Был праздник, и священник служил литургию. После литургии начал проповедь, в проповеди говорил так: «У кого что есть, то отдай священнику, за то бог вдесятеро даст».

И был один мужичок на обедне, и была у него одна корова; он думает: «Неужели я корову свою отдам, а мне бог за то вдесятеро даст?»

Приходит он домой и говорит жене: «Вот что, баба, я сегодня был на обедне, священник читал проповедь: у кого что есть, надо отдать священнику, за то бог даст вдесятеро! И как у нас одна корова, давай отдадим ее священнику, не даст ли нам бог за то вдесятеро?» Жена подумала и говорит: «Ну так что ж, давай, мужик, отдадим».

Привели корову к священнику, мужик говорит: «Батюшка, вы сегодня читали проповедь и говорили, что у кого что есть, то отдай священнику, за то бог вдесятеро даст. И вот как у меня одна корова, я привел ее к вам: не даст ли мне бог за то вдесятеро?» Священник говорит: «Даст, спасибо!»

И велел корову загнать во двор.

Так живет у священника корова неделю, другую. А у него было еще девять быков своих. Наступила весна, корову с быками пасти стали. Пришло лето, сделалось жарко, скотину стали пригонять домой в полдень. И раз эта корова бежала впереди быков, увидела, что у старого хозяина ворота полы[27], и забегает прямо во двор, быки за ней. Мужик взглянул в окно: «Вот, баба, верно священник говорил! Нам бог вдесятеро дал!»

Пошел и запер ворота.

Пастух шел, зашел во двор, хотел выгнать корову да быков, но мужик не дал, выгнал пастуха вон. Пастух сейчас же к священнику и говорит: «Вот, батька, так-то, мужик не отдает быков!» Батька смекнул, что дело не ладно, собрался и пошел к мужику.

Приходит, говорит: «Здравствуй, Иван Иванович!» — «Здравствуй, батюшка». — «Вот, Иван Иванович, вы отдайте быков: быки-то мои!» Мужик говорит: «Нет, батюшка, я ничего не знаю. Вы же сами проповедь читали: кто священнику отдаст, за то бог даст вдесятеро! Я и отдал вам последнюю корову, за то бог мне десять дал. А я в этом не виновен. Как хотите, а быков не отдам».

Священник подумал, что с мужиком сам ничего не сделаешь, и подал мировому[28] прошение о захвате быков. Мировой их вызвал на суд, мужик и рассказал ему, как священник после литургии читал проповедь и в проповеди говорил: «У кого что есть, то отдай священнику, за то бог даст вдесятеро». А у него была одна корова, он и отдал ее священнику, он не виновен, что бог дал ему за то вдесятеро. Мировой все-таки присудил мужику: «Отдай священнику быков!»

Мужик остался недоволен, обжаловал мировой суд, подал прошение в окружной. Окружной суд тоже присудил отдать священнику быков. Мужик опять остался недоволен и подал прошение преосвященному в духовную консисторию.

Архиерей получил прошение, назначил суд и вызвал священника и мужика. Мужик получил повестку и думает: «Что ж, священник поедет в город утром, у него есть капитал — поедет на почтовых, а мне придется идти пешком. Не успею с утра. Придется сейчас идти и ночевать у архиерея».

Так и порешил. Собрался и пошел. Явился в город, заходит к преосвященному и подает ему повестку. Архиерей говорит: «Являйся завтра, завтра я буду судить».

Мужик пошел от архиерея и незаметно завернул в его спальню. Зашел в спальню, увидел кровать и думает: «Вот здесь я и ночую».

И лежит себе под кроватью. А к архиерею ездила одна дама, и он с нею занимался.

Утром архиерей встает, выходит из спальни, а мужик вылазит из-под кровати и идет на кухню. Является священник. Архиерей подзывает их к себе, выслушал того и другого и спрашивает мужика: «А где же ты ночевал сегодня?» Мужик отвечает: «Да в вашей спальне…» — «Что ты баешь! Не может быть!..» Мужик говорит: «Как же, преосвященный владыка! Вы еще…» Тогда архиерей и говорит: «Молчи, молчи! Быки-то твои!»

И стали с тех пор быки мужиковы.

А священник остался ни с чем.

