женского крика:

— Денис! Подожди!

Где-то там, в темноте, ко мне бежала Карина. Как привидение, проступило белое пятно рубахи, пожалованной Еремеем.

— Вот же сука неугомонная! Да вали ты на хрен! — крикнул ей Сергеич и уставился на меня с вызовом.

— Ден, ты серьезно? — переминаясь с ноги на ногу, спросил Макс. — Забыл, что она тебе рога наставила?

В глубине души ухмыльнулось злорадство, вспомнило «равные возможности», но разум восстал, напомнив о том, что Карина сотворила, и посоветовал не питать иллюзий.

— Ничего не забыл, — проговорил я, морщась от собственной слабости. — Но, если пойдет с нами, возьму. Под мою ответственность!

Сергеич понимающе ухмыльнулся, ошибочно решив, что я решил прибрать к рукам сексуальную телочку, махнул рукой, а Макс — тот сплюнул, глянул на Карину, как ярый женоненавистник. Честно говоря, в моем взгляде тоже сложно было найти теплые чувства к бывшей. Даже если одумалась, это всего лишь ее меркантильная сущность взыграла — прибиться к сильному, чтобы заботился. Возможно, гуру уже не такой «мужественный», как ей казалось. В одном я был стопроцентно уверен: как женщина она для меня умерла.

Едва не споткнувшись о труп Зинаиды, Карина ойкнула, прижала руки к груди, но рефлексировала недолго, по-хозяйски взяла меня за руку и потянула к лифтам, подальше от чужих глаз и ушей.

— Милый, на пару слов.

Деловито переступив через окровавленного парня и спугнув с него стайку мух, она уперла руки в боки, но быстро сообразила, что нужна другая тактика, и бессильно их уронила.

— Да пошли ты эту курву! — Макс в сердцах снова запятнал ковер смачным плевком.

На миг мне показалось, что передо мной та Карина, которую я полюбил, — нежная, ранимая и беспомощная, я поддался и пошел с ней. Девушка повисла на мне, прильнула всем телом — горячим, родным. Рогатый олень хотел раствориться в ее тепле, а разум пытался найти запах другого мужчины, который впитало ее тело.

— Ден, не знаю, как тебе сказать… Я… — Она потупилась, вытянула тест. — Я беременна. Смотри, две полоски.

Здравый смысл взял тело под контроль, я схватил Карину за талию и отодвинул от себя.

— Беременна… — Я покатал слово языком, словно пытаясь прочувствовать факт и то, что он меняет. Меняет ли? — И у тебя хватает наглости говорить, что от меня?!

— А от кого? — возмутилась она и попыталась заглянуть мне в лицо. — Ты меня оскорбляешь недоверием! Конечно от тебя! Неужели ты меня бросишь? Ребенка нашего бросишь?!

— Врешь… — ухмыльнулся я, но червячок сомнений зашевелился: а ведь было! Могло статься, что и от меня.

— Е-ма… — донеслось из темноты отчаянное. — Дурак, если поверил!

Карина привалилась к стене спиной, стукнулась затылком и закрыла лицо руками — черные волосы рассыпались по плечам.

— Ну почему сейчас?! Почему! Рокотов, это ты виноват! Я не готова! Не сейчас!

Я смотрел на разыгранный спектакль, на рубашку гуру, надетую поверх купальника, и не знал, что делать. Звал на помощь злость, но она не приходила.

— Денис, да брось ты, — напомнил о себе Сергеич, легонько стукнув о стену лопатой. — Врет баба! Да и если нет, не выживет! Бросай лишний груз с возу, легче будет!

А вдруг теперь все по-настоящему? Сколько раз я задавался этим вопросом? Пять? Десять? Пятьдесят? Но сомнения продолжали точить: да, могло случиться, да, виноват, был неосторожен. Нужно быть совсем конченой скотиной, чтобы играть такими вещами, а Карина просто дура малолетняя.

Заставив себя быть твердым, я отчеканил:

— В общем, так. Ты можешь пойти с нами и стать полноправным членом команды. Если то, о чем ты говоришь, правда, никто тебе пропасть не даст. Но о наших отношениях — забудь навсегда. После того, что сделала, ты меня не интересуешь.

Зло размазав слезы, она поднялась, набычилась, от былой беспомощности не осталось и следа.

— Как ты можешь так со мной поступить? И со своим ребенком? Бросить без еды, без воды? Потащить к… — Она пнула труп. — К этим тварям, а?

Вот теперь я разозлился.

— Или ты идешь с нами, или… Оставайся. Спокойнее будет. Прощай.

— Молодец, мужик! — одобрил Сергеич, пикнула кнопка вызванного служебного лифта.

Мы вошли в кабину, Карина осталась в темноте, сделала отрывистое движение к нам, но замерла. Донесся ее отчетливый злой шепот:

— Будь ты проклят, Рокотов.

Глядя на закрывающиеся створки лифта, я всей душой желал, чтобы Карина не просто осталась здесь, а навсегда стерлась из моей памяти. Пусть уже замутит с гуру по-серьезному и оставит меня в покое!

«Да уж, Рокот, не дает тебе покоя уязвленное самолюбие», — про себя усмехнулся я. Мысль была злой и отрезвляющей. Еще и Макс поделился экспертным мнением:

— Врет она все. Иначе с нами пошла бы.

Пока спускались, я успел подумать обо всем на свете. Возможно ли такое, что ребенок и правда есть, и он от меня? Запросто. Карина просто ищет более выгодный вариант. Пыталась поймать меня на беременность, чтобы заставить служить просветленной общине, да просчиталась. Теперь наверняка провернет что-то подобное с Еремеем, но с этим паразитом вряд ли получится — недооценивает она силу чудачества, а там чудак первостатейный, на букву «м». И выходит, что и правда она в невыгодном положении, а ребенок ни при чем. Причем с большой вероятностью — мой ребенок.

Проклятая совесть взревела раненым зверем и принялась скоблить когтями грудную клетку, причем это была не кошка, а как минимум тигр. Ситуация патовая: что бы я ни сделал, потом точно раскаюсь: брошу Карину — совесть загрызет, пойду у нее на поводу — самоуважение сожрет. Нужно найти компромисс с самим собой.