Отдал поп мужику деньги, взял тыквы и пошел домой. Приходит домой и рассказывает попадье, как он купил жеребячьи яйца и что с ними нужно делать, чтобы высидеть жеребят. Попадья дала ему новый пестерь и велела поставить на полати. Вот поп сел; сидит день, сидит два, сидит и неделю, с пестеря не сходит и думает: «Вот скоро у меня жеребята вылупятся».

И случилось, что в это время у барина родился сын, и посылает барин своего кучера к попу, чтоб тот пришел и дал младенцу имя. Приезжает кучер к попу и спрашивает у попадьи: «Где батюшка?» — «А на что тебе?» — «У барина сын родился, так надо ему дать имя». — «Он на полатях сидит».

Кучер подошел к полатям и говорит: «Батюшка, у нашего барина родился сын, так иди, дай ему имя!» — «Не пойду», — отвечает поп сердито. «Пожалуйста, батюшка!» — «Я сказал тебе: не пойду, так и не пойду. Мне из-за вашего барина не лишаться же жеребят!»

Так и не пошел поп к барину!

Приезжает кучер к барину и говорит, что поп не идет. Тогда барин взял плеть и поехал сам. Приезжает к попу и говорит: «Батюшка! Дай моему сыну имя!» — «Я сказал вам, что не пойду!» — «Пожалуйста, батюшка!» — «Убирайся ты к черту с твоим сыном!» — закричал поп.

Тут барин и давай хлестать его плетью. Поп долго вертелся и ежился; наконец стало ему невтерпеж, соскочил с полатей, схватил свой пестерь и бросился бежать в поле, а барин с плетью за ним.

Прибежал поп к огороду. А в этом месте подле огорода была навалена куча хворосту, под которой сидело два зайца. И хотел поп перелезть через огород, да задел пестерем за кол. Пестерь оказался на коле, а поп упал на хворост.

Зайцы испугались и выскочили. А поп подумал, что это его жеребята, и погнался за ними. Бежит за ними и кричит: «И-го-го-го! Жеребятки! Я ваша матка!»

Зайцы убежали в лес; а поп долго бегал по лесу, не мог найти своих жеребяток и воротился домой с пустыми руками.

Жили-были в одном селе поп да дьякон. Скупые — каких свет не видывал. С прихожан — живых и мертвых — драли, пастуха и то прижимали.

Ходит пастух от зари до зари за стадом, а вечером поп ему на стол несколько картошек да хлеба, зеленого от плесени, бросит — и все. Обозлился пастух на попов и решил с попом да дьяконом посчитаться.

Как-то в полдень пригнал пастух стадо к пруду. Видит, идут поп и дьякон купаться и разговаривают: к кому после купанья чай пить идти. Попу хочется за дьяконовым столом наесться, а дьякон норовит к попу в гости. А пастух и говорит: «Батюшка, полезайте в воду да нырните. Кто больше в воде высидит, тот на чай к другому и пойдет. А я у вас свидетелем буду».

Поп и дьякон послушались — и бух в воду!

Долго в воде пропадали, каждому хотелось к другому в гости попасть, однако поп первый не выдержал, показался над водой. «Батюшка! — закричал пастух. — Ведь отец дьякон в омуте!» — «Молчи!» — крикнул поп, а сам опять в воду.

Глядь — дьякон показался. «Ну, отец дьякон, — кричит пастух, — пропал твой чай, поп не показывался!»

Шарахнулся дьякон опять в омут. Вынырнул поп еще — и опять в воду. Дьякон тоже отставать не хочет. Под конец одни только пузыри по воде пошли.

Так и утонули поп с дьяконом.

Вот жадность-то поповская до чего довела!

Жил-был поп бездетный: он и матушка. И такой был жадный до наживы. Проповедовал этот поп людям, что они должны делать, чтобы быть в раю. И, между прочим, уговаривал прихожан, чтобы несли ему побольше.

Матушка слышала, как он красиво говорит, и решила, что будет батюшка в раю. И все попрекала его, зачем он не протопоп или не архиерей.

Вот умер он… А матушка осталась, после смерти его начала жить добродетельно, чтобы не отстать от попа. Все имущество раздала, всем помогала. И когда умерла, повели ее в рай.

Ходит она по раю, ищет батюшку, а его нет. Спрашивает ангела: «А где мой батюшка?» — «Не заслужил твой батюшка благодати райской!» — «А могла бы я его увидеть?» Ангел говорит: «Для праведной души все можно! Пойдем покажу».