Жил-был поп, имел большой приход, а был такой жадный, что великим постом за исповедь меньше гривенника ни с кого не брал; если кто не принесет гривенника, того и на исповедь не пустит, а начнет срамить: «Экая ты рогатая скотина! За целый год не мог набрать гривенника, чтоб духовному отцу за исповедь дать! Ведь он за вас, окаянных, богу молится!»

Вот один раз пришел к этому попу на исповедь солдат и кладет ему на столик пятак. Поп просто взбесился: «Послушай, проклятый! Как ты это вздумал принести духовному отцу медный пятак! Смеешься, что ли?» — «Помилуй, батюшка, где я больше возьму? Что есть, то и даю!» — «По кабакам носить небось есть деньги, а духовному отцу одни грехи тащишь! Ты хоть укради что да продай, а священнику принеси, что подобает; заодно уж перед ним покаешься и в том, что своровал, он все тебе грехи отпустит». И прогнал от себя поп солдата без исповеди: «И не приходи ко мне без гривенника!»

Солдат пошел прочь и думает: «Что мне с попом делать?» Глядит, а около клироса стоит поповская палка, а на палке висит бобровая шапка. «Дай-ка, — говорит сам себе, — попробую эту шапку утащить!» Взял шапку и потихоньку вышел из церкви да прямо в кабак. Тут солдат продал ее за двадцать пять рублей, припрятал деньги в карман, а гривенник отложил для попа. Воротился в церковь и опять к попу. «Ну что, принес гривенник?»— спросил поп. «Принес, батюшка». — «А где взял, свет?» — «Грешен, батюшка, украл шапку да продал за гривенник». Поп взял этот гривенник и говорит: «Ну, бог тебя простит, и я прощаю!»

Солдат ушел, а поп, кончив исповедовать своих прихожан, начал служить вечерню; отслужил и стал домой собираться. Бросился к клиросу взять свою шапку, а шапки-то нет! Так простоволосый и домой пришел. Пришел и сразу же послал за солдатом. Солдат спрашивает: «Что угодно, батюшка?» — «Ну, скажи, свет, по правде, ты мою шапку украл?» — «Не знаю, батюшка, вашу ли украл я шапку, а только такие шапки одни попы носят, больше никто пс носит». — «А откуда ты ее стащил?» — «Да в вашей церкви висела она на поповской палке у самого клироса». — «Ах ты, такой-сякой! Как смел ты воровать у своего духовного отца? Ведь это смертный грех!» — «Да вы, батюшка, сами мне этот грех простили!» Пришлось попу новую шапку покупать.

Жил в деревне крестьянин, Иваном звали. Любил в карты играть. Один раз до того проигрался, что хоть бы копеечка за душой осталась, и взять негде. Вот и надумал он сшутить шутку над попом.

Узнал от дьякона, что поп собирается назавтра ехать в Петербург, пошел в поле, поймал гуся и обрезал ему крылья. Гуся бросил, а крылья взял с собой. Утром чуть свет отправился на большую дорогу, по которой должен ехать поп с дьяконом. Нашел большой камень около дороги, привязал крылья к рукам, а сам взобрался на камень, сидит и махает крыльями.

Вдруг едет поп с дьяконом. Поп и говорит: «Стой, дьякон. Что это мужик тут делает?» Слез поп с лошади, подошел и мужику и спрашивает: «Что ты тут делаешь?» — «Отдыхаю, — говорит мужик. — Триста верст летел да триста лететь надо».

А попу интересно стало, он и спрашивает: «А что, парень, не продашь ли крылья?» — «Что ж, купи, батька». — «Сколько стоит?» — «Триста рублей и пару лошадей».

А поп ехал на паре лошадей. Сговорились. Парень отвязал крылья, сел на поповых лошадей и поехал. А поп с дьяконом остались около камня. Попу ведь надо было ехать в Петербург. Был он жирный, залез на камень, с помощью дьякона привязал к рукам крылья, сел на корточки и машет крыльями, а подняться никак не может.

Дьякон смотрел, смотрел и говорит попу: «Батя, тебе с этого камня нс слететь, вы очень жирны, а крылья малы». — «Правда, дьякон, мне отсюда не подняться. Пойдем, я залезу на шатровку-мельницу, а ты мне поможешь слететь. Только не говори матушке».

Вот поп забрался кое-как на шатровку-мельницу, машет крыльями и кричит дьякону: «Толкай!»