Идут они по аду и видят муки различные — червь неусыпный, огонь неугасимый и тина невылазная! Подходят ближе — стоит поп по шею в тине и только головой качает. «Ах, батюшка, батюшка! Надеялась ли я увидеть тебя в этом гнусном месте! Ведь я думала, что ты в раю будешь!» А он отвечает: «Это, — говорит, — матушка, хорошо, что я тебя не послушал; ведь ты всегда надоедала мне, почему я не протопоп, не заслужил высший чин… Хорошо, что я простой поп, так я не весь утоп, а вот ниже меня протопоп, так я на нем ногами стою».

Иван с большой семьей жил бедно. На столе не каждый день и хлеб бывал. Вот и говорит жена Ивану: «Надо что-нибудь придумать, а так жить — только мучиться. Сходи, помирись с попом; может быть, потому и счастья нет, что ссоришься с попом. Чай, лет десять в церкви не был?» — «Нет, жена, в церковь не пойду, нечего там делать, а подумать — подумаю, как бедность избыть».

Отыскал Иван отрепья конопли и сплел треххвостую плеть. Потом добыл воловий пузырь да фунт спелой вишни. Размял вишню, смешал с водой и вылил все в воловий пузырь. «Ну, жена, будем дело делать. Надумал я помириться с попом. Если он придет к нам в гости, буду я сажать его за стол, угощать, ты говори: „Самим нечего есть, а ты гостей приглашаешь“. А пузырь спрячь под правую подмышку. Будто бы со злости я ударю тебя ножом, упадешь ты и будешь лежать до тех пор, пока не ударю три раза плеткой, тогда вставай и угощай нас».

Приходит Иван к попу: «Прости меня, батюшка, за леность к церкви и благослови в путь-дорогу. Уезжаю я на работу. Заодно прошу тебя пожаловать на стаканчик чайку». Обрадовался поп! Любил он покушать за чужой счет.

Пришли к Ивану. «Ну, жена, угости нас с батюшкой!» — «Чем угощать-то? Чуть-чуть собрала тебе на дорогу, все дворы, соседей обегала». — «Ладно, жена, собирай!» — приказывает Иван. «Нечего ладить, и так обойдетесь!» — «А… ты разговаривать!»

Ударил Иван жену ножом. Упала она на пол, а из-под мышки вишневый сок потек. «Ох, чадо, что ты наделал? — завопил поп. — Убил жену!»

Снял Иван плетку с гвоздя, стегнул ею три раза жену, вздохнула жена, потянулась и встала. Быстро собрала на стол, да еще и бутылку поставила. «Угощайтесь, кушайте», — говорит.

Позавидовал поп ножу и чудесной плетке. А Иван расхваливает плетку: «Я, — говорит, — всегда так делаю, когда баба свой нрав показывает! Ударю ее ножом, потом постегаю плеткой — живо послушной становится».

Стал просить поп: «Продай мне нож и плетку!» А жена говорит Ивану: «Ваня, не продавай плетку! Как же мы без нее жить будем?» — «Опять лезешь! — рассердился Иван. — Кто хозяин — ты или я? Назло тебе продам. Бери, батюшка, уступаю тебе. Мириться так мириться!»

Заплатил поп деньги, забрал нож и плетку и пошел домой. Попадье про плетку ни гугу.

Собрал самых богатых мужиков да дьякона пригласил к себе. Когда гости присели за стол, крикнул поп: «Ну-ка, матушка, угости моих гостей. Да поживее поворачивайся!» — «Что ты, отец, надумал! Ничего у меня не готово… Хоть предупредил бы», — просит попадья. «А… Ты еще разговаривать!» Схватил поп нож и ударил попадью в бок. Упала попадья и не охнула — померла. Испугались гости и побежали из поповского дома. «Вы куда, мужички? Испугались? Да я могу и оживить ее! — кричит поп. — Вот живительная плетка!»

Размахнулся поп и с сердцем три раза ударил попадью плеткой. Не встает попадья. Хлестал, хлестал ее поп — лежит попадья. Понял, что обманул его Иван, и решил поп отомстить. «Пойдем, отец дьякон, и убьем Ивана за обман», — приглашает он дьякона.

Вечером пришли они к Ивану. «Пойдем, Иван, поговорим, куда тебе путь держать», — говорит поп Ивану.

Пошел Иван. Только вышли они за село, к реке, поп с дьяконом сбили Ивана с ног, втолкнули в мешок и завязали. «Ну, обманщик, готовься к смерти. Утопим тебя!» Подтащили к берегу. Дьякон и говорит: «Надо бы камень привязать, а то беды наживешь, если выплывет и выберется». — «Твоя правда, отец дьякон, — согласился поп. — Рук марать тоже не будем, а спихнем его жердью в реку, и все